Что представляет собой сегодняшняя Европа - однозначно сформулировать не могут даже сами "европейцы". Вряд ли мы должны делать это за них. Пока можно констатировать только то, что для поляка, англичанина и русского единого понимания Европы не существует. Мы не должны даже ставить вопрос таким образом: включать себя в Европу или не включать? Мы не менее других европейских наций имеем право говорить от имени европейцев, несмотря на размножившиеся линии пограничных столбов и штампы в паспортах. Европа для нас понятие скорее географическое и культурное, нежели политическое и бюрократическое. Если нам нужно - мы будем в политической и бюрократической Европе, если не нужно - не будем.
Три разновидности "русского европеизма"
У нас в последние годы сложились три основных взгляда на Европу, каждый из которых присущ определенной группе россиян. Представители этих групп видят Европу своеобразно, часто очень карикатурно, но, все же, по-своему.
Представители первой группы смотрят на Европу через призму духовных ценностей (к ней я отношу и себя). Эта группа воспринимает европейский мир как исторически важный центр формирования христианских ценностей, со стоящими за ними людьми, идеями и памятниками, вне которых нельзя понять современное христианство. Когда мы говорим "европейские ценности", мы ставим знак равенства между ценностями европейскими и христианскими. Это нисколько не противоречит духу Православия: Европа на протяжении веков была именно христианской (а не мусульманской или конфуцианской) территорией культуры.
Вторая группа рассматривает Европу через призму интересов. Эти люди понимают, что земля к западу от Бреста и вплоть до Шеннона в первую очередь - огромный платежеспособный рынок, на который нужно ориентироваться для получения прибыли. Вспомним: Единая Европа - это, по первоначальной сути образование, возникшее на основе рациональных интересов, на базе Союза угля и стали. Это потом европейский ландшафт превратился в ареал морализаторствующих по поводу стандартов демократии. Некоторые наши соотечественники, отбрасывая шелуху морализаторства, вполне рационально считают, что мы можем присоединиться к этому экономическому союзу.
Наконец, третья группа смотрит на Западную Европу через призму ценностей потребительских, личного благополучия. Эта группа воспринимает европейский подход к жизни как некий набор жизненных стандартов, которые должны обеспечивать необходимый комфорт и позволяют удовлетворять все возрастающие консьюмеристские потребности.
Кто мы в этой старой Европе?
Когда мы говорим о "европейском выборе России", мы не должны забывать о том, что выбор всегда предполагает наличие предложений. Что Западная Европа может предложить России? Мы пока понять не можем. Для образованного русского человека сложно стоять в очереди за вступлением в общую Европу после восточноевропейских соседей, исходя не из имперских, а из культурных соображений.
Мы, как нация, эту европейскую культуру формировали вместе с французами и немцами, поляками и итальянцами. К примеру, Федор Достоевский и Лев Толстой, Михаил Бахтин и Юрий Лотман гораздо больше европейцы, чем многие из тех, кто сегодня становится "классиками" европейской литературы или философии. Если не согласны - уточните у Элен Каррер д'Анкос или Умберто Эко.
Вне зависимости от любых континентальных политических конструкций и от того, участвовала в них Россия или не участвовала, начиная от Священного Союза и заканчивая последними событиями, Россия - европейская страна.
С точки зрения ценностей, у Европы безусловно есть еще одна важная единая база - римское право и культурные привычки. Посмотрите, как разговор о последних ведет в Австрии Йорг Хайдер готовясь к предстоящим выборам. Он дает понять, что есть люди, чужие европейцам по сути, которых нужно заставить жить так же, как живут сами европейцы. Речь идет не только о правовых, но и о моральных ценностях, о толерантности по отношению к различным меньшинствам.
Тем не менее, Западная Европа не является непогрешимым блюстителем идей демократии. Безусловно, Европа - родина демократии. Вопрос в том, является ли она сейчас ее оплотом? Что такое демократия в современном европейском понимании определить почти невозможно. В Европе существуют разные, в смысле используемых демократических процедур, режимы: президентские и парламентские республики, почти полуторапартийные и многопартийные политические системы, фактически мононациональные государства типа Албании и т.д.
Потревоженные интересы
Та группа внутри России, которая ориентирована на рациональное восприятие Европы, заинтересована в мягкой форме интеграции с западом континента. Сейчас, во время мирового финансового кризиса, их интересы, безусловно, задеты. И рационально анализируя ситуацию, эта группа может легко переориентироваться с Европы на Китай. Если там предложат более выгодные цены на российские ресурсы, вряд ли кто-то откажет себе в удовольствии заработать на этом.
Тут возможны два сценария. Либо у нас есть какие-то моральные обязательства по обогреву Польши или Литвы, и мы будем продолжать действовать вопреки нашей экономической выгоде. Либо у нас нет подобных моральных обязательств, и мы должны действовать так, как выгодно нам. Если замерзающие европейцы все время будут твердить о нашем моральном уродстве, то вряд ли мы должны оправдываться и испытывать угрызения совести от холода в их домах.
Если мы признаём наличие каких-то надэкономических - религиозных, моральных, политических - важных для нас связей, и считаем, что это каким-то образом будет стимулировать развитие не только наших экономических, но и политических отношений, почему бы и не предоставить европейцам некий дисконт? Но если такой надежды нет, то я не понимаю, чем мы должны быть ограничены. Россия должна делать так, чтобы было выгодно её гражданам. Выгодно диверсифицировать - должны диверсифицировать. Выгодно монополизировать - мы должны монополизировать. Проблема всех этих диверсификаций нефте- и газопроводов в том, что они предполагают постоянное раскладывание яиц в разные корзины. Вопрос только в смысле этого раскладывания? Ведь когда-нибудь все-таки надо делать яичницу. И, самое главное, съесть этот замечательный продукт. А то нам, как в старом анекдоте, прежде всего нравится сам процесс, а не результат.
Надо также открыто говорить о нашей нелюбви к некоторым странам западнее нас. Эта нелюбовь диктуется совсем не презрением прежнего хозяина к обиженному вольноотпущеннику. Наша нелюбовь к некоторым странам новой Европы диктуется их бесполезностью: эти страны малопривлекательны с точки зрения наших жизненных, экономических и прочих стандартов. Сегодня мало кто из жителей Москвы или Санкт-Петербурга захочет жить в Лодзи или Тимишоаре. Пусть кто хочет там и живет. Мы должны делать комфортной жизнь в Рязани и Нижнем Новгороде, а не оглядываться на Брюссель.
Позиции Чехии, Словакии, Венгрии в отношении России различаются, и мы должны действовать, исходя из этого. Русофобским настроениям нельзя потакать или подстраиваться под них. Любая позиция дипломатии предполагает транспарентность позиций и подход равенства. Тот, кто воспринимает субъекта, с которым ведёт переговоры, как ущербного, обязанного постоянно доказывать свою состоятельность в качестве этого субъекта (что, в принципе, требуется от России сейчас), тот, конечно, должен быть готов к тому, что этот субъект может действовать по отношению к нему так же. Россия, в отношениях с Западной Европой, тоже может определять общие правила и требовать от некоторых стран-недоростков соответствующего приличного поведения.
Одергивая миллибэндов
Война на Северном Кавказе и диалог Медведева и Саркози выявил, в первую очередь, кризис европейской, а не российской дипломатии. Европа не знает, как себя вести еще и потому, что как уже говорилось, не может ясно сформулировать свои общие ценности, при этом пытается навязывать их другим странам. Это как раз и неприемлемо.
Саркози хочет представить себя и Францию в качестве успешного лидера "большого ЕС". Это его право. Тем более что следующий шанс представится совсем не скоро. Является ли это достаточным основанием, чтобы называть позицию Франции общеевропейской? Вряд ли. Так от чьего имени выступает Саркози? Наверное, только от имени европейской и французской бюрократии.
Напротив, у Медведева вполне благоприятная позиция. Он формулирует то, что нужно своей стране. Согласна ли с этим Европа или не согласна - в принципе, нам должно быть всё равно, потому что уровень претензий, предъявленных нам в ходе этого кавказского кризиса-2008, и уровень запросов со стороны Европы показал их неадекватность. Мы не можем позволить разговаривать с нами на языке ультиматумов. И, если возникнет необходимость, по-лавровски одергивать некоторых миллибэндов.
У нас должны быть развязаны руки для любых решений. Если завтра нам понадобится выйти из каких-либо европейских структур ради того, чтоб спасти жизни своих собственных граждан, или даже просто обеспечить им более комфортное существование, мы должны иметь такую возможность. Если мы должны будем войти в какие-то европейские структуры для этих же эгоистичных национальных целей - мы должны этим воспользоваться. Когда-нибудь может создаться не только дефицит нефти, но и пресной воды. В конце концов, и для власти, и для людей, которые живут в России, приоритетными должны быть именно их собственные интересы, а не интересы Саркози или Качиньского. Мы должны думать и решать сами. Унижать же себя выполнением очередных условий и придирок евробюрократов мы не имеем ни исторического, ни морального права. В конце концов, у любой нации должно быть национальное достоинство.