От редакции. В 2010 году журнал Foreign Policy опубликовал список ста глобальных мыслителей, «большие идеи» которых будут определять мир в XXI веке. Среди тех, кто вошел в этот список оказался и Брюс Акерман, профессор Йельского университета, правовед, либеральный активист, мечтающий о справедливом мире равных возможностей для всех.
«Русский журнал» побеседовал с Брюсом Акерманом о том, как можно возродить дискредитированное и несколько подзабытое чувство гражданственности и гражданской ответственности? Как стимулировать человека к гражданскому участию? Какие меры могут вернуть человеку доверие к политической системе? И как гражданская активность может спасти современную журналистику, находящуюся в серьезном финансовом кризисе? Тема гражданства очень важна для «Русского журнала», в частности издание поддерживает начинание Пермской гражданской палаты, устроившей конкурс - «Лучший гражданский успех – ВОЗМОЖНО ВСЕ».
Брюс Акерман – ученый, историк права; общественный деятель; профессор Йельской школы права; один из наиболее цитируемых правоведов США; в 2010 году был включен журналом Foreign Policy в число 100 ведущих глобальных мыслителей. Автор книг: «Социальная справедливость в либеральном государстве» (1980), «Мы - народ» (в 2 томах, 1991, 1998), «Упадок и падение американской республики» (2010).
Этой публикацией РЖ продолжает серию материалов, посвященных реабилитации «политического» и солидарного действия в условиях наступления постполитики и постдемократии.
* * *
Русский журнал:Одной из наиболее печальных тенденций последних десятилетий оказывается истончение пространства «политического», люди все менее склонны к солидарным действиям, идеалы гражданского участия улетучиваются, вместо люди все больше замыкаются в сферу частного…
Брюс Акерман: Для меня сказанное вами – это повод задуматься над тем, как ответить на брошенные историей вызовы. Я сам либерал, либерал-активист и я отстаиваю либеральные идеалы гражданского участия и социальной справедливости. И я просто уверен в том, что существует работающие рыночные механизмы, которые могут позволить решить все вышеназванные проблемы и, в частности, придать новую силу институту гражданства в XXI веке. В ходе исследований мной и моими коллегами был предложены целый ряд, как я их называю, реалистическо-идеалистических проектов, призванных ответить на брошенные нам вызовы. Собственно, именно таким реалистом-идеалистом я себя и считаю.
РЖ: Как вы считаете, с чем была связана эта утрата гражданской сознательности?
Б.А.: Я бы не стал обобщать – в каждой стране по-своему. В частности, я не думаю, что в США мы пережили эту утрату. Конечно, и в Америке происходят вещи, вызывающие у меня сожаление и несогласие, но мы никогда не теряли чувства гражданственности. В России, увы, иначе. При коммунизме гражданство навязывалось как довлеющая идея, важнее которой, якобы, ничего не существует, потом вы пережили два десятилетия последствий неблагополучных неолиберальных реформ (я сам – неолиберал, но не фанатик рынка, и будь я русским, я бы тоже относился к случившемуся скептически). Сегодня всем нам требуются практические идеи, реализация которых позволит убедить людей в том, что от них хоть что-то зависит. Случившаяся в России отмена выборов губернаторов и прочие извращения – это абсолютно чудовищные вещи. Гражданская сознательность начинается с родного двора, с родного города. Это аксиома.
Вообще, для человека нормально и естественно быть гражданином. Я исхожу из двойственности человеческой ситуации. Каждый человек всегда может задать себе два вопроса: «Что полезно мне?» и «Что полезно стране?» Большинство людей, естественно, большую часть времени печется о своих собственных интересах. Однако одновременно это же большинство, если оно питает доверие к политической системе, заботится также и о своей стране и том наследии, которое оно оставляет своим детям. Эта двойственно присутствует всегда, нужно просто найти механизмы оживления общественных интересов людей. Это средоточие моих теоретических и практических усилий.
РЖ: Вы упомянули про «доверие к политической системе». Но ведь именно этого доверия и нет. Люди склонны не доверять ни политическим институтам, ни прочим формам солидарного коллективного действия…
Б.А.: Именно поэтому главной задачей я считаю обеспечение всех людей равными стартовыми условиями. Каждый человек должен чувствовать, что он поставлен в справедливое равное отношение со всеми другими. В 1980 году я опубликовал книгу «Социальная справедливость в либеральном государстве», в ней я предпринял попытку отстоять либеральный идеал социальной справедливости. Эта справедливость начинается с права человека на либеральное образование, позволяющее ему выйти за узкие рамки ценностей своего локального сообщества и понять значимость универсальных идеалов. Либеральное образование формирует личность, стоящую на собственных ногах и пользующуюся собственном разумом. Либеральное образование позволяет каждому человеку встать в относительно равные условия.
РЖ: Но разве такое вообще возможно? Как дать всем равные возможности? Как нивелировать экономическое неравенство, социальное неравенство и т.д.?
Б.А.: По крайней мере, мы можем максимально приблизиться к этому идеалу. Вы упомянули про экономическое неравенство, так вот – одним из своих наиболее успешных проектов я считаю свой проект «Общества заинтересованных лиц».
РЖ: В чем суть этого проекта?
Б.А.: Распределение богатства в США, Европе и на территории бывшего СССР становится все более неравномерным. Это легко доказать. Здоровая демократия не может выживать при столь высоком уровне экономического неравенства. Экономические элиты все больше доминируют в политической системе, адекватной мерой против этого может быть только стремление к экономической справедливости. В 2000 году в соавторстве с Энн Элстот я написал книгу под названием «Общество заинтересованных лиц», в которой была обоснована необходимость учреждения «гражданского наследства» для каждого гражданина США достигшего возраста 21 год в размере 80 тысяч долларов, обеспечиваемого двухпроцентным налогом на богатство всех семей, состояние которых превышает миллион долларов. Учреждение такой программы вполне возможно. Для этого надо иметь всего лишь некоррумпированную структуру власти, а в США и в Европе таковые имеются.
РЖ: Звучит как какая-то фантастика…
Б.А.: И тем не менее данная программа была инициирована в Великобритании Тони Блэром в 2002 году. Если вам повезло родиться в Великобритании, вы сразу же получаете счет в банке. На него зачисляется, конечно, не 80 тысяч долларов, а 500 фунтов. Предполагалось, что к этой сумме добавится еще 500 фунтов, когда ребенок достигнет возраста 7 лет, и еще раз такая же сумма, когда ему исполнится 12 лет. Эти деньги накапливают проценты и в возрасте 18 лет каждый гражданин Великобритании получал бы сумму, эквивалентную 8 тысячам долларов. Учреждение такого института как «Общество заинтересованных лиц», стало бы большим шагом вперед для любой страны.
Кстати, почему бы вам в России не взять свои доходы от нефти и газа и не пополнить ими фонд, который позволит каждому достигшему совершеннолетия гражданину России получить свою долю от этого богатства в качестве «гражданского наследства»?
РЖ: Боюсь, есть ряд непреодолимых обстоятельств, мешающих реализации данного проекта в России… Но если отвлечься от российских реалий и вернуться к сути ваших предложений: фактически вы пытаетесь решить старую проблему либерализма — проблему наследства, не так ли?
Б.А.: Именно. Идея наследования по самой своей сути противоречит либерализму. С какой стати я должен получить огромное состояние лишь потому, что мой отец был высокопоставленным чиновником на заводе и обогатился за счет его приватизации, а ваш – работал учителем в школе? Я этого ничем не заслужил. Я не заработал этого богатства, и получаю его ни за что. Итак, одним из самых слабых мест либерализма является вопрос о наследовании собственности, который, как мне кажется, решается через идею «гражданского наследства».
РЖ: А какой была дальнейшая судьба этой прогрессивной программы в Великобритании?
Б.А.: К сожалению, новое консервативное правительство отменила эту программу с 2011 года под предлогом «сокращения расходов». Я считаю это неправильным решением. Надо дать простым людям экономическую независимость и универсализировать частную собственность. Нам нужен не коммунизм, не социализм, а предоставление каждому определенной базовой экономической независимости, что является совершенно необходимым для развития полноценной демократической жизни. В той или иной форме наше предложение рассматривается в Германии, во Франции и Бразилии, но, насколько я знаю, только не в России. Здоровая демократия просто требует принципиальной экономической справедливости для простых людей, а также прозрачной свободной от коррупции системы налогообложения и перераспределения доходов. Сюда же надо добавить систематические усилия по обузданию влияния властных ведомств.
Я считаю, что мы должны стремиться к миру, в котором люди будут иметь равные свободы при определении своих жизненных идеалов, к миру, в котором люди будут стартовать на равных. Если одни бездарно потратят свои деньги, свое «гражданское наследство», а другие мудро распорядятся им, то каждый в итоге получит по заслугам и будет нести ответственность за совершенные ошибки.
РЖ: Какие еще возможные реформы вы видите для того, чтобы помочь, подтолкнуть человека к более активному гражданскому участию?
Б.А.: Еще одна идея, предложенная мной, которая всерьез рассматривается в США – это реформа финансирования избирательных компаний. Согласно этой идее, каждый избиратель получает 50 красно-бело-голубых долларов, которые он может отдать любому кандидату или любой партии по своем выбору. Голосуя своими красно-бело-голубыми долларами, избиратели смогут ослабить финансовое влияние групп интересов на американскую политическую систему.
Решение человека отдать свои красно-бело-голубые доллары тому или иному кандидату будет настоящим осознанным гражданским поступком. Даже если он ничего не понимает в политике, он все же может спросить своего соседа: «Кому ты отдашь свои цветные деньги?» В ответ, конечно, всегда можно услышать: «Это не твое дело», но все же есть шанс, что в результате этих действий у человека появится мысль: «Все же от моих действий что-то зависит». Такими мелкими мерами мы поощряем участие людей в гражданском процессе, не требуя от них отрыва от забот по содержанию семьи и дома. Мы формируем идеал частного гражданства, то есть идеал человека, который преследует свои цели на рынке, не переставая при этом быть энергичным гражданином.
Кстати, именно граждане сегодня могут спасти журналистику, которая находится в критическом состоянии
РЖ: Что происходит с журналистикой? Почему вы считаете, что ей угрожает опасность?
Б.А.: Бизнес-модели серьезной профессиональной журналистики рушатся. Сегодня все выживают за счет частной рекламы в Интернете. Это гораздо эффективней, но одновременно наносит большой урон старомодным печатным изданиям. Кроме того, существует общий доступ к основным новостям и кратким дайджестам, что также наносит ущерб журналистике. Рынок профессиональной журналистики очень сильно страдает, особенно это касается тех языковых зон, где число читателей относительно невелико. При этом первыми под нож попадают трудоемкие журналистские расследования, подразумевающие скрупулезный сбор фактов и анализ имеющейся информации. Встает вопрос: как спасти серьезную журналистику и избежать постмодернистского кошмара, когда миллионы людей высказывают свои мнения, не опираясь ни на какие факты. Рассчитывать на добросовестность какого-то британского информационного канала и милость правительства мы не можем – это прямой путь к манипуляции СМИ (при чем не только в России, но и в США). Нам нужно найти способ совместить положительные свойства децентрализованной рыночной системы с необходимостью найти новый способ финансирования журналистики. Именно для этих целей мной была разработана идея Национального фонда в поддержку журналистики.
РЖ: Как он работает?
Б.А.: Государство ежегодно выделяет определенную сумму денег Национальному фонду поддержки журналистики, а журналистские коллективы, внесенные в реестр, будут получать финансовую поддержку, которая рассчитывается по строгой математической формуле. Когда вы читаете какую-либо статью в Интернете, внизу страницы вы найдете вопрос: «Помогла ли вам эта статья разобраться в общественно-политических вопросах?» Если да, то вы уделяете 20-30 секунд системной проверке того, что вы являетесь человеком, а не компьютером, затем ваш голос отправляется в Национальный фонд поддержки журналистики. Таким образом, вы выполняете свой гражданский долг путем голосования. В зависимости от количества подтверждений качества материала, журналисты будут получать финансовую поддержку. Это общая суть идеи, которая сегодня всерьез рассматривается в Европе. Люди, с которыми я беседовал во Франции, Италии и Германии, относятся к ней с большим энтузиазмом. Думаю, через пару лет данный проект будет воплощен в жизнь.
В данный момент я веду поиск дальновидного правительства, преданного принципам либеральной демократии, способного осознать, что профессиональная журналистика является основой либерально-демократической легитимности. В случае успеха эксперимента, это послужит примером для всех остальных. Международный фонд поддержки журналистики станет очевидным следующим шагом.
РЖ:Это решит проблему онлайн-изданий, но никак не проблему печатных СМИ… Или печатные СМИ уже можно похоронить?
Б.А.: Это уже даже не вопрос, это безусловно случится – через пять-десять лет печатных СМИ не будет. Уж слишком дорого они обходятся. Более того, если вы живете во Владивостоке, зачем вам узнавать о том, что происходит в Москве из двух-трех московских газет, когда есть десятки московских журналистов и десятки изданий, доступных тут же во Владивостоке. Недавно я смотрел трогательный репортаж про политического заключенного в Ливии, который так долго пробыл в тюрьме, что никогда не видел мобильного телефона. Прямо-таки доисторическое существо, появившееся в современном мире. С печатными СМИ будет то же самое.
Так что не будем думать о том, как спасти динозавров, лучше еще раз подумаем о том, как использовать рыночную систему во благо гражданской сознательности. Как сделать так, чтобы человек после прочтения статьи сказал себе: «Я потрачу двадцать секунд своего времени на то, чтобы поддержать эту организацию, так как она того заслуживает». Эти потраченные двадцать секунд будут его настоящим гражданским поступком, ведь он мог бы потратить эти двадцать секунд на что-то другое. Вот, что главное.
Беседовал Дмитрий Узланер