Национальная карта

Убийство русской женщины в ингушской станице Орджоникидзевская и последовавшие за ним события стали мощным инфоповодом для определенных сил, спешащих снять с него политические сливки. В первую очередь поместить трагическую историю в контекст политических дебатов поспешили русские националисты и либеральная оппозиция. Впрочем, такое трогательное единение давно уже никого не удивляет и фактически указывает на постепенное формирование в России классического политического спектра, в котором радикалы как слева, так и справа выступают единым фронтом против правительства. Другое дело - как именно они это делают. Здесь по-прежнему сильна российская специфика.

При этом последний тезис в значительно меньшей степени можно распространять на националистов. Аргументы профессиональных русских, появившиеся на их флагах в связи с событиями в Ингушетии, являются такими же стандартными, как лозунги коммунистов брежневской эпохи. Экономика по-прежнему должна быть экономной, а русских людей по-прежнему обижают. Русские националисты в этом отношении мало чем отличаются от своих столь же маргинальных европейских коллег. Они точно так же декларируют национальность в качестве высшей ценности, получаемой человеком по праву рождения. Точно так же выступают за ограничение доступа в страну мигрантов с геополитического "Юга". И точно так же для определенной категории граждан - которым кроме национальности гордиться больше нечем - они всегда будут привлекательны как борцы за фиктивную политическую сверхидею. Но это очень скучно - нет здесь никакого своеобразия и самобытности.

Гораздо более интересными представляются молодые и агрессивные, столь похожие на первый взгляд на европейцев "несогласные". Конечно, для них неприятности Кремля на Кавказе являются настоящим подарком судьбы. Их анализ убийства в Ингушетии в этом смысле является типичным.

Марина Литвинович в своем блоге раскрывает карты. Убивать женщину и организовывать взрыв на похоронах не в интересах ингушей - по крайней мере, тех ингушей, за которых г-жа Литвинович лично ручается. Профессиональным русским Литвинович тоже протягивает руку дружбы - ведь они, по ее мнению, также должны быть заинтересованы в том, чтобы установить правду. И дальше она прозрачно намекает: убивать русских женщин на Кавказе может быть выгодно только... ну, догадайтесь кому.

Заниматься подобной аналитикой ингушского прецедента, однако, можно лишь вооружившись изрядной долей цинизма. Причем в версии Литвинович в конечном счете эта аналитика не идет дальше проблемы красной и зеленой кнопок, описанной кем-то из фантастов-классиков. Человек встречается в космосе с непонятным объектом, на поверхности которого есть соответствующие кнопки. Он привычно собирается нажать на зеленую (зеленый означает - путь свободен), но останавливается. Ведь возможно, что это ловушка и нажимать нужно на красную. Но, с другой стороны, всегда возможен вариант, в котором еще более хитроумная ловушка заключается в том, что нажимать нужно именно на зеленую.

Марина Литвинович спрашивает: кому выгодно случившееся? И перечисляет: ингушам не выгодно, осетинам тоже не выгодно и, конечно, не выгодно "профессиональным русским". Ведь все они заинтересованы в объективном расследовании. А значит (кстати, этот переход вообще-то является не очень прозрачным) - это дело рук не ваххабитов и не боевиков. Ваххабитов и боевиков Литвинович зачем-то берет в кавычки. Закроем глаза на тот факт, что Литвинович фактически отождествляет этой логической связкой ингушей и ваххабитов (раз не выгодно первым, то это сделали не вторые).

Проблема состоит в принципиальном отсутствии у Литвинович желания замечать, что если некоторое преступление на Северном Кавказе можно хотя бы теоретически записать на счет Кремля, то это в первую очередь выгодно боевикам и ваххабитам. Оправданность простановки кавычек в отношении которых являются вопросом весьма и весьма дискуссионным.

Логическая цепочка рассуждений о том, "кто во всем виноват", в полемических идеологических текстах напоминает школьный задачник с готовым ответом в конце. Все дело только в том, кто этот "задачник" писал. Для профессионального оппозиционера ответ всегда один - виноват Кремль (возможны варианты: власть, бюрократия, военные, государство и т.п.). Логика эта вполне обратима - с таким же успехом все беды страны можно повесить на "нехорошую оппозицию", которая горазда на провокации, пользуясь любым инфоповодом. Например, можно легко утверждать, что события в Ингушетии - это еще один повод набрать очки как для "несогласных", так и для националистов. Тем более летом, в условиях инфопаузы.

Не первый раз высказывается мысль, что "национальная карта технично разыгрывается в последнее время". Для того чтобы делать подобные заявления в отношении Кавказа, нужно уметь закрыть глаза и на резню русских в Чечне в 90-е, и на две чеченские войны, и на тлеющий осетино-ингушский конфликт. Ничего этого не было, а просто "карта разыгрывается"... "в последнее время"...

Впрочем, объяснение этого стиля мышления представляется достаточно тривиальным и лежащим далеко в стороне от проблем Ингушетии и Северного Кавказа вообще. Если бы в России не было проблемного Северного Кавказа, это было бы, скорее, недостатком страны с точки зрения пламенных оппозиционеров. И вот почему.

В европейских странах критика власти - дело заурядное и рутинное. В парламентском поле этим занимается реальная оппозиция, которая знает, что после ближайших выборов она сама может оказаться в заветных кабинетах и стать, таким образом, объектом критики своих политических оппонентов. Поэтому власть критикуют в основном за ее реальные, а не вымышленные прегрешения. Ей вменяются просчеты в экономической и социальной политике - завышенные налоги, плохой инвестиционный климат, высокую безработицу и т.п. Реже в ход идут апелляции к просчетам во внешней политике - они, кстати, являются излюбленным поводом для волнений радикальных националистов и социалистов.

Политический скандал, связанный с инкриминированием власти преступлений, в этом смысле ситуация редкая. Более того, достаточно очевидно, что нельзя из любой критики власти пытаться делать скандал. Это тупиковый путь как с точки зрения влияния на действия нынешних властей, так и с точки зрения перспектив будущего взятия власти.

Поэтому жанр критики, предложенный и поддерживаемый Литвинович и компанией, явно указывает лишь на одну деталь: оппозиция, делающая ставку не на реальную критику властей, но на "разоблачение преступлений" этой власти, вовсе не стремится заменить собой "преступный режим". Ей ни к чему такая ответственность, она не имеет нужных компетенций и т.д. Все, что необходимо оппозиции, и с чем она, безусловно, мастерски справится, - это "освоение средств", потемкинские деревни "маршей несогласных", которым охотно подыгрывают "охранители", пугающие Кремль.

С другой стороны, очевидно, что стратегия "разоблачения власти" глубоко укоренена в российской политической традиции. Вся история России XX века - это непрерывная череда разоблачений, вершиной которой, конечно, стало обнаружение пресловутого "культа личности" Сталина. Этот политический язык прост и понятен обывателю (другое дело, что он традиционно принадлежит самой власти, которая сейчас, например, успешно разоблачает ельцинизм). Оппозиция, эксплуатирующая его, будет всегда иметь в России некоторый стабильный и скромный успех. Заставить "несогласных" разбираться в реальных мотивах, ошибках и успехах Кремля гораздо труднее. И в этом состоит глубокое национальное своеобразие нынешней либеральной оппозиции в России.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67