От редакции. 12 июня, в праздник Дня России, исполнилось 20 лет с момента избрания первого президента Российской Федерации Бориса Ельцина. Что произошло за этот срок с институтом президентства? Доказал ли он свою эффективность? Нуждается ли в пересмотре? Своим мнением с читателями "Русского журнала" поделился историк, политолог, глава информационного агентства «Регнум» Модест Колеров.
* * *
Институт президентства в России прошел спиралевидную эволюцию; из одной из ветвей власти он превратился в институт, стоящий над ними, а теперь вновь вернулся к состоянию, когда выступает в качестве одной из ветвей. 20 лет назад президент Ельцин, избранный, в общем-то, консенсусом – динамическим большинством населения, – повторил на президентских выборах свой успех на выборах председателя верховного совета за год до этого. В начале своего первого срока Ельцин был общенародным президентом, в значительной степени уравновешенным полновластным верховным советом РСФСР, но после кризиса сентября-октября 1993 года реальная система власти в России склонилась в сторону президентской республики.
Несмотря на то, что состав парламента, особенно в конце 1990-х годов был, в целом, весьма разнообразным, большую роль в нем играли и коммунисты, и яблочники, которые тогда были системной оппозицией Ельцину, следует признать, что крупнейшие решения в стране Ельцин принимал как монарх. Конечно, подверженный влияниям кланов, советников, наушников, но монарх. Другое дело, что к концу своего второго срока он стал слабым монархом. Выборы его на второй срок были проведены по краю и за краем политического поражения, однако система власти делала именно президента центром и почти монополистом принятия решений, как бы ни сопротивлялась Дума и Верховный Совет.
Путин, придя к власти, столкнулся с тремя серьезными системными вызовами: слабость монархической власти, слабость федерализма как инструмента централизованного государства, т.е. федерализм на грани конфедерации, и малая эффективность парламента в качестве законодательного органа. Ельцинская монархия могла с последним спорить, могла его игнорировать, но эффективно в диалоге проводить свои решения через парламент ей было трудно.
За два своих срока президент Путин наполнил эффективным содержанием президентскую власть, придал новое общегосударственное позитивное содержание нашему федерализму, с помощью партийного большинства наладил эффективную законотворческую работу Думы и, по крайней мере на первом этапе это было видно, сделал президентскую «монархическую» власть более свободной от кулуарных решений.
После того, как в 2008 году был создан тандем президента Медведева и премьера Путина, наступила третья стадия истории российского президентства как института: тогда президентская власть вновь де факто перестала быть эффективно «монархической». Конституционный круг полномочий и амбиции президента сохранились в «монархических» пределах, но после того как Путин занял пост премьера, он фактически создал правительство как эффективный институт власти. И это заметно уравновесило «монархические» полномочия и претензии президента, кто бы ни занимал эту должность. Именно поэтому еще год назад, когда в политологическом сообществе обсуждались перспективы 2012 года и когда большинство членов политического класса соглашались с тем, что в 2012 году на второй срок пойдет президент Медведев, то была озвучена мысль, что Путину было бы неплохо возглавить уже парламент, чтобы возродить, наполнить самостоятельным содержанием и этот институт, и эту ветвь власти.
Так что за 20 лет президентство в России прошло путь от монархически слабого к монархически сильному и сейчас находится в состоянии монархически уравновешенного института власти. Если монархически слабым он был при Ельцине, сильным при Путине, то уравновешенным и более демократичным при Медведеве. Что будет дальше, сказать сложно.
Такие «монархические» претензии – атрибут президентства в принципе. В Соединенных Штатах президентская власть тоже, несомненно, имеет монархические претензии, но в значительной степени ограничена олигархическим конгрессом. Не случайно в таких небольших, но весьма фокусных и красноречивых государствах, как государства Прибалтики, кризис экономики и государственности в последние годы сопровождается интенсивной общественной дискуссией о необходимости прямых выборов президентов, что вдохновляется опытом их довоенных президентов, которые были либо автократами, либо диктаторами. Пафос прямых выборов президентов в Латвии и Эстонии – это пафос монархический. Однако все-таки следует сказать, что в принципе монархия – это явление по сути своей позорное и неприемлемое, поскольку своим базовым принципом имеет не монархический круг полномочий, а наследование власти.