"Балканизация" постсоветского пространства набирает обороты. Сегодня вряд ли кто-то, кроме людей с четкой политически ангажированной позицией, станет отрицать влияние косовского самоопределения на этнополитическую ситуацию на постсоветском пространстве. Речь, конечно же, не о прямом влиянии. С Косово или без него "абхазский" или "карабахский вопрос" имеют свою динамику и не слишком зависят от того, получит экс-сербская автономия в перспективе прописку в ООН или нет. На сегодняшний день получение такой "прописки" выглядит проблематичным, хотя Косово уже признали США и ведущие страны Европейского союза. В конце концов, надо понимать, что Приднестровье заявило о своей независимости еще в сентябре 2000 года, Карабах провозгласил свою независимость в сентябре 1991 года (то есть еще во время существования СССР), а Абхазия завоевала ее в ходе войны с Грузией в 1992-1993 годах.
В 2006 году многие СМИ в России писали о том, что успешный референдум по сецессии Черногории станет причиной "окончательного самоопределения" де-факто государств (своеобразного СНГ-2). Однако окончательного самоопределения не произошло, хотя шаги в этом направлении были сделаны (вспомним хотя бы "парады референдумов", в течение года они прошли в Приднестровье, Южной Осетии и Нагорном Карабахе). "Развод" Черногории с Сербией двухлетней давности в принципе не мог оказать такого влияния на ситуацию в Евразии по нескольким причинам. Во-первых, в отличие от Косово, Черногория никогда не существовала в режиме непризнанного образования. Напротив, черногорцы вместе с сербами активно участвовали в подавлении "сепаратистского мятежа" хорватов в 1991 году (так его называли некоторое время в Белграде), а такой "певец самостийности", как Мило Джуканович, обращался с патриотическими напутствиями к черногорским солдатам, защищающим "территориальную целостность" Югославии. Во-вторых, черногорский казус ("цивилизованный развод") был бы невозможен в случае военного противоборства между сербами и черногорцами. В этой связи сравнивать Черногорию с Карабахом или Абхазией абсолютно некорректно. Военное противостояние армян и азербайджанцев стоило жизни 7 тыс. армян и 11 тыс. азербайджанцев. В течение 14 месяцев грузино-абхазской войны погибли 2 тыс. абхазов (при довоенной численности этого этноса в 93 тыс. человек, не считая, конечно абхазов в Турции и на Ближнем Востоке). Еще до активных боевых действий 1991 года более 200 тыс. азербайджанцев покинули Армению и порядка 500 тыс. армян покинули Азербайджан. В ходе боевых действий Карабах и прилегающие к нему районы покинули около 500 тыс. этнических азербайджанцев. В 1993 году Абхазию покинуло более 200 тыс. грузинских беженцев. А еще в отношениях между Баку, с одной стороны, и Ереваном и Степанакертом - с другой, существует проблема военнопленных, ведется информационно-пропагандистская война и многое другое, чего не было в отношениях между черногорцами и сербами. Такой негативный исторический опыт был в сербско-албанских отношениях, что сыграло свою роль в исходе голосования о статусе Черногории. Черногорские албанцы дружно высказались против союзного государства с Сербией. К каким последствиям приведет такое голосование, особенно после сегодняшнего поспешного признания Косово (и наступившего сразу же после него кризиса в Македонии, где албанские политики, входящие в правительственную коалицию, выдвинули целый ряд претензий премьер-министру республики Николе Груевскому), трудно судить. Кроме того, черногорский казус-2006 (как и боснийский казус-2005, где семью рассорившихся народов насильственно "помирили") был бы невозможен без активного внешнего вмешательства. Находись сегодняшняя Грузия под таким американо-европейским "колпаком", как нынешняя Сербия, вполне возможно, самоопределение Абхазии и Южной Осетии и впрямь стало бы политической реальностью. То же самое можно сказать об Азербайджане и непризнанном Нагорном Карабахе.
Но вернемся в день сегодняшний к Косово, где никакого референдума (в отличие от Черногории, где судьбу страны определяли и проживавшие там сербы) не было, зато имело место одностороннее самоопределение (в отличие от Черногории, его не признал Белград). Ускоренное признание факта этнического самоопределения в Европе со стороны США и ведущих стран ЕС создает не только глобальную повестку дня, но и "дух эпохи". Эпохи, в которой этнополитический выбор становится едва ли не главным фактором мировой политики.
"Ситуацию вокруг Косово следует рассматривать как часть исторически особенного распада Югославии", - заявляет сегодня Верховный представитель Европейского союза по единой внешней политике и политике безопасности Хавьер Солана. Однако ситуацию вокруг Абхазии или Южной Осетии можно (и нужно, чтобы быть методологически корректным) рассматривать как "часть исторически особенного распада" Советского Союза, вне политических контекстов которого многое из нынешней проблематики не будет понятно. И СССР, и СФРЮ создавались и структурировались как "социалистические федерации", в которых государственный примордиализм был главным подходом к нациестроительству. Под нацией главный теоретик партии большевиков по национальному вопросу И.В.Сталин понимал "исторически сложившуюся устойчивую общность людей, возникшую на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры". При этом нацией считалась только такая этнокультурная группа, которая обладает всеми перечисленными выше признаками одновременно. Определение И.В.Сталина вошло во все советские учебники и теоретические работы и в несколько видоизмененном виде просуществовало до распада Советского Союза. Однако размышления И.В.Сталина и его последователей не были отвлеченными академическими штудиями. Их выводы и представления стали основой нациестроительства в СССР и в СФРЮ (хотя в последнем государстве эти выводы облегались в словесную мишуру "особого пути"). При таком подходе Союз ССР и СФРЮ рассматривались как государства, главными субъектами которых выступают социалистические нации. Фактически же советское и югославское государства институционализировали этнические группы в качестве главного субъекта политики и государственного права. Не права отдельного человека, а права наций рассматривались в качестве приоритетных. На практике это означало формирование представлений об этнической собственности того или иного этноса (в своей высшей фазе - национальной) на территорию, обозначенную как "национальная республика", автономия в составе национальной республики и даже на этнически сконструированные районы. Отказ от индивидуальных прав в пользу коллективных создавал, таким образом, предпосылки для формирования этнонациональных движений за самоопределение будущих независимых государств и вызревания конфликтных очагов. В результате создавались предикаты государства, формировалась национальная элита, которая в момент системного кризиса власти и экономики начала процесс сецессии. По справедливому замечанию американского этнолога Юрия Слезкина, "СССР создавался националистами и был разрушен националистами". То же можно с полным основанием говорить о распаде СФРЮ. По мере ослабления интеграционного потенциала Советского государства и Союзной Югославии и кризиса интегрирующей идеологии - советского коммунизма (или его лайт-варианта в СФРЮ) - начался процесс этнонационального самоопределения республик, его составляющих. Где-то он завершился без крови, а где-то прошел с осложнениями (в виде человеческих жертв и беженцев). Не видеть в этой связи общности моделей СФРЮ и СССР, общих причин, приблизивших их крах, невозможно.
Слишком много фактов говорит о том, что одностороннее провозглашение независимости бывшим автономным краем Сербии и его признание со стороны США и некоторых стран ЕС вызвало политическое оживление в СНГ. В этом плане важна, прежде всего, атмосфера времени, "дух эпохи". Косово можно считать уникальным случаем, но в то же время ни Солана, ни Кондолиза Райс не могут законодательно запретить президентам де-факто государств постсоветского пространства считать, что вслед за Косово наступил и их черед, а лидерам признанных ООН государств ускоренными темпами решить проблемы своей территориальной целостности. По словам эксперта немецкого фонда "Наука и политика" Уве Хальбаха, "каждый территориальный конфликт имеет свои особенности. Например, Косово нельзя сравнивать с Абхазией - хотя бы потому, что в Косово этнические албанцы составляют большинство населения, а в Абхазии абхазцы находятся в меньшинстве (правда, речь идет только об относительном меньшинстве, так как с абхазским населением солидаризируются армяне и русские. - С.М.). С юридической точки зрения бессмысленно отрицать, что признание статуса Косово создает международный прецедент. Лучшее тому доказательство - жаркие споры, которые ведут сегодня историки, политологи и юристы на тему, как следует в данном контексте интерпретировать понятие "право на национальное самоопределение". По мнению же Дова Линча, представителя генерального секретариата ОБСЕ (профессионального политолога, автора серии исследований по проблемам конфликтов на постсоветском пространстве и непризнанных республик), "несмотря на то, что косовский и нагорно-карабахский конфликты отличаются друг от друга, Косово может стать прецедентом для таких конфликтов, как нагорно-карабахский". Об этом он сказал во время своего недавнего выступления на семинаре НАТО в Баку.
Впрочем, на Южном Кавказе все не ограничивается одними лишь юридическими спорами или дискуссиями историков. В зоне нагорно-карабахского конфликта, после обострения 4 марта 2008 года, зафиксировано новое нарушение режима прекращения огня. Оно произошло 8 марта 2008 года в Агдамском районе. Снова обе стороны конфликта обменялись взаимными обвинениями. В начале марта Грузия снова попыталась изменить формат урегулирования в зоне грузино-юго-осетинского конфликта. А 7 марта 2008 года Народное собрание Абхазии подготовило обращение к ООН, всем ведущим международным институтам с просьбой об официальном признании независимости этого де-факто государства. И все это на фоне обострения ситуации в Гальском районе Абхазии, а также взаимных обвинений сторон во враждебных действиях.
4 марта 2008 года новый государственный министр Грузии по вопросам реинтеграции (после январских президентских выборов министерство по урегулированию конфликтов сменило название и подверглось реорганизации) Темури Якобашвили заявил, что грузинская сторона не считает, что СКК (Смешанная контрольная комиссия, созданная в 1992 году) способна приблизить к миру Тбилиси и Цхинвали.
Между тем и в Баку настойчиво говорят о готовности решить проблему Нагорного Карабаха военным способом и о невозможности использовать Косово как прецедент. Но является ли война способом сделать армян Карабаха лояльными гражданами единого Азербайджана? И напротив, не являются ли воинственные заявления лидеров признанного ООН образования причиной того, что все мирные варианты разрешения конфликта откладываются на неопределенное время?
Сегодня можно спорить об уникальности или универсальности Косово. Но одну проблему игнорировать невозможно. Самоопределение бывшего сербского автономного края поставило перед мировым сообществом и каждым из его членов серьезнейшую проблему. Это проблема идентичности и лояльности граждан. Насколько возможно сохранение территориальной целостности, если население, проживающее на данной земле, не готово принять суверенитет государства-носителя? Если допустить, что территория и население неразделимы, то теоретически есть только два способа решения вопроса: либо этническая чистка (это может быть чистка-реванш, как в случае с Абхазией или Карабахом), либо долгое и многолетнее мирное разрешение спора путем уступок и компромиссов. Третьего здесь не дано. Проблема в Косово - это не происки Запада и двурушничество США и ЕС. И без всякого США было понятно, что албанцы не готовы считать себя частью единой Сербии, строить вместе с сербами одно общество (будучи в меньшинстве). В то же время сербы в Косово не желают в одночасье становиться иностранцами на своей земле. В этой связи главной проблемой Южной Осетии является не формат СКК, а готовность осетин быть частью Грузии, поверить в то, что именно эта страна - их государство, а их будущее - это будущее Грузии. В Абхазии также главная проблема - не миротворцы (русские или эстонские вкупе с украинцами). Новые контингенты миротворцев (не из России) могут помочь Тбилиси победить Абхазию (а может быть, они, если не помогают напрямую, просто не будут мешать), сломать ее властную инфраструктуру.
В этой связи пора бы вернуться к теме "домашних заготовок", которые нам были обещаны уходящим российским президентом, но которые пока не были предложены на суд мировой общественности. Между тем такие "заготовки" лежат, что называется, на поверхности. Во-первых, требуется полное исключение фактора силы (и возможных реваншей) из арсенала разрешения споров. Во-вторых, необходим отказ от определения статуса как первого шага конфликтного урегулирования. Приоритетом должно стать "замирение региона". И только потом - сохранение территориальной целостности того или иного государства или сецессия. Нельзя предопределять статус конфликтной точки заранее без создания минимальных предпосылок для невозобновления военных действий. Сегодня же все "замороженные конфликты" "разморожены", а угроза полномасштабной войны актуализируется день ото дня. Перефразируя знаменитые принципы по Косово, следует предложить формулу: "сначала мир, потом статус". Вопрос о юрисдикции, таким образом, переносится в финал миротворческого процесса. Территориальная целостность как принцип и методы его реализации должны быть жестко разделены. Россия могла бы (и должна была бы) поддерживать принципы территориальной целостности, но в то же время решительно отвергать "издержки" этого процесса. За единую Грузию или единый Азербайджан нельзя платить недопустимо высокую цену (в виде беженцев, человеческих жертв). Иначе формируется фундамент новых реваншей с беженцами, этническими чистками и жертвами. И самое главное - следует понимать, что Абхазия и Южная Осетия - это не красивые платочки, которые можно переложить из одного кармана в другой. Это - люди со своей собственной идентичностью и своей "правдой" (которая, конечно же, не может быть таковой для противоположной стороны).