В следственных изоляторах, пересылках, тюрьмах и колониях наблюдается оживление. В 2009 году в России могут выйти на свободу более 50 тысяч осужденных из 894 400 человек, находящихся по состоянию на 1 июня с.г. в местах не столь отдаленных.
Это произойдет, если Госдума примет внесенные председателем комитета по гражданскому, уголовному и процессуальному законодательству Павлом Крашенинниковым поправки в 72-ю статью Уголовного кодекса "Исчисление сроков наказаний и зачет наказания". Крашенинников предлагает засчитывать один день пребывания в СИЗО до суда за полтора дня в случае, если человека приговаривают к заключению в колонии общего режима и воспитательной колонии для несовершеннолетних, и за два дня, если приговаривают к отправке в колонию-поселение. Приговоренным к исправительным работам зачтут один день в тюрьме до приговора за три дня работ.
Надо сказать, что традиционно большие амнистии в России объявлялись, как правило, в связи с чрезвычайными событиями. Например, в 1917 году, после падения династии Романовых, Временное правительство выпустило из тюрем тысячи заключенных - как политических, так и уголовных. Нетрудно себе представить, что последние тут же начали представлять собой серьезную угрозу общественной безопасности.
Другим крупнейшим жестом, отворившим двери узилищ, явилось решение президиума Верховного Совета СССР от 27 марта 1953 года - в связи со смертью Иосифа Сталина, по которому из 2 526 402 з/к было отпущено 1,2 миллиона человек. Эта амнистия, прозванная в народе "бериевской" (по имени тогдашнего министра внутренних дел Лаврентия Берия, подавшего в ЦК КПСС записку с проектом соответствующего указа), тоже наделала изрядного шороху, поскольку из-за многочисленных уголовников, получивших "волю", в стране произошло резкое ухудшение криминогенной обстановки.
Причем настолько, что уже 2 июля президиум ЦК КПСС одобрил проект указа "О неприменении амнистии к лицам, осужденным за разбой, ворам-рецидивистам и злостным хулиганам". Указ гласил, что если освобожденные по амнистии "продолжали вести паразитический образ жизни и не занимались общественно полезным трудом", то они должны были вернуться вновь в тюрьмы и зоны для продолжения отбывания назначенного им срока.
Более мелкие, "камерные" амнистии, как правило, объявлялись почти всегда, когда в стране менялся руководитель.
В частности, в 2000 году, когда Владимир Путин впервые стал президентом России, Госдумой была объявлена амнистия. Правда, формально это решение увязывалось с 55-й годовщиной Победы нашей страны в Великой Отечественной войне.
Логично ожидать, что с восшествием Дмитрия Медведева процедура повторится, благо, третьего президента России уже называют "фартовым" - за международные успехи страны в футбольной, хоккейной и музыкальной сферах. Мол, "легкая рука", "новая метла по-новому метет" и прочие русские пословицы и поговорки.
На этом фоне планирующаяся разгрузка пенитенциарной системы РФ выглядит как еще один симптом некой "оттепели", ожидание коей занимает умы и чаяния некоторой части населения России, в частности, тех, кого принято называть (или обзывать) либералами. Да и на выборах Медведев сообщил избирателям, что "свобода лучше несвободы". Неудивительно, что в связи с нынешней поправкой Госдумы пошли разговоры о том, что-де на свободу досрочно будет отпущен (среди прочих) даже основатель "ЮКОСа".
Ловится каждая деталь, которая должна символизировать, что новый глава государства прогрессивней и современнее своего предшественника, - например, то, что Дмитрий Медведев начинает свой рабочий день с интернета. Добавило энтузиазма и то, что он объявил войну коррупции и "правовому нигилизму". Вот уже и отдельные губернаторы начинают осторожно поговаривать о возвращении региональных выборов, а правящая "Единая Россия" - об устроении публичных политических дебатов.
Иные полагают, что Дмитрий Медведев ведет "тихую войну" против сторонников жесткого курса, недовольных его программой либеральных реформ. Так, например, считает руководитель Института современного развития, первый вице-президент московского инвестиционного банка "Ренессанс Капитал" Игорь Юргенс.
По его словам, Медведев ведет тяжелую борьбу с враждебными кремлевскими кланами за возможность исполнить свои программные обещания об установлении верховенства закона, борьбе с коррупцией и расширении свобод.
Сам Юргенс считает Медведева относительным либералом, ставящим собственные задачи, но подчеркивает, что нынешнему президенту для решения их "понадобится много удачи".
Горячие головы попытался остудить первый заместитель главы администрации президента России Владислав Сурков, который на встрече с активистами движений "Россия молодая" и "Новые люди" сообщил о том, что Россию ждет довольно сложный этап политических изменений, связанный, по его словам, с нарастанием недружественного давления из-за рубежа и попытками определенных деструктивных сил внутри страны вбить клин между президентом Медведевым и премьер-министром Путиным.
Другими словами, главный идеолог страны объявил, что "по мере построения социализма классовая борьба обостряется", и тем самым предостерег излишне политизированных сограждан от соблазна противопоставить Дмитрия Анатольевича Владимиру Владимировичу в такой сложный (а когда был легкий?) для страны период.
Сам же Медведев поспешил отмежеваться от либерального образа, сообщив в интервью агентству "Reuters", что он не либерал и не консерватор и руководствуется только национальными интересами страны. Вместе с тем он в очередной раз подтвердил, что намерен проводить политику, особенно внешнюю, в стиле своего предшественника. Может быть, лишь слегка сбавив некоторые обороты и добавив небольшие нюансы, которые не меняют сути дела.
Впрочем, надо отметить, что тот же Юргенс - человек весьма адекватный и здравомыслящий - полагает, что без Владимира Путина (которому кресло премьер-министра позволило сделаться "верховным судьей" на российской политической арене) Дмитрий Медведев "просто не может совершить ни одного решительного шага, не может создать коалицию". Ибо, по словам Юргенса, Путин будет бдителен: "Если Медведев зайдет слишком далеко или разочарует, например, бедную часть населения, Путин исправит курс".
Так что, как говорится, на Западном фронте без перемен.