Русская история в известной мере циклична. И, соответственно, книги, которые мы еще вчера считали устаревшими и отзвучавшими, неожиданно оказываются злободневными, необходимыми как воздух. Новым смыслом зачастую наполняется не только текст, но и тот тернистый путь, которым он пришел к читателю. Именно такова сейчас история романа Василия Гроссмана «Жизнь и судьба», изъятого КГБ в 1961 и опубликованного на родине писателя лишь в 1988 году.
14 сентября 2014 нас ожидает грустный юбилей – пятьдесят лет со дня смерти Василия Гроссмана. Никто не готовился к этой дате специально, однако некоторые совпадения удивительны. В 2013 году ФСБ передает в Российский государственный архив литературы и искусства черновики и конфискованные экземпляры. В январе 2014 по каналу «Культура» показали посвященный Василию Гроссману и судьбе рукописи документальный фильм Елены Якович «Василий Гроссман: я понял, что я умер», который также показывали в Доме кино 2 апреля на встрече с режиссером.
Несколькими днями раньше, 29 марта в доме культуры города Малоярославца изумленные члены малоярославецкого культурно-просветительского клуба «Единство» увидели и услышали Марию и Людмилу Лободу, дочерей Вячеслава Ивановича и Веры Ивановны Лободы, сохранивших самый полный вариант рукописи романа.
Что убило автора «Жизни и судьбы»? Рак почки или арест рукописи? Похоже, связь между судьбой важнейшего произведения писателя и его тяжелой болезнью самая прямая, так сказать, причинно-следственная. Свое отношение к изъятию рукописи Василий Семенович выразил словами, которые Елена Якович внесла в название своего фильма. В нем о жизни Гроссмана и истории его главного произведения рассказывает не только закадровый голос Сергея Урсуляка. Мы узнаем все от свидетелей и современников: говорит дочь Гроссмана Екатерина Короткова-Гроссман, внучка Елена Губер-Кожичкина, невестка Гроссмана Ирина Новикова, приемный сын писателя Федор Губер, Людмила и Мария Лобода, Инна Лиснянская, Владимир Войнович, Наум Коржавин, Бенедикт Сарнов.
Закончив роман в 1960 году, Гроссман предложил его журналу «Знамя», что повлекло за собой сначала давление со стороны литературной бюрократии, а затем и арест произведения офицерами КГБ.
Семь экземпляров рукописи, изъятые из квартиры писателя и по другим указанным адресам, отправились в архив КГБ. Год спустя Василий Семенович писал Хрущеву с просьбой вернуть рукопись и даже встречался с главным идеологом СССР Сусловым, который обосновал невозможность публикации романа, приравняв его потенциально разрушительное для СССР воздействие к американским атомным бомбам.
Тем не менее, два экземпляра рукописи остались на свободе. У друзей. Один был доверен Семену Липкину, который хранил его в Москве на квартире брата в Армянском переулке. Другой – передан близкому другу Вячеславу Ивановичу Лободе и отвезен им в город Малоярославец.
На вечере 29 марта завсегдатаи малоярославецкого клуба «Единство» удивленно отмечали, что неизвестным страницам истории Малоярославца, с которыми их знакомит руководитель культурно-просветительского кружка Галина Ивановна Гришина, нет числа: как много деятелей культуры и искусства оказались связаны с этим городом, и как мало знают об этом его жители!
Случайности тут нет никакой.
Малоярославец - один из городов за 101 километром. Сюда высылали, здесь селились для того, чтобы пережить времена, тяжелые для человека культурного и мыслящего. Такие люди не выставляли напоказ свои взгляды, не рвались на трибуны или в печать.
Разве что иногда преподавали в школах.
Их миссия была в том, чтобы сохранить культуру, которой они причастны, для более благополучных времен.
В чем-то их можно уподобить зерну, которое, чтобы дать новую жизнь, должно на время скрыться в земле.
Выпускник историко-этнографического факультета МГУ Вячеслав Лобода в Малоярославце не прятался, тем не менее, его принадлежность к именно этому типу людей не вызывает сомнений. В Малоярославце Лобода купил дом, чтобы поселить жену и дочерей, которым после возвращения с Чукотки не хватило бы места в его семиметровой комнате московской коммунальной квартиры. А вот на край света Вячеслав Лобода (на Чукотке работал краеведом, директором школы, заведующим и инспектором Районо) отправился по той же причине, по которой иные потом селились в Малоярославце: в конце тридцатых годов его старший брат был арестован по обвинению в троцкизме и расстрелян.
Семья Вячеслава Лободы прятала рукопись «Жизни и судьбы» почти 30 лет. В конце 1974 Семен Липкин передал хранившуюся у его брата рукопись Владимиру Войновичу для фотокопирования и отправки на Запад. Однако результаты оказались очень скромными - публикация небольшого отрывка в журнале «Континент». Следующая попытка переслать роман на Запад увенчалась выходом уже полного издания романа в Швейцарии в 1980. Однако текст эпопеи после фотокопирования удалось расшифровать не полностью. Но именно «московская редакция» романа первоначально переводилась на иностранные языки и была опубликована в журнале «Октябрь» в первых номерах 1988 года.
В одной из своих статей тех лет Лев Анненский посетовал на то, что текст, дошедший до нас, не полон, и мы уже никогда не сможем восстановить замысел автора.
Для Федора Губера и малоярославецких хранителей это стало сигналом к действию. Приемный сын Гроссмана и Людмила Лобода привезли полную версию романа в издательство «Книжная палата», и в 1989 оно выпустило тот вариант текста, который стал каноническим.
В наше время роман Василия Гроссмана можно рассматривать двояко - как художественное произведение и как документ эпохи. Писатель был наследником российской традиции общественной мысли, предполагавшей, что главной формой ее существования является именно художественная литература. Стремившийся к созданию «Войны и мира» XX века, Гроссман населил свой роман персонажами, ищущими альтернативу тому злу, в котором к середине столетия погряз мир - тоталитаризму.
Один из его героев, узник нацистского концлагеря толстовец Иконников, утверждает, что бич эпохи – это «добро» (направляемая государством борьба масс за некий абстрактный – этим же государством выбранный – идеал общего блага против других государств с подобными, но все же не идентичными идеологиями). Человека спасает лишь «доброта», беспочвенная гуманность, направленная зачастую на представителей иных наций и идеологических лагерей, и всегда существующая исключительно в непосредственных межличностных отношениях.
Другой персонаж романа, физик Чепыжин, развивает теорию, согласно которой распространение свободы есть универсальный принцип развития материи во вселенной.
Сам автор не так уж и от всего этого и далек, ибо подчеркивает, что объединение людей в сражающийся коллектив лишь средство сохранить индивидов в их взаимной непохожести. По убеждению писателя, «мы» должно защищать «я», а не перемалывать его в пыль. Подмена цели средством недопустима.
По этой причине не менее важным для Гроссмана было стремление показать, как устроена была жизнь в СССР и в фашистской Германии во время и после Сталинградской битвы. Роман насыщен конкретными описаниями, очерками и историческими экскурсами.
Конечно, в наше время существует достаточно доступных материалов про коллективизацию, Голодомор, Холокост и ГУЛАГ, которые Гроссман более или менее подробно описывает в романе.
Касаясь этих вопросов, Гроссман проявляет себя как дотошный и добросовестный историк, сделавший удивительно много в невероятно неблагоприятных для такой работы условиях.
Однако, рассказывая о Сталинградской битве, корреспондент газеты «Красная звезда», не покидавший осажденного города от начала и до конца сражения, уже говорит как свидетель.
Гроссман рассказывает, как накануне военной катастрофы, которая угрожала СССР, репрессированные военспецы попадали прямо из лагерного барака в штабы полков и дивизий. Как бойцы в осажденных немцами сталинградских подвалах кляли коммунистов и колхозы, но продолжали ходить в атаку и умирать за Родину. Как особисты и политработники в целях личного карьерного роста были готовы отправлять бойцов на недоподавленные артиллерией огневые точки противника и доносили в НКВД на грамотных в военном отношении командиров, которые осмеливались на несколько минут задержать наступление, чтобы довести подготовку до конца. Иными словами, попросту уничтожали тех, кому мы обязаны Великой Победой.
Гроссман показывает, что в то время люди, обладающие личной (она же, в сущности, общечеловеческая) нравственной позицией, зачастую не могли выжить физически без компромиссов, зачастую крайне мучительных. Таков центральный и, судя по множеству деталей, автобиографический персонаж романа, - изучающий расщепление атомного ядра физик Виктор Штрум. В трудный момент он оказался морально готов к репрессиям, но в финале романа застигнут врасплох просьбой руководства подписать письмо, адресованное английским ученым и разъясняющее им, что в СССР нет политических репрессий против деятелей науки. Несмотря на свои убеждения и личный опыт, Штрум не может портить личные отношения со Сталиным, ибо рискует благополучием семьи и будущим своих исследований. Однако в глубине души переживает этот вынужденный компромисс (свою подпись под посланием) как полную и окончательную нравственную капитуляцию.
В подавляющем большинстве персонажи эпопеи Гроссмана – это мученики.
Безусловно, для него самого и написание, и попытка публикации романа «Жизнь и судьба» были самопожертвованием во имя если не ослепительно светлого, то хотя бы приемлемого, цивилизованного и мирного будущего родной страны (это прекрасно показано в фильме Елены Якович), которое невозможно без ее нравственного самоочищения.
История рукописи показывает, что писатель, в конце концов, все рассчитал верно. Его товарищи не подвели.
И именно в городе Малоярославце, прославившимся в войну 1812 года, полная рукопись его романа была сохранена. Благодаря Вячеславу Ивановичу Лободе и его супруге Вере Ивановне Лободе «Война и мир» XX века без купюр пришла к российскому читателю, чтобы на крутых виражах истории освежать ему историческую память и восстанавливать нравственные ориентиры.
На фото: дом в Малоярославце (ул. Комсомольская, д. 33), в котором семья В. И. Лободы более сорока лет хранила рукопись полной версии арестованного сотрудниками КГБ романа Василия Гроссмана "Жизнь и судьба"
Фото Сергея Костырко