Успех

"В Москве во время войны все военные ходили в театр по рангам. В Большом - генералы и немного полковников. Во МХАТе - полковники и немного майоров. В Камерном - майоры и до лейтенантов, - свидетельствует литературовед Павел Громов. - И вот я был там на "Чайке", меня провели Таировы на спектакль. Алиса, гениальная трагическая актриса, ей там говорят, что она молода. А она была довольно пожилая, и при очень малом гриме. Публика хохотала вовсю, это было страшно".

Тут разница горизонтов. Майоры, капитаны, лейтенанты - значицца, совсем молодые. Неискушенные мальчики, офицеры, герои, по дороге с фронта или на фронт, а военный устав, как известно, запрещает грезы, актуализирует бдительность. И вот наблюдательные парни добросовестно считывают с лица Алисы Коонен ее законные 55 лет. А по сюжету она Нина Заречная, почти ребенок. Офицерам забавно. Умирают со смеху: вот ведь старая кошелка! Что ли, придуривается, надеется подцепить молодц а? Ну тогда хотя бы подкрасилась, замаскировалась! Уверены, что им предъявили потеху, водевиль из жизни сумасшедших. Спектакль имеет шумный успех, от которого тружеников сцены закономерно тошнит. Таиров надеялся, что Коонен убедительно сыграет вечную молодость души. Та, как всегда, справилась, но публика схватила иное. Не художественный образ, а грубую физическую реальность. С позволения сказать, телесность. К героям войны, притормозившим в двух шагах от смерти, заглянувшим в театр на вечерок, никаких претензий. Но бывает, образ не схватывают искушенные профессионалы, тогда беда.

В потешной телепередаче "К барьеру!" театральный режиссер Марк Розовский обругал идею установки памятника Иосифу Сталину. В пику Сталину выдвинул кандидатуру Андрея Платонова. Напрочь отрицая мертвого вождя, режиссер срывался на визг: Сталин сильно задевает. Чем, однако, лучше Платонов? Его-то зачем лепить, отливать и водружать на пьедестал? Платонов писатель и, значит, представительствует от лица грамотных, от имени и по поручению интеллигенции. Короче, тут заурядная схватка за символическую власть, борьба образов: Политик - Художник. Наш интеллигент, как правило, высокого мнения о себе, в силу чего он преувеличивает роль личности в истории, полагая Сталина не менее чем сатаной (именно так и было сказано!). Полагая, что Сталин единолично поставил огромный народ на колени. Это наивное упрощение, чепуха. Сталин был обычный, рябой, сильно зависел от своего деклассированного, своего растерявшегося без заботливой элиты народа. Народ сам захотел Жестокого Отца, а Сталину пришлось соответствовать. Забавно, что яростный протест Розовского свелся к поиску альтернативной кандидатуры: то есть дело действительно не в Сталине. Требовать памятника Художнику - значит бессознательно настаивать на повышении статуса своей социальной группы. Ага, те еще, советские интеллигенты хочут новых привилегий и благ. Никаких памятников Платонову, я против!

Итак, Марк Розовский и его товарищи по партии, то бишь по поколению, трактуют оппозицию "Сталин - Платонов" в натуралистическом ключе. Подобно не искушенным в искусстве лейтенантам, необоснованно засмеявшим трепетную Алису Коонен. Вот будто бы негативный человек, Сталин, а вот позитивный, Платонов. Оба человека, однако, давно мертвы. Никаких человеков нет. Сталин и Платонов - образы, концепты. В концепте "Сталин" их пугает идея немотивированной, иррациональной ротации: это есть, это очень сильно работает в мозгу! За последние 15 лет старшими была уничтожена какая бы то ни было рациональность. Я не боюсь мертвого Сталина, у меня нормально с головой. В то же время я в ужасе от заморозивших страну старших. От этих умненьких, этих чистеньких, этих совестливых. Этих гуманистов. Этих детей ХХ съезда. Никакой честный труд в теперешней России не прибавляет шансов, не дает состояться. Не позволяет выжить. Кровь, родство - приносят дивиденды, честная работа - нет. Что, тоже Сталин виноват? Или им там - все это незаметно, непонятно? Что же, вот так и Сталин надеялся обойтись малой кровью, надеялся на лучшее, не надо его безосновательно демонизировать. Я не вижу, чем они лучше его. Можно рубить с плеча, а можно медленно душить. Голоса снизу доходят редко. Сытые им не верят, принимают за капризы. И в 30-е, и теперь.

Кто культивирует дебилизм, кто пятнадцать лет кряду понижает планку?! Да эти, чтобы обеспечить комфортное существование своим по большей части бездарным родственникам: детям, внукам и правнукам; женам, невесткам и золовкам; любовницам и племянницам; вырожденцам. Приглядитесь, страна превратилась в заповедник семейных кланов. Поэтому я скорее за Сталина. Не в том, конечно, смысле, не дергайтесь. "За Сталина" - как сильную, пугающую их метафору. Как идею внезапной, иррациональной ротации, смены вех. Как образ немотивированного скачка, жестокого разрыва логической цепочки. На социальном дне совсем плохо, совсем. Тем, у кого иной горизонт, кто не соприкасается, это попросту непонятно. Народ - вот кто осатанел; жадничает в стиле новорусских буржуа. Глядя наверх, народ портится. И когда грамотные держатели акций требуют снести не поставленный Памятник Сталину, они неосторожно намекают отчаявшемуся пролетариату на его новое оружие. Спасибо, будем иметь в виду. Кто бы вытолкал их всех в шею? Сталин, баловник.

Сквозная тема сегодняшнего выступления - успех. Тысяча мыслей, включая вышеизложенные, пронеслась в моей голове во время просмотра фильма "На обочине", получившего "Оскар" в номинации "сценарий-адаптация". Режиссер Александр Пейн приспособил для экрана известный американский роман. Получилось не великое кино, но умное, поучительное. Если присмотреться, нетрудно заметить, что всякий человек жаждет социального успеха, реализации. У разных социальных групп - разные горизонты, следовательно разные представления об успехе. Это важно понимать. Об этом остроумно говорится в отчетной картине.

Герои дружат со студенческой скамьи. Теперь у них кризис среднего возраста. Первый, Майлз, - школьный учитель литературы. Трусоват, рохля, невротик. Нескладная фигура, но тонкая натура. Гурман: гениально разбирается в винах. Два года назад его жена ушла к другому. Он помнит ее, тайно мечтает воссоединиться, звонит, надоедает. А зачем он ей? У него никаких шансов. Не уверен в себе, небогат. Меньше, много меньше, чем средний класс. Разве что не голодает. Плохонькая машина. Детей нет. С горя и тоски написал роман, которым вроде бы заинтересовались три издательства. Майлз робко надеется на лучшее. Или уже не надеется, доживает? Играет Майлза Пол Джиаматти. Все это немного в стиле Роберта Олтмена: жизнеутверждающие американские мифы корректируются посредством наблюдательности и здравого смысла.

Второй, Джек, - полная противоположность. Он актер, но, как говорится, погорелого театра. Прославился в дешевом телесериале для домохозяек, и теперь ему предлагают только рекламные ролики: "Ваша ставка по кредиту..." Что-то в этом роде, какая-то глупость. Впрочем, он боевой, нисколько не стесняется хвастать рекламной глупостью перед первой встречной незнакомкой. Да-да, он самец, бабник, этим и интересен. У него отличная фигура, модная одежда, неизменная улыбка, подвешенный язык. Хитрец, обманщик, циник, но и смельчак - умеет постоять за себя и друга. Смел, нагл, решителен. Дегустируя вино, не выпускает изо рта жвачку, чем приводит в негодование трепетного приятеля. Джек спит с каждой, с любой, а ведь через неделю у него свадьба. Брак - первый в жизни, но и тот по расчету. Невеста - армянка. У ее отца выгодный бизнес. Джеку удалось протыриться в замкнутую диаспору, завоевать доверие. Джеку обещают долю, хороший доход, обеспеченную старость. Эти двое отправляются в недельное путешествие по Южной Калифорнии. Что называется, мальчишник: солнце, виноградные плантации, изысканное вино, может быть девочки. Может быть.

Жанр road movie предполагает радикальное изменение героев в процессе путешествия. Обычно путешественники переосмысливают себя и жизненные принципы, корректируют судьбу. Путешествие - это именно расширение горизонтов. Изменение нетематического фона. Едкая ирония этого, действительно хорошего сюжета в том, что с героями так ничего и не происходит, что в результате каждый из героев остается при своем убожестве! Мы, зрители, в начале всякого нового приключения рассчитываем увидеть сдвиги, а их нет как нет. Нас дразнят, заманивают, иногда кажется, что герои действительно сдвинулись с места, но к концу фильма выясняется обратное.

Джек обманул доверчивую кореянку, зато самим Джеком очень остроумно попользовались похотливая толстуха официантка и толстухин муж. Майлз раззвонил о предстоящей Джековой свадьбе, и кореянка сломала обманщику нос. Трусливый Майлз так и не признался в предательстве! Чтобы "оправдать" нос, друзьям пришлось инсценировать аварию. Короче, уйма приключений, миллион предложений от судьбы, на которые парень не ведется. Он возвращается к своей невесте, врет и благополучно вступает в деловой брак. Важно прочувствовать генеральную идею картины! Нам все время кажется, что Джек - неудачник, но лишь потому, что мы завышаем планку и предписываем Джеку чужой, не его, не Джеков горизонт. На деле Джек полностью отработал свою программу и добился тотального успеха!

Еще смешнее ситуация Майлза. Господи, как мы грустили вместе с ним. Он тонкий, он деликатный, он однолюб, ему не везет. Впрочем, он написал книжку! О, скоро о ней заголосят столичные критики! Ничего подобного: все не так. Майлз тоже был нами преувеличен, в полном соответствии с интеллигентскими клише, над которыми авторы потешаются. Во-первых, Майлз выдал друга и не признался в этом. Своими звонками Майлз два года отравлял жизнь бывшей жене, которой давно хорошо с другим, которая наконец забеременела и теперь светится от счастья. Едва выяснив, что шансов на опеку с ее стороны никаких, Майлз благополучно перешел в руки официантки из Южной Калифорнии, которую навряд ли полюбил и с которой долгое время попросту не знал, что делать: трогать - не трогать, целовать - не целовать. Зачем она ему? Низачем. Майлзу всего лишь нужно быть при ком-то - вот и вся любовь, вот и весь богатый внутренний мир.

Наконец, роман. К нашему изумлению, роман оказывается полным дерьмом: недолго думая, все издательства его отвергли. Та самая официантка - единственное существо, у которого нашлись добрые слова для этого текста. Стоит ли ей верить? Не дура ли она? Не стерва ли, устраивающая таким образом свою личную жизнь?! К концу фильма выясняется, что мы неправильно представляли себе всех главных героев. И целеустремленная официантка, захвалившая бессмысленную книгу, и сам Майлз, оказавшийся наконец "в хороших руках", - все они благополучно вписались в горизонт своих ожиданий. Все добились неоспоримого успеха.

На обочине - одна кореянка, наивно поверившая словам белого мужчины. Сумела ли кореянка найти того, кто соответствовал бы ее завышенным требованиям? Или же ей пришлось сузить горизонт своего жизненного мира? Об этом история умалчивает.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67