Опознание

Долго не мог понять - что заставило вот уж года полтора каждый вечер вчитываться-вслушиваться в классическую латынь. Когда впервые увлекся этим четверть века назад, все было ясно. Как у многих в 81-м году, чувство, что вот-вот тебя раздавит потолок, а наутро все, как в старой сказке, остановится и уснет, становилось почти нестерпимым. Кто уезжал по липовому приглашению, кто сбегал в запой, кто в любую экзотику, лишь бы подальше от собственного времени. Латинские тексты оказались тогда весьма кстати, и сама заведомая пустота занятия служила превосходным аналогом выклеиванию из спичек макета Эйфелевой ли башни, храма ли в Кижах.

От того, еще докомпьютерного, времени остался уже слегка пожелтелый листок:

Вот и эти труды пропадут втуне.
Отряхивая от пыли и гнили,
Для чего-то в сравнения лезу:

Цезаревой латыни железо,
Бронза латыни Вергилия
И Цицероновой латыни латунь...

С тех пор и мысли не возникало достать с полки тексты и словари. И вот понадобилось, но теперь уже совсем по иной причине. И дел много, и времени мало, но некая неявная потребность заставляла каждый вечер, на сон грядущий перечесть пару вчерашних страниц и прочесть пару страниц следующих. Наконец понял, в чем дело.

Сегодня происходит сложный процесс перетряски вчерашних и позавчерашних идейных общностей, некогда расколовших образованное племя на либералов-западников и патриотов-державников. Кавычки не ставлю, поскольку кавычки ничего не объясняют, но многое без нужды запутывают. Если отбросить частности, то на первый план выйдут два остро контрастных девиза. Один - евромечтательный: нет ничего существеннее индивида, и всякое действие должно оцениваться по тому, ущемляет оно свободу этого индивида или нет. Другой - ретромечтательный: нет ничего существеннее отечества, и всякое действие должно оцениваться относительно его блага. Все девизы мечтательны по определению, но от этого они не становятся менее существенными. Так уж получается, что они избираются независимо от типа занятия и от уровня его интеллектуально-технологической оснащенности. Сейчас, когда наметилась качественная смена поколений и на смену тем, кто "до", начинают выдвигаться те, кто "после", кто родился после 1985-го года, выбор типа мечтательности приобрел поистине критическое значение.

Это понимает власть и - умело или не очень - стремится придать цивилизованные формы потенциальным молодежным движениям конструктивной нацеленности. Это понимает Лимонов и стремится придать организованные формы молодежным рефлексам отторжения. Это понимают Дугин, Явлинский, Хакамада, но ни подлинного драйва, ни оргресурса не имея, придать формы не могут никому и ничему.

Полагаю, что все делают одну ошибку. Хотя, разумеется, у наиболее осмысленной части молодежи есть несогласие с тем, что новый истеблишмент не озаботился всерьез выстраиванием системы вертикальных "лифтов", из этого несогласия вырастает все же не отторжение в стиле парижского 68-го года, а жажда пробиться наверх. Пока это так (думаю, что это еще долго будет так), заниматься молодежью не более перспективно, чем обхаживать недовольных старцев. Вопрос в позиции среднего поколения, которое в массе своей к политическому самосознанию не склонно. Вопрос в мобилизации меньшинства в возрасте лет 35-ти, способного увлечь за собой сверстников из "болота", тогда как по преимуществу глубоко конформная молодежь сама потянется за активным меньшинством людей успеха.

Или не потянется, погрузившись в гедонизм, стратифицированный сообразно финансовым возможностям. Фатальной предопределенности здесь нет - выбор, в принципе, управляем, но не в туповатой схеме линейного управления, а контекстуально, через механизмы культуры, то есть рафинированным проектным образом.

Моралистика тут не при чем. От выбора тридцатилетних существование России в 2020 году зависит куда в большей степени, чем от того, будет на этот год в стране 125 или 120 миллионов душ, по поводу чего нынче столько ламентаций. От их выбора будет зависеть и то, сколько дееспособных душ будет в России к 2050 году: 100 миллионов, или 200. И этот выбор прост, как забор: или чувство долга перед страной в его достойной старомодности, безразличной к пустым разговорам о глобализации и тому подобных обманках, или сугубо персональное начало окажется на первой строчке личностной инструкции по выживанию.

Теперь понятно, откуда вдруг тяга к чтению римлян.

Они сделали выбор в эпоху Вергилия и отстроили Pax Romana. Они сделали выбор в эпоху Марциала, и всякому известно, чем это кончилось.

Как писал в "Гражданской войне", быть может, лучший стилист тысячелетия, Юлий Цезарь, Quae volumus ea credimus libenter, et quae sentimus ipsi, reliqous sentire speramus - "Охотно верим в то, чего хотим, и надеемся на то, что и другие разделяют наши чувства".

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67