В начале июня 2007 года Азербайджан оказался в фокусе информационного внимания всего мира. Инициатива президента РФ Владимира Путина (предложение США осуществлять совместную эксплуатацию Габалинской радиолокационной станции (РЛС)), которую он выдвинул на саммите "большой восьмерки", стала одной из главных новостей и тем для обсуждения на прошлой неделе. Предложение российского президента вызвало разноречивые оценки как в американской, так и в российской прессе.
По мнению автора известного американского издания "The Washington Times" Фрэнка Гаффни, предложение Путина по Габалинской РЛС нацелено на то, чтобы вбить клин между США и Европейским союзом: "Президент России предложил использовать российский радар в Азербайджане в качестве альтернативы радару слежения, который по плану Буша должен быть размещен в Чехии. Не важно, что устаревший радар Кремля не предназначен для точного распознавания боеголовок, механизм которого предусмотрен в предлагаемой современной американской системе. Его замысел заключается в том, чтобы запутать дело, дать чешским противникам радара видимость альтернативы его размещению в их стране и представить американский план неразумным".
В "Wall Street Journal" в статье под названием "Ракетный гамбит Путина" не было свойственной консервативной американской прессе (к коей относится "The Washington Times") конспирологии. Напротив, была высказана другая идея. Мол, Россия тем самым признает правомерность создания системы ПРО, а также иранскую угрозу как факт: "Добро пожаловать в наш отряд, Владимир Путин, - примерно так можно было бы великодушно ответить на неожиданное, пусть и немного бестолковое, предложение по противоракетной обороне, с которым на прошлой неделе на саммите "большой восьмерки" в Германии выступил президент России. Предложив использовать российский радар в Азербайджане вместо того, что планируется построить в Чехии, Путин фактически обозначил желание участвовать в создании противоракетной системы в Европе под руководством США. Об этом почему-то мало пишут, однако факт остается фактом: если Москва предлагает свою помощь, то тем самым она признает то, до чего остальные страны континента додумались уже давно: ядерная программа и развитие ракетных технологий Ирана - потенциальная угроза". Оставим за скобками экстравагантные оценки, данные инициативе российского лидера респектабельным американским изданием.
Непонятно, например, почему предложение Путина "немного бестолковое"? На чем основаны подобные выводы, какие критерии используются для оценки эффективности (или неэффективности) предложения по совместной эксплуатации? Если говорить о чисто военной составляющей путинской инициативы, то тут действительно возникают вопросы. Какой бы сильный и совершенный ни был радар, он сам по себе не может сбивать ракеты "вероятного противника". А значит, совместная эксплуатация не может заменить собой (или отменить) работу над размещением системы ПРО. Другой вопрос - размещение элементов ПРО в бывших странах социалистического лагеря. Момент, скорее символический, нежели из области "реальной военной политики". Но ведь проблема эксплуатации РЛС в Габале - это не только проблема отношений между Москвой и Вашингтоном вокруг ПРО. Между тем именно эта проблема оказалась в фокусе внимания экспертов, как в США, так и в России.
По мнению видного военного эксперта Анатолия Цыганка, "предложение президента Путина явилось с его стороны великолепным ходом. Можно назвать это пиар-ходом, можно назвать заранее продуманной политической акцией. Но, в сущности, его предложение выбило почву из-под Вашингтона, поскольку Вашингтон сейчас не может от него отказаться. Действительно, станция предупреждения ракетного нападения находится на интересующем США направлении. Поэтому предложение, которое В.Путин сделал американцам, - очень продуманный, выверенный, просчитанный шаг, отвечающий российским национальным интересам". Напротив, основатель Института национальной стратегии Станислав Белковский считает, что инициатива Путина легализует военное присутствие США на Южном Кавказе. С его точки зрения, становится очевидным, что Владимир Путин в Хайлигендамме просто озвучил инициативу Вашингтона. А Белый дом дал Путину возможность предстать автором идеи и даже политическим триумфатором. Похоже, Соединенные Штаты поняли наконец, что Путин ни в коем случае не является антизападным лидером. Просто с нынешним российским президентом надо уметь корректно обращаться - и тогда он сам сделает все, что от него ждут, и даже то, чего прежде не ждали".
Таким образом, предложение Путина рассматривается, прежде всего, в контексте российско-американских отношений. Спору нет, такой контекст чрезвычайно важен для анализа последних тенденций в мировой политике. Однако при таком подходе за скобками остаются не менее важные сюжеты. Я имею в виду российско-азербайджанские отношения и взаимоотношения между Вашингтоном и Баку. Между тем, учитывая непростые российско-грузинские отношения и невозможность сделать Грузию "пророссийским государством", а также определенную дистанцию в отношениях между Москвой и Баку, совместный проект с американцами позволяет РФ сохранить определенное влияние на одну из республик Закавказья. Условно говоря, мы не берем в Азербайджане полный банк (что невозможно, учитывая многие факторы), но сохраняем свой процент, пытаемся проводить дифференцированную политику. Если по Грузии наши отношения с Вашингтоном далеки от консенсуса, то по Азербайджану (как и по проблемам безопасности в Центральной Азии, а прикаспийский Азербайджан тоже является одним из мостов в Центральноазиатский регион) сближение позиций возможно и необходимо.
Сегодня российское военное присутствие в Азербайджане по сравнению с Грузией и Арменией минимально. В начале 1990-х годов Азербайджан не пошел на совместную с Россией охрану границ и размещение российских военных объектов. Фактически речь идет о единственном объекте - Габалинской РЛС (радиолокационной станции). РЛС, расположенная на южном склоне Кавказского хребта, играет большую роль для обороны южных рубежей РФ. В январе 2002 года лидеры России и Азербайджана подписали соглашение, по которому российская сторона возьмет в аренду базу "Дарьял" рядом с Габалой за 7 млн долл. США в год. Срок договора - 10 лет. Фактически сегодня РЛС из чисто военного объекта стала военно-коммерческим, поскольку его эксплуатация приносит значительные средства в бюджет закавказского государства.
Азербайджанский фактор имеет не меньшее значение и во внутренней политике России. По данным официальной статистики, с 1989 по 1999 год численность азербайджанцев в России увеличилась с 335,9 тыс. до 462,7 тыс. человек (миграционный прирост - 62,8 тыс.). Численность российских азербайджанцев, согласно Всероссийской переписи 2002 года, - 621,5 тыс. человек (13-й по численности этнос РФ). Экспертные оценки дают иные, более высокие цифры. По данным правоохранительных органов России и посольства Азербайджана в РФ, - 1,5 млн и 1 млн человек соответственно. Гейдар Алиев, выступая на Учредительном собрании Всероссийского конгресса азербайджанцев (2000), приблизительно оценил численность своих соотечественников в России в 1-2 млн человек. Азербайджанцы расселены в 55 субъектах РФ. Азербайджан граничит с российским Дагестаном, крупнейшим по площади и количеству населения субъектом РФ на Северном Кавказе. На территории российского Дагестана и Азербайджана проживают так называемые разделенные народы (прежде всего, конечно, лезгины, а также аварцы). До того как в Дагестане был введен президентский институт, у азербайджанцев был свой представитель в коллегиальном органе Дагестана Госсовете Республики. Между Дагестаном и приграничными азербайджанскими территориями развивается интенсивное сотрудничество (хотя такое сотрудничество не всегда имеет позитивный характер, если речь идет о криминальной кооперации).
В российской политике на Южном Кавказе Азербайджану принадлежит особое место. В отличие от Грузии, целенаправленно декларирующей свой стратегический курс на евроатлантическую интеграцию и избавление от российского "имперского наследия", Азербайджан стремится к конструктивным отношениям с Россией. В Баку не рассматривают российское военное присутствие (Габалинская РЛС, проект "Касфор") как проявление "десуверенизации". Многие представители официального Азербайджана, начиная с президента Ильхама Алиева, неоднократно давали высокие оценки миротворческому потенциалу России в процессе карабахского урегулирования. И тот факт, что тезис о возможном размещении российских миротворцев в зоне армяно-азербайджанского противостояния был в январе 2006 года озвучен именно в Баку, о многом говорит. Представить себе позитивные высказывания в Тбилиси о российском миротворчестве невозможно.
Для США же Южный Кавказ - это часть их амбициозного проекта "Большой Ближний Восток". Демократизация ближневосточного "макрорегиона" стала стратегической целью американской политики начиная с 2003 года. Этот макрорегион, согласно построениям американских стратегов, объединяет Египет, Израиль, арабские страны Ближнего Востока, Турцию, Южный Кавказ (Азербайджан, Армению, Грузию), пять государств Центральной Азии (Казахстан, Киргизию, Таджикистан, Туркмению, Узбекистан), Иран, Афганистан и Пакистан. При этом систему контроля за макрорегионом в Вашингтоне изначально предполагалось создать в тесном взаимодействии с ближайшими союзниками США - Турцией и Израилем.
По замыслам разработчиков амбициозного проекта, реализация на практике "программы Большого Ближнего Востока" позволила бы решить целый комплекс задач, начиная с проблемы безопасности Израиля и заканчивая установлением контроля над основными энергетическими ресурсами богатого региона. Азербайджан - это тыл Ближнего Востока, который в отличие от "фронтовой полосы" должен быть стабильным и спокойным. Азербайджан также возможный ресурс для соперничества с Ираном (не обязательно это должно быть прямое военное столкновение).
Азербайджан в прошлом году был назван американскими дипломатами "мусульманским союзником США" (ранее такого "титула" удостаивалась Турция). Сегодня, когда американо-турецкие двусторонние отношения переживают не самый лучший период (здесь и проблема курдов, и перспективы формирования в Иракском Курдистане самостоятельного государства, и отношение Турции к Ираку начиная с 2003 года), в проект "Большой Ближний Восток" вносятся коррективы по ходу пьесы. Не зря одна из программных статей на эту тему (написана в 2006 году военным экспертом, в прошлом офицером американской разведки, которые, как известно бывшими не бывают, Ральфом Петерсом) называется "Как нам преобразовать Ближний Восток". И в этих коррективах повышается роль и значение как Азербайджана, так и всего Южного Кавказа в целом. Сегодня Азербайджан становится важным фактором в отношениях Штатов с государствами "исламской цивилизации".
Отсюда и схожие подходы США и РФ к внутренним процессам в Азербайджане. И Белый дом, и Кремль не требуют от Баку демократии. Азербайджан - светская страна, ориентированная на авторитарную модель модернизации ("догоняющую модернизацию" со всеми ее плюсами и минусами). И США, и РФ признали победу Ильхама Алиева и "партии власти" Азербайджана в 2003 году (президентские выборы) и в 2005-м (парламентские выборы). Нет сомнений, что в 2008 году Москва и Вашингтон будут соперничать, кто из них первым поздравит Ильхама Алиева со вторым президентским сроком. И Штаты, и Россия весьма ревностно следят за тем, как Баку пытается проводить диверсифицированную внешнюю политику (взаимоотношения с Ираном, международными исламскими организациями, например организацией "Исламская конференция").
Таким образом, у США и у России в Азербайджане намного больше точек соприкосновения, чем основы для конфликтов или соперничества. В этой связи идея совместного использования Габалинской РЛС была бы крайне полезной и для прекращения "холодной войны - light", и для разворота наших взаимоотношений на Кавказе и в СНГ вообще в конструктивное русло. Габалинский проект позволил бы двум странам совместно охранять Азербайджан от "исламских соблазнов", а также повысил бы возможность влияния на карабахское урегулирование (хотя ожидать, что оно произойдет быстро и под диктовку Баку, нет никаких оснований). Российско-американское тактическое соперничество (если говорить об Азербайджане), таким образом, только ослабляет и наши, и американские позиции в этой части постсоветского пространства. Следовательно, "габалинская инициатива" снова со всей очевидностью показывает, что у нас есть возможности для стратегического сближения. И они гораздо более важны, чем облегченная версия холодной войны.