От редакции. Ульрих Бек – всемирно известный немецкий социолог и политолог, профессор Мюнхенского университета и Лондонской школы экономики, автор множества монографий, в том числе вышедших на русском языке, – «Власть и ее оппоненты в эпоху глобализма. Новая всемирно-политическая экономия» и «Общество риска. На пути к другому модерну».
* * *
Не существует никаких вечных системных иерархий, никакой последовательности или селективности, специфических для различных групп стран, – существуют разные уровни развития в разных регионах для разных рас, и они проявляются в новых движущих силах цивилизации во взаимно противоречивых формах.
Хочется этого кому-то или нет, но движущие силы мирового развития затрагивают каждую страну и, таким образом, являются составной частью нового цивилизационного процесса, который я называю «рефлексивная космополитизация». Цивилизационные условия, таким образом, охватывают весь земной шар, я именую это «второй предпосылкой модерна».
* * *
Всемирная история последнего времени, похоже, диктует императив выживания цивилизации. Он требует, чтобы каждая страна активно интериоризовала, сделала своей внутренней движущей силой эту «рефлексивную космополитизацию». Движение в сторону изоляционизма (в интересах торгового протекционизма или же религиозного фундаментализма, контроля над СМИ и интернетом или по иным причинам) тут же будет подвергнуто международному моральному осуждению.
Этот процесс я рассматриваю как пришествие «общества мировых рисков», и надвигающиеся катастрофы – безжалостный учитель глобальных масштабов. Рынок – это не то, что имеют в виду экономисты и в чем они убедили всех нас, не ответ, который якобы приходит как спасение и решает все наши проблемы Рынок – это угроза самому нашему существованию. Современность настоятельно требует рефлексивного регулирования рынков, более того, международной «конституции» для ведения переговоров по урегулированию конфликтов с целью получения ответов на глобальные риски и проблемы, –«конституции», основанной на консенсусе между партиями, нациями, религиями, друзьями и врагами. Возьмем происходящую сейчас Копенгагенскую конференцию по проблеме изменений климата как пример нового геополитического ландшафта для той власти, которая оказывается представлена в так называемой Большой двадцатке. Конечно, этот консенсус может и не состояться. Но становится общим местом, что этот консенсус является предпосылкой выживания. Все это – компонент рефлексивности, генерируемой рисками, ожиданием катастрофы.
Не думается, что какая-либо держава способна навязать такой глобальный процесс осознания в столь короткий временной период. Обратите внимание: этого не сделает и катастрофа. Катастрофа – это момент разрушения. Предвидение катастрофы обладает такой способностью. Производимая неопределенность, глобальные риски очень амбивалентны, и, как ни парадоксально, все это также является моментом надежды, непредвиденных возможностей – и космополитическим импульсом.
* * *
Существует космополитический императив, который, как представляется, является универсальным: «Сотрудничайте или потерпите крах!» Глобальные риски связывают людей, фактически не имеющих ничего общего (или которые не хотят сотрудничать друг с другом). Глобальные риски несут с собой понимание, что особенности наций – их культура, язык, религия, право – должны быть отодвинуты на задний план, с тем чтобы сделать возможным взаимодействие поверх границ, игнорируя все различия, даже когда между этими нациями еще сохраняется враждебность. Все это произойдет не в виде преднамеренной реализации нормативных идей космополитизма, которые уходят своими корнями еще в греческую философию или в философию Иммануила Канта и других философов XVIII и XIX столетий по всей Европе, но неосознанно, как бы из-за спины основных акторов. Таким образом, культурные и политические последствия этих процессов могли бы породить «воображаемые космополитические сообщества глобальных рисков»: национальные объединения воспринимаются как сообщества с ограниченным доступом.
Космополитические сообщества, с другой стороны, представляются как неограниченные и всеохватывающие, однако в очень специфическом смысле: комополитизация не alter ego национализма. Воображаемые сообщества, как национальные, так и космополитичные, имеют общую черту: они не являются результатом осознанного выбора, но они есть данность. Однако с одним очень важным различием: в случае национального сообщества данностью является вопрос о его происхождении, а в случае космополитического сообщества данность – это проблема будущего. И существует еще одно решающее отличие. Сила, выживание нации зависит в конечном счете от готовности каждого члена этой нации пожертвовать ради нации жизнью. Основания действий в обществе мировых рисков имеют прямо противоположный характер: выживание всех становятся личным интересом каждого индивида. Таким образом, космополитическое сообщество чрезвычайных обстоятельств развеивает чары национальных мифов: не смерть, но выживание! Вот главный девиз. Другими словами: особенностям – да, образам врага – нет! Иначе кризис превратится в катастрофу.