Когда мир был стабилен, были ли такие периоды? Стабильность в одних местах никогда не означала целостную стабильность по всей планете. Конфликты - это процессы, которые идут постоянно, но с разной интенсивностью. И сейчас, возможно, приближается период большей нестабильности. И то, что происходит в арабском мире, очень симптоматично и тревожно. В старый, отлаженный мир, христианский, по крайней мере, построенный на христианских принципах, теперь проникли другие элементы. Какая-то часть людей ассимилировалась, какая-то часть образовала диаспоры, и эти диаспоры очень влиятельны. Мир меняется.
Но старые демократические страны консервативны. Они считают, что есть основополагающие демократические принципы, которые не должны меняться. Честные выборы или верховенство закона, равноправие, разделение и независимость властей и прочее. На мой взгляд, демократия не может не меняться, как и всё в социуме, она всегда находится в движении. Демократия меняется по весьма простой причине: демократия - власть народа, и когда меняется народ, его власть не может оставаться неизменной. В частности, это связано с развитием сетевого общества. Пронизывающие горизонтальные связи и доступ к инструментам власти фактически всех людей, кто хочет оказывать влияние, всё это тоже мощный тренд, как и миграция с юга на север. И всё это оказывает размывающие воздействие на старые политические институты.
Я называю «википолитикой» этот доступ простых людей не просто к влиянию на принятие решений, но даже к формированию повестки дня. Возвращаются механизмы прямой демократии. В мире увеличивается разрыв: есть досетевые общества и общества, которые только вступают в индустриальную фазу, есть индустриальные и есть сетевые, в разной степени сформированности. Даже в России это видно. Если часть людей совершенно не знают, что такое Интернет и никогда в нем не были, они живут по другой логике. Эти люди, досетевые и сетевые, не понимают друг друга, говорят на разных языках, более того, даже воюют друг с другом, ментально, конечно. Скажем, старая учительница считает, что детям надо как можно меньше сидеть в Интернете и что это пустая трата времени. И дети, которые живут Интернетом, смотрят на такого человека не как на учителя, с глубоким уважением, а как на динозавра, человека из другой эпохи. И вот этот разрыв виден везде в мире.
Люди, которые живут в Интернете, сейчас являются меньшинством. Развитие обеспечивают именно меньшинства. За инновации всегда отвечает группа людей самая просвещенная, самая мобильная. Большинство всегда следует чему-то; есть так называемые транссетеры, которые придумывают что-то новое, распространяют эту моду, есть первые последователи, вторые последователи, уже масса последователей. Есть люди, чья задача, функция, любимое занятие – придумывать новое. Те люди, которые сейчас освоили Интернет, они сейчас, когда значительная часть населения планеты еще только подбираются к Интернету, а они уже придумывают новые вещи, новые сети, новые системы.
Всегда и в любой ситуации внутренняя идентичность разделена на кластеры. Все равно есть группы развития, группы управления и группы большинства, которые только следуют за кем-то и подчиняются. На целостность идентичности оказывают влияние другие вещи, а не только факторы развития каждой группы, - общность языка, территории, культуры. И задача формирования единой идентичности, о которой сейчас все говорят, артикулируется только этой группой развития, или группой политического управления. А политическая элита страны видит опасность исчезновения идентичности и раскола, заостряет эту проблему и начинает ее решать. Простой обыватель этой задачи вообще не видит, это не его задача, ему, по большому счету, все равно.
Национальный вопрос и целостность - одна из ключевых проблем российской цивилизации. Идеология, которая предлагала решение, называлась пролетарский интернационализм, заключалась в формировании новой идентичности – советского народа. В ней была заложена идея мультикультурализма. На самом деле это идея глобализма. И лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» - это, конечно, глобалистский лозунг. Важнее идентичности страны - классовая идентичность, которая объединяет людей во многих странах по классовому признаку. После того, как это все распалось, у нас образовался идеологический вакуум, и другой концепции не было. Была попытка, она и сейчас, наверное, продолжается, сформировать идеологию русского национализма, но она встречает отторжение и, по сути дела, раскалывает общество.
В России велика доля людей со смешанной кровью и смешанной идентичностью. И для них русский национализм – это почти фашизм. Подход, которые помещает «под микроскоп» анализ крови человека, а не его взгляды и политическую идентификацию со своей страной, раскалывает нацию. Большая часть населения в России воспринимает его как угрозу отлучения себя и своей семьи от своей страны: если я не назовусь русским, то я не смогу пользоваться правами гражданина, и, возможно, против меня будут предприняты какие-то негативные санкции. Российское государство в свое время пошло путем русского национализма, – за этим последовала внутренняя вражда между разными народами и разными конфессиями. В последующем это заставило государство скрывать свой национализм.
Ту идеологию, которой придерживается российское государство сейчас, я называю стыдливым национализмом. Люди в полный голос кричат о том «Россия – для русских!», а государство, вроде как, ни при чем. Оно действует где-то намеками, а где-то просто действиями, но не называя вещи своими именами. Эта идеология, из-за ее неполноценности, из-за ее стыдливости, она стала дополнительным элементом нелегитимности. Люди не могут принять ни нашу элиту, ни наше политическое устройство, ни нашу власть, потому что они все время подозревают ее во лжи. Они говорят: вот вы говорите, что боретесь с коррупцией, а сами не боретесь, вот вы говорите – честные выборы, а сами обманываете. Позиция стыдливого национализма, не являясь четко артикулированной идеологией, становится одним из элементов тихой лжи.
Впрочем, в России государственную идеологию запрещает Конституция. Можно понять, почему государство, пережившее период тоталитаризма и тотальной идеологии, отрицает возможность однозначной государственной идеологии. Но это создает и дополнительные проблемы. Россия находится на перепутье: она утратила основы идеологии марксизма-ленинизма, но не нашла замены в виде русского национализма. И, в общем-то, не ведет поиск. А ведь в движение сейчас пришел весь мир. Очень активен исламский мир, и это не может не сказаться на нас. Вряд ли что-нибудь случится в ближайшие 5-6 лет, но, если проблему не решать, то, как известно, можно ждать сюрпризов.
Чтобы не допустить проблем в будущем, необходимы меры на уровне политического действия, перевод ситуации в русло легальности. Все должно регулироваться законами. Но ведь и закон, если он запрещает людям приезжать в Россию и пользоваться равными правами с ее гражданами, содержит в себе идеологию. Напротив, если мы широко открываем всем ворота, в этом тоже есть идеология. Идеология первична. Если четкой идеологии нет, то возникают проблемы с регулированием законов. Законы, внутренне противоречивые, не вполне осмысленные, вызывают раздражение общественного мнения.