Письма в редакцию

В подмосковном поселке московского Госфильмофонда «Белые столбы» прошел 16-й по счету фестиваль архивного кино. Здесь показывают немые и черно-белые фильмы, недавно найденные либо восстановленные ленты, а также сохранившиеся фрагменты незавершенных картин. Каждый год празднуются столетия великих кинематографистов. Неизбежной, хоть и печальной рубрикой, становится In Memoriam, она посвящена памяти ушедших в предшествующем году актеров, режиссеров и операторов.

В рамках этой рубрики на фестивале показали «Дневник директора школы» (1975) режиссера Бориса Фрумина - быть может, самый странный из всех советских фильмов, посвященных педагогике. В нем, вместе с Юрием Визбором и Еленой Соловей, снимались Ия Саввина и Людмила Гурченко (их памяти и был посвящен показ), а роль директора школа исполнил Олег Борисов.

Педагогика как диссидентство

Борисов сыграл директора, которого вряд ли бы избрали делегатом на съезд КПСС. Он мягок, заботлив, предупредителен – и в то же время не изменяет своим принципам. Интонации его разговоров с завучем (в ее роли снималась Саввина) настолько жестки, что эти диалоги можно воспринимать как бескомпромиссные споры, скрывающие принципиально разное понимание школы. Дома у него не все благополучно, собственный сын далек от того, чтобы стать примером для подражания, но отцу этого, кажется и не нужно. Дневник, который он ведет и отрывки из которого иногда звучат за кадром, - образец записей сомневающегося в себе интеллигента. Вся интонация картины лишена той бодрости, что наполняла «Доживем до понедельника». Так послевоенное поколение обозначало перемену участи, наступление новых времен.

Ия Саввина в фильме "Дневник директора школы"

Фрумину на момент выпуска «Дневника» было 28 лет, это была его первая картина. По сути он снял совершенно несоветский фильм, но государство в те годы еще сохраняло толерантность к несистемному мышлению. 22 апреля 1975 года фильм получил разрешительное удостоверение на бессрочный прокат с пометой «Для всякой аудитории, кроме специальных детских сеансов». Но публику не проведешь: будущего эмигранта (через три года после премьеры Фрумин, успев снять еще один фильм, уедет в Америку) она учуяла сразу.

В прессе началось обсуждение картины. Согласно эстетике советских СМИ, происходило оно при участии не только штатных критиков, но и читателей. В «Учительской газете» 5 февраля 1976 года была опубликована подборка читательских писем, посвященных «Дневнику директора школы». Тон был резок: фильм – «это пародия на учителя, на директора», - писал П.Власов из Казани. – «Не может быть. Свешников директором! Он еще не вырос до руководителя… Рано было А.Гребневу [сценаристу фильма. – Ред.] и Б.Фрумину выпускать фильм». Но были и письма «за».

В целом столичная пресса отнеслась к фильму доброжелательно, и в ноябре 1977 года он даже был показан по центральному телевидению.

Гораздо резче были оценки картины в региональных газетах (вообще в провинции печаталось немало мнений, которые вряд ли бы получили место на страницах столичных СМИ). Причем мнения журналистов были не столь строги, как мнения читателей. Так, статья «Призвание» Р. Берналского в одесской газете «Знамя коммунизма» от 23 октября 1975 года завершалась радостным «Как хорошо, что фильм находит своего зрителя, чуткого и внимательного, то есть именно того, кому и был адресован». Но, например, «Омская правда» указывала 21 сентября 1975 года, что «мелочи» снижают достоинства фильма, не позволяя директору Свешникову сказать с экрана новое слово о современном учителе» (статья т. Сапронова «Победы и поражения директора Свешникова»).

Еще резче высказался в «Советской Белоруссии» директор республиканской школы-интерната спортивного профиля Б. Ланда: «В актовом зале комсомольский активист произносит отштампованные фразы и уступает место у микрофона поэту, который в свою очередь потчует детей очередной порцией банальностей. И все это изображается опять-таки без тени встревоженности, как обычные, нормальные, школьные будни. Нет, сегодняшний большой день нашей школы с ее постоянными исканиями остался за кадром» (опубликовано 25 октября 1975 г.). Отсутствие ясной оценки пугало зрителя, не привыкшего, что ему предлагают самому разбираться с действительностью. Но фильм не описывал ситуацию преступления, он лишь передавал странную атмосферу времени, которая застывала на глазах, разлагая все, что обволакивала.

Ваше мнение нам важно

Читательские письма – особый жанр советской периодики, практически исчезнувший в перестроечное время, а сегодня если где и сохранившийся, то в измененном до неузнаваемости виде (в лучшем случае это мини-статьи экспертов, выглядящие как отклик на публикацию – например, в «Ведомостях»). В советской печати письма тоже организовывались, но в случае с кино речь все же шла о непосредственной зрительской реакции. В публикациях, посвященных еще одному участнику «Белых столбов», дебютной ленте Татьяны Лиозновой «Память сердца» (1958), можно увидеть признаки новой, оттепельной жизни.

Сама лента если чем и интересна истории кино, то не столько именами Лиозновой и исполнителя одной из главных ролей Андрея Попова. Разве что Тамара Макарова, исполнившая роль учительницы, спасающей английского летчика, могла бы записать участие в фильме в свой актив. Но если кому действительно любопытна «Память сердца», то историку киномузыки. Музыкальное сопровождение к картине создал бывший летчик-штурмовик Леонид Афанасьев. После войны он получил сталинскую премию за дипломную работу – концерт для скрипки с оркестром, но в итоге стал скорее кинокомпозитором (среди его трех десятков фильмов – «Хозяин тайги» и «Тени исчезают в полдень»), хотя и создаст масштабные произведения, вроде оратории на слова Александра Межирова «Коммунисты, вперед!», симфонии «Друзьям однополчанам» и оперетты «Калифорнийский сувенир».

Казалось бы, картины о войне, да еще на тему русско-английской дружбы, должны были бы восприниматься как минимум политкорректно. Но пермская «Звезда» 4 июня 1958 года указывала на непроработанность сценария, особенно второй его части, где действие происходит после войны в Англии и в советском колхозе: она «словно написана другим автором», отмечал рецензент. А ведь это был сценарий самого Сергея Аполлинариевича Герасимова, учителя Лиозновой во ВГИКе (любопытно, что схожие претензии к сценарию предъявлял и болгарский журнал «Киноизкуство» в январе 1959 года).

Омский «Молодой сибиряк» 8 июня 1958 года тоже пишет, что «к недостаткам нового фильма можно отнести, на наш взгляд, некоторые лишние эпизоды, перегружающие фильм и не помогающие развитию его основной сюжетной линии». В одной из рецензий применительно к картине даже употребляется слово «томительный». Въедливым авторам мешали и откровенные несуразицы. Так, «Молодежь Молдавии» отмечает среди недостатков «тенденцию всегда изображать наших врагов смешными, нерасторопными.

Почему во время первой встречи [сбитого английского летчика] Чадвика с учительницей Чадвик, не зная ни слова по-русски, вдруг заговорил на русском языке, когда Екатерина Ивановна замахнулась на него лопатой. С испугу, что ли?..» (В. Тоичкин, 5 июня 1958 г.).

Попадались и более мягкие отзывы, словно защищающие потребности невзыскательной публики: «Скромность, простота, с которой сделан фильм (…) подкупают зрителя» (С. Литвинова в «Правде Украины», 26 июня 1958 г.). Образцом взвешенного подхода к фильму, который сегодня трудно смотреть без чувства недоумения, стала публикация в минской «Знамени юности». С. Виногура оценивает картину двойственно: «Память сердца» - не выдающееся явление в нашей кинематографии. Этот рядовой хороший фильм в какой-то мере звучит камерно, местами неоправданно растянут, о многом важном здесь говорится походя. Но эта лирическая киноповесть, гневно осуждая тех, у кого, коротка «память головы и сердца», раскрывает щедрость и красоту души советского человека, свидетельствует о благородной, гуманной устремленности нашего искусства» (13 июня 1958 г.).

Кадр из фильма "Память сердца"

По этим цитатам из провинциальной советской прессы видно, что большинству авторов откликов художественные достоинства искусства оказываются не так важны, как идеологическая выдержанность. С другой стороны, СМИ не скрывало плюрализма мнений, за которыми можно было обнаружить принципиально разные подходы к действительности – соглашательский и критический.

Эта вечная оппозиция в жизни общества сегодня проявляется особенно остро. Примером может стать еще одна программа фестиваля, приуроченная к столетию грузинского кино. В нее, в частности, вошел мультфильм Владимира Муджири «Обиженные игрушки» (1949) и монтаж из фрагментов грузинских фильмов, от «Арсена Джорджиавшили» и «Мачехи Саманишвили» до «Пловца» и «Покаяния».

Грузинские мотивы в «Белых столбах» звучат уже не в первый раз. Они не демонстративны, но последовательны. Современная интеллигенция в лице худрука фестиваля, выдающегося киноархивиста Владимира Дмитриева, противостоит таким образом попыткам обесценить казавшиеся некогда вечными российско-грузинские культурные связи, свест их сегодня к нулю.

Лучшей трансформации писем в редакцию представить себе невозможно.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67