От редакции. Восемнадцатого марта 2009 года в Институте стран США и Канады РАН состоялось обсуждение опубликованного осенью доклада "Глобальные тенденции – 2025: меняющийся мир", подготовленного американским Национальным советом по разведке. Буквально недавно данный доклад был полностью опубликован на русском языке издательством "Европа". На обсуждении присутствовали как авторы доклада – американские представители, так и ведущие российские ученые и эксперты. После окончания обсуждения РЖ поговорил с одним из участников дискуссии – Владимиром Барановским, заместителем директора ИМЭМО РАН, членом-корреспондентом РАН. Мы поинтересовались у Владимира Георгиевича, как он оценивает предлагаемый доклад и каким тенденциям, на его взгляд, предстоит определить мир будущего.
* * *
Русский журнал: Каков статус обсуждаемого доклада? Дает ли он представление о том, как именно видят или будут видеть мир политические элиты США?
Владимир Барановский: Это серьезный доклад. Ведь в рамках Национального совета по разведке собирают, как правило, наиболее весомых представителей экспертного сообщества, людей, которые работают в разных аналитических структурах, как правительственных, так и неправительственных. Здесь и большая степень охвата проблем, и достаточно высокая представительности, не говоря уже о высокой мере взвешенности и сбалансированности. При этом не надо воспринимать доклад "Мир-2025" как официальный документ, это скорее официозный документ. Он отражает значительную часть настроений в экспертных сообществах.
РЖ: Какие аспекты были упущены в докладе?
В.Б.: На мой взгляд, есть одна вещь, которая в докладе оказалась недостаточно прописана. Как именно связаны те процессы, которые происходят внутри социума, со сферой внешней политики, сферой обеспечения безопасности, сферой поддержания международной стабильности. Ведь внутри общества происходят существенные процессы, которые затем выплескиваются вовне. Эти процессы протекают в развитых странах одним способом, а в развивающихся странах – другим. Ведь то, что случается внутри, например, России, как-то влияет на то, как наша страна позиционирует себя в отношении внешнего мира. Я понимаю, это сложно учесть, но нужно пытаться. В докладе обозначены какие-то важные вещи, но можно было бы больше.
РЖ: Стоит нам ожидать какого-то реального улучшения отношений России и США в связи с новыми инициативами с американской стороны?
В.Б.: У меня нет ответа на этот вопрос. Возможности есть. На чьей стороне мяч, сейчас пока сказать трудно. Американцы свою готовность перезагрузить всю эту матрицу отношений обозначили. Мы сказали – да, это здорово, это нужно сделать. А потом начинается уже самое важное. Начинается обсуждение конкретных вещей. Вот ПРО в Европе. Вроде бы возникли какие-то возможности уладить проблему, но я бы не дал 100-процентной гарантии, что эту проблему уже удалось снять с повестки дня. Или, например, вопрос о снижении количества боезарядов с 1700 до более низкого уровня. Это очень серьезный вопрос, так как всегда существовали профессиональные возражения против этого. Для американского истеблишмента это всегда было очень острой проблемой. Московское соглашение о стратегических наступательных потенциалах, в котором была прописана цифра 1700 – 2200 боезарядов, стало серьезным прорывом. Ведь многие в США считали, что нельзя идти ниже уровня в 2000 – 2200 боеголовок, потому что иначе ядерный потенциал Соединенных Штатов не сможет выполнять возложенные на него функции. Так что в российско-американских отношениях есть много вопросов, которые необходимо приводить к общему знаменателю. Например, ДОВСЕ. Что-то надо с ним наконец-то решить. Можно ничего не делать, но тогда Европа остается без режима ограничения вооруженных сил. Это не очень хорошая вещь. Но тут все упирается в политическую волю как Соединенных Штатов, так и нас.
РЖ: Каким глобальным тенденциям предстоит определить мир будущего?
В.Б.: Вы знаете, практика тех прогнозов, которые делались в последнее время, должна научить нас одной вещи – скромности. Давайте вспомним, что в последнее время часто говорили о том, что времена дешевой нефти уже ушли в далекое прошлое. Все это говорилось прямо накануне того, как произошло падение этих самых цен в четыре-пять раз. Много рассуждали и о терроризме, о том, что после 11 сентября 2001 года возникает новая эпоха во взаимоотношениях ведущих держав, что международный терроризм это вызов, способный полностью изменить отношения между цивилизованными странами – этого не произошло. Только сегодня в процессе обсуждения упоминалось о том, что из двадцати ведущих стран восемнадцать решили преодолевать кризис на национальной основе.
Сегодня возникают новые угрозы, новые проблемы. В частности, особое значение приобретает конфликт из-за ресурсов. Посмотрите на карту Арктики, она мне почему-то напоминает карту Африки: борьба за раздел Африки, борьба за раздел Арктики. Все это вызывает в памяти какие-то традиционные подходы, традиционные проблемы. Есть ли что-то новое в международных делах? И тут, как мне кажется, не стоит слишком уж поддаваться этим пессимистическим сценариям. Ведь есть, безусловно, новые вещи. Давайте рассмотрим феномен европейской интеграции: со всеми проблемами, со всеми трудностями это пример возникновения института нового качества, который, на мой взгляд, является моделью для организации будущего международной системы. И в этом смысле я абсолютно не разделяю пессимистические оценки в отношении Европы. Европа не рушится из-за того, что ей не удалось принять общую Конституцию. Наоборот, Европа создала такой потенциал решения международных проблем, который является основой для оптимистических оценок в отношении будущего международной системы в целом. Тут нужно отставить в сторону ложные проблемы, способные задать неточные ориентиры для понимания международных дел. Первая проблема – проблема суверенитета. Может быть, у меня слишком вызывающая позиция, но мне кажется нужно переходить именно к глобальности, то есть к преодолению традиционного понимания суверенности и приближению к новым принципам организации международной жизни. Вторая ложная проблема – проблема зон привилегированной ответственности, это подход XIX века к тем проблемам, которые возникают в веке XXI. Тут, естественно, есть что обсуждать, но эти ложные проблемы не стоит превращать в основу, в реперные точки наших представлений о будущем развитии международных институтов.
РЖ: Есть ли в России аналоги доклада "Мир-2025"?
В.Б.: В таком формате – нет. Но есть нечто похожее. Например, в ИМЭМО мы делаем ежегодные доклады. Если говорить о прогнозах на более широкую перспективу, то есть издание нашего института "Мировая экономика: прогноз до 2020", следующим изданием будет книга о политических сюжетах. Есть какие-то иные российские центры, но я не готов оценивать качество их работы. Этот американский доклад очень интересен в том плане, что им удалось привлечь очень большой круг экспертов. Именно этого умения скоординировать усилия у нас пока нет. Обычно в России все делается силами одного института, который может привлечь несколько десятков экспертов извне. Американские же коллеги объединили работу десятков институтов.
Беседовал Дмитрий Узланер