Памяти Андрея Мадисона

В самом конце января под Тотьмой умер Андрей Мадисон (родился 9 июня 1952 года). В тридцатиградусный мороз ушёл в лес и не вернулся…

Описание его последних дней на форуме Хиппи.Ру

http://hippy.ru/forum/viewtopic.php?pid=21145#p21145

http://hippy.ru/forum/viewtopic.php?pid=21145#p21145

http://hippy.ru/forum/viewtopic.php?pid=21145#p21145

И еще.

Он лежал в лесу, довольно далеко, за такими елками, а над ними сосны, на спине, голова откинута и повернута немного влево, глаза зажмурены, рот сжат. Со сжатыми кулаками. Это первое, что бросилось в глаза. Он лежал со сжатыми кулаками. Менты, которые приехали по моему звонку через час, тоже это увидели, попытались их разжать, не смогли. Он лежал со сжатыми кулаками, как человек, который ушел в последний бой и этот бой выдержал.

Enatramp в http:/ http://krylov.livejournal.com/1798967.html/krylov.livejournal.com/1798967.html

И еще много у http://semen-serpent.livejournal.com/675721.html?style=mine

В конце 1990-х Андрея Мадисона в Русский журнал привел Женя Горный, а потом он укрепился на несколько лет редактором в доставшемся ему по наследству от Андрея Левкина отделе политики.

Все, за что брался Мадисон, становилось фантастически интересным. Казалось бы, что можно изобрести в еженедельном рабочем обозрении политпрессы? А в мадисоновском исполнении обзоры «Mondey-Mondey» - с них-то все и начиналось в РЖ - стали каким-то самостоятельным видом искусства, где поверх/сквозь обыденный текст просвечивал талант и глубокая литературная, человеческая искушенность. Эти статьи читатели ждали, на них откликались и спорили. Рубрика дышала и жила пару лет какой-то своей, немного эзотерической жизнью. Андрей Мадисон сочинил отдел, себя в нем – как редактора и автора.

Лучшее в Русском журнале тех лет:

Частушки про утопию. Катрен первый (и далее)

Бука американской литературы

Жан-Люк Годар убит

И многие другие статьи.

Андрей Мадисон по своему человеческому устройству редко где задерживался надолго. Он сам хорошо знал и относился с юмором к этой своей непоседливости, природной неистребимой сущности автостопщика, движимого любопытством ко всему новому, зудом постоянного перемещения и узнавания, охотой к перемене мест. Благодаря этому свойству он часто поражал острой идеей нового экзотического проекта, умея увлечь и вовлечь окружающих так, как не удавалось никому другому.

Рабоче-крестьянская закваска и хипповый пафос не давали чураться так называемой "грязной работы", а деление людей по цвету воротничков мне было и вовсе чуждо: жизнь, в которой сочетаются разные труды (потому что разделение труда – это для пользы вещи, а не для блага человека), казалась мне единственно правильной. Не без подсказки Толстого, а далее и в особенности – Генри Торо.

Собственно, на этот стержень и низались все мои дальнейшие места приложения: переводчик, редактор, археолог, преподаватель, режиссер дискотеки, сторож, дворник, кочегар, опять редактор, грузчик в зоопарке и т.д. Еще: есть ядро личной автономии, которое неприкасаемо. Еще: видимо, оно и подает сигналы к завершению очередной рабочей смены, которые похожи на неотвратимый зов (или зуд) и сущностно лучше всего описываются как ритуалы перехода - по ван Геннепу или Тернеру. –

Русский журнал оказался одной из временных остановок.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67