Рубрика "Непреемник" не выходила четыре недели. Брала паузу. Наблюдала выборную кампанию. Исключительно со стороны. Рассматривала. Мониторила. Сличала. Анализировала. В отличие от очень-очень многих, боялась попасть под суд за манипулирование в электронном СМИ. За давление на непримиримую оппозицию. За запугивание примиримых избирателей. За ограничение доступа буржуинских наблюдателей. И, конечно, за откровенную и циничную ангажированность. Мало ли за что можно под горячую руку попасть. Ведь и так все спуталось. Так как вроде бы парламентские выборы, а вроде и референдум. Голосуют за партию, а получается - за Путина. Голосуют за Путина, а считают - за партию. Выбирают Владимира Владимировича в самую нижнюю палату законодательного, простите, органа, а ему именно этого и не надо. А тут еще рубрика "Непреемник". Представляете?
Странный, кстати, Путин все-таки человек. Как бы нацлид - национальный лидер. Получил как бы доверие. Но молчит. Молчит о самом главном. Ну, объявил бы Преемника. Чего тянуть? Чего томить? Чего разводить бодягу? Чего лить воду на мельницу спекуляций, догадок и разнообразных научно-исследовательских изысканий? Люди ведь заждались! На бескрайних просторах Родины - от заснеженного под Олимпиаду Сочи до мистического хребта Ломоносова, от неяпонских Курил до ненемецких Кеников - все вынуждены разводить кофейные гущи. А хотелось бы четкости сигнала и ясности вводных. Так, чтобы все по уставу. Так, чтобы перст нацлида указал на Преемника и все бы воскликнули: "Вот он, наш Президент! Мы, собственно говоря, именно так всегда и считали".
После этого большие и маленькие чиновнички будут торопливо снимать со стенок портреты нынешнего гаранта, исполненные в рамах и без. Приговаривать: "Ну даже депутатом нижней палаты все равно не стал". Хотя сейчас, а именно в ближайшую пару недель, такое, наверное, трудно себе представить. Но вы видели хоть у одного державника-государственника-патриота портрет Ельцина весной 2000 года? А ведь их штамповали миллионами. Растиражированные лики - формальные (на фоне флага) или неформальные (полураздетый чел в очках, в помятой шляпе и с крестиком на покрывающейся дряблостью шее) - шкодливо снесут на помойки и в гаражи. В автомастерских провинциальных городков и рабочих поселков часто можно увидеть аляповатые следы пропагандистских кампаний недавнего прошлого.
О нацлиде скоро припозабудут, как припозабыли, а теперь и позабыли о Ельцине. Ни один руководитель родной страны, покинувший Кремль живым и практически здоровым, не появлялся более на политическом небосклоне. Всех их "закрыли". Вот и нацлида "закроют". Запрут где-нибудь. На ключик. Чтобы не портил статистику. Или трендик. А трендики и статистические тенденции выведут счетоводы и прочие аудиторы.
Ну а пока нацлид готовится сделать самую большую ошибку своей политической жизни. Не исключено, однако, что Фамилию-Имя-Отчество назовут на съезде победителей. В стране достаточно напористых носительниц Плана из города, в котором, по мнению официантки суши-бара "Белая ива" Анастасии Кузнецовой (персонажа ТНТ-шной телепрограммы "Наша Russia"), "на одного мужчину приходится 3500 женщин". После произнесения ФИО рейтинг партии/Путина автоматически не перераспределится в направлении Преемника. Народ ахнет. Кто-то охнет.
Трудно полюбить с первого взгляда. Ведь только настоящая любовь - такая, с первого мига, мгновения, молнией пролетающая и бьющая прямо в незащищенное, доверчивое, но готовое полюбить сердце. Но ничего... стерпится-слюбится. Лишь бы не с глаз долой. И менее чем через три месяца Преемник получит (в первом или втором туре) те же плебисцитные шестьдесят пять процентиков при явке не ниже декабрьской. Его легитимность окажется не уступающей путинской. Это легко подсчитать. В бюджетно-финансовом выражении. Для этого и есть профессиональные счетоводы.
Один из них - боль нацлида. Он - его крест. Мессия. Немой укор. Совесть. Честь. Долг. И внутреннее обязательство. Он - тот, через кого нацлид (когда, конечно, таковым еще не был) переступил, а теперь хотел бы исправить этот скользкий сюжетик. Владимир Владимирович очень обеспокоен тем, что о нем напишут в школьных учебниках истории. Не сразу, ясно дело, в третьей четверти, а лет через пятнадцать-двадцать. И он очень хотел бы подретушировать момент своего прихода во власть.
Как пишут совсем в других учебниках: власть не дается, власть берется. Не Ельцин выбрал Путина летом 1999 года, а Путин обратился к Ельцину с подкупающим своей новизной предложением "дать порулить". Глянул Борис Николаевич в глаза посетителя-просителя и увидел в них то, что подсказало ему: "да, этот сможет". Когда будущий нацлид заявился к Борису Николаевичу, надо было, следовательно, не только себя показать, но и продемонстрировать слабость, сопливость, мягкотелость и нерасторопность счетовода. Вот теперь эти нехорошие слова и мешают хорошо спать нацлиду. А хорошо спать он очень-очень хочет. Даже "заперто-закрытым".
Счетовод - образец последовательности. Послушности. Почитания. Успешный проект индивидуальной интеграции в элиту. Хотя и без драйва. Без страсти и взрывных пассионарностей. Очень ровные и правильные ступенечки. Первый заместитель министра безопасности, директор Федеральной службы контрразведки, директор Федеральной службы безопасности, министр юстиции, министр внутренних дел России, первый заместитель председателя правительства Российской Федерации - министр внутренних дел, председатель правительства Российской Федерации, председатель Счетной палаты Российской Федерации. Президент Союза юристов России. Президент Книжного союза России.
Мог ведь окрыситься после августа девяносто девятого. Мог бы многое раскрутить в кресле Главного счетовода. Но не стал. Показал лояльность. Недолюбливал и недолюбливает "Челси", но спинным мозгом почувствовал, когда следует прекратить парить "Сибнефть". А теперь ее, кстати, как бы и нет. При этом не забывал клеймить тех, кого следовало клеймить. Попинывать тех, кто более не опасен. Когда, однако, подчиненные ему счетоводы-аудиторы вскрывали и изобличали "лишнее", без страха и укора увольнял таких аудиторов.
Когда приходили за прикомандированными и подчиненными ему счетоводами, а черствые (как корки залежалого хлеба) судьи санкционировали аресты, он неожиданно вспоминал о самом незащищенном, доверчивом, но готовом полюбить: "Мы не собираемся закрывать никакую информацию о ситуации в нашем ведомстве и собираемся идти до конца в борьбе с нечистоплотными сотрудниками. Конечно, все это неприятно, бьет по сердцу, но другого пути у нас нет". Золотые слова! Ровно через десять дней совсем в другом ведомстве эхом отдалось: "Если кто-то из офицеров наркоконтроля поддался специфическим соблазнам криминальной среды - их следует наказать. Даже более сурово, чем заурядного чиновника-проходимца".
Все на самом деле понимают: другого пути нет. Тем более когда бьет по сердцу. Теоретически выражаясь, когда бьет по сердцу, вообще никакого пути нет. Одни направления и азимуты. С другой стороны, когда звучат слова "за внесение изменений в акты проверки расходования бюджетных средств", все теории закругляются и прекращаются. Остается только Уголовный кодекс.
В обычной жизни немалую гибкость счетовод смог продемонстрировать, выстроив неревностные отношения со многими бывшими сотрудниками Комитета внешних связей питерской администрации. Это многого стоит. Ходить по тонкой грани всегда трудно. Но президент попечительского совета футбольного клуба "Динамо" смог. Не заметить этого - особливо для питерской братии федерального масштаба - нельзя. Счетовод - мягкий и пухловатый силовик. Руки заламывать не будет. Не будет ни ядов по чаям разливать, ни полоний по кофиям рассыпать. Предпочитает пристрелянное огнестрельное оружие. О суверенной демократии нужные слова со временем, конечно, произносить бы научился. Но, видимо, не станет отвечать чаяниям державников-государственников-патриотов, а они растут количеством и качеством. Их вроде как слушать надо. Прислушиваться. А счетовод все-таки не из таких. Он их будет бояться, но слушать не будет. И это очень даже может не понравиться группе граждан в триста пятнадцать голосов.