Президент – не голливудская кинодива

Русский журнал: Как Вы считаете, прошедшие 10 лет свидетельствуют о том, что у Путина имелось видение своей будущей деятельности, или его действия как руководителя государства носили характер реакции на множество вызовов? Если такое представление было, то в чем оно заключалось? Если нет то, какие вызовы определили его политику?

Матвей Ганапольский: Думаю, что Владимир Путин был "застигнут" президентством довольно неожиданно, поэтому ни о какой стратегии развития не могло быть и речи. У него имелся конкретный профессиональный опыт в вопросах безопасности, который он и попытался применить на практике. Что касается вызовов, то глобальным из них, безусловно, была Чечня. Еще он крайне серьезно воспринял государственный долг России Западу и практически полностью выплатил его, проявив виртуозное умение и недюжинный талант кризисного менеджера. Но важно понять, что этот долг для него был равен Чечне по значимости.

Но там, где "не было Чечни", выражаясь фигурально, он как будто отходил в сторону. Остальное для Путина носило симптоматический характер и он реагировал на все, опираясь больше на свое чутье, чем на собственный опыт государственного управления, которого в силу обстоятельств у него просто не мог быть. Что касается видения своей будущей деятельности, то и тогда и сейчас оно носило характер обеспечения "безопасности" государства в меру понимания этого понятия, и обеспечение собственного наиболее продолжительного пребывания в политике без особых нарушений Конституции.

РЖ: Насколько Путин являлся самостоятельной фигурой? Если нет, какие круги оказывали на него наибольшее влияние? Если – да, то, какими идеями, на Ваш взгляд, он руководствовался?

М.Г.: Думаю, что Путин является вполне самостоятельной фигурой, так как он сумел восемь лет быть во власти и пребывает в ней сейчас. Кроме того, для меня есть два очень важных критерия, демонстрирующих его самостоятельность как администратора и как человека. Как администратор он не уволил таких одиозных персон как Зурабов, Греф, Кудрин, Чубайс. Что касается личной самостоятельности, то он не "топтал" Ельцина, не отказывался от Собчака. Еще один показатель – Путин не антисемит, полагаю, что он фактически первый руководитель России, при котором евреи почувствовали себя полноценными и равными гражданами своей страны.

Теперь о влиянии. По причине полной закрытости принятия главных политических решений очень трудно судить, кто на него влияет, а догадки – это пустое. Важно видеть, кого он решительно удалил, например Березовского и Ходорковского. Зная этих "удаленных", можно судить не о том, что ЛЮБИТ Путин, а что НЕ ЛЮБИТ. Что касается идей, которыми он руководствуется, опять же не важно, что ему предлагалось, потому что мы этого не знаем. Важно, что выбор сделан – это нефть и газ. Насколько это "подняло" или "опустило" Россию, покажет история.

РЖ: На Ваш взгляд, ответ на вопрос Who is Mr Putin? - сегодня тот же, что и 10 лет назад? Если да, то как можно ответить на этот вопрос? Если нет, то что кардинально изменилось за это время?

М.Г.: Подобные вопросы в интернет эпоху – не более чем литературная игра. Молчание человека – это не всегда загадка. В конце концов, чтобы ни делал Владимир Путин, любым своим действием он отвечал известному правилу, что "истинные намерения человека выражаются в его поступках". В поступках Путина, в его манере общения с народом, с оппозицией, с прессой с партией "Единая Россия", в его объявленных, а главное – в необъявленных проектах он и есть такой, какой на самом деле. А если он что-то скрывает... Ну что ж, это его право. Но президент – не голливудская кинодива, чтобы ловить ее томные взгляды и украдкой брошенные батистовые платочки. Президент, по идее, главная публичная фигура. Его молчание дезорганизовывает нацию.

Что касается времени... Конечно, оно изменило все вокруг Путина, но, боюсь, не изменило его самого. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно посмотреть на место России в мире и на взаимоотношения с соседями – близкими и дальними. Чувствовать время – это не его жанр. Боюсь, что ему кажется, что он сам формирует время.

РЖ: Путина часто противопоставляют стилю 1990-х годов, однако реальной альтернативой Путина были проекты Лужкова и Примакова, которые также должны были пересмотреть, и, судя по их обещаниям, более радикально - 1990-е. Каким мог бы быть этот альтернативный пересмотр - привел ли бы он к регионализму, распаду или укреплению государственности, укреплению или свертыванию демократии?

М.Г.: Мне трудно ответить на этот вопрос. Примаков и Лужков – опытные государственники. Полагаю, что в стране при их руководстве было бы меньше испуга, а экономика была лучше. Хотя с чеченской ситуацией они справились бы гораздо хуже.

РЖ: Путин как руководитель страны состоялся, начиная с событий в Дагестане августа 1999 года. Начало президентства Медведева – это события в Южной Осетии. Можно ли говорить о том, что эти две агрессии – каждая по своему - определили повестку президентств Путина и Медведева? Можно ли говорить о том, что главная задача Путина состояла в недопущении повторения Дагестана, а Медведева – в недопущении повторения войны в Южной Осетии? Если - да, то в чем может состоять отличие политической стилистки двух российских президентов?

М.Г.: Я бы пока воздержался от определения стилистики Дмитрия Медведева, ибо не понятно, насколько он подвержен влиянию Путина.

Война – это всегда суровое, но важное испытание для любого президента. Дмитрий Медведев ласков в словах, но, как кажется, ему показалось крайне необходимым, чтобы Росийско-Грузинская война (позволю все же употреблять такое определение, хотя оно возможно кому-то и не понравится) ассоциировалась именно с ним. Медведев сурово говорит о Саакашвили, а совсем недавно я прочитал, что сам Медведев снова настаивает, что ввод войск – именно его решение. Как президент он понимает, что военные шрамы украшают. Жаль, что он не чувствует, что украшают не все.

РЖ: Как в целом Вы можете оценить десятилетие Путина с экономической, политической и культурной точки зрения? Было ли это десятилетие временем духовного пробуждения России или же ее упадка?

М.Г.: Время Владимира Путина – это время упущенных возможностей. Это время поиска врагов вдалеке, распада СНГ вблизи и энтропии внутри страны. Это не вина Путина, это его беда, как лидера. Он не из тех, кто формирует идеи, предлагает их нации и ведет ее за собой. Наоборот, он тонко чувствует потребности нации и следует им. Именно этим объясняется его вечно высокий рейтинг и возможность быть президентом сколь угодно долго. Но это имеет свою обратную сторону – застой и распад. И это не идеологический застой, а метальный, что страшнее. И дело даже не в том, что Владимир Путин чего-то не построил и где-то недоруководил. Главное, что он и его окружение так и не смогли предложить стране ОДУХОТВОРЯЮЩЕЙ СОЗИДАТЕЛЬНОЙ ИДЕИ, в которой нуждается любой народ, а российский – тем более.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67