Два марша: марш первый

Шел противный и мокрый снег. Журналисты стояли огромной толпой перед метро. ОМОН задерживал людей то справа, то слева; добавляя хаотичности, пробивались трамваи: милиция выдавливала людей с рельс, те высыпали обратно. В музыкальном киоске надрывался Чиж: а у него, мол, пока все о'кей. Грибоедова окружал милицейский строй.

Влекомые толпой фотокоров, перемещаемся на пятачок перед Макдоналдсом с видом на нефтяную высотку "Лукойла": смешались люди, журналисты, сотрудники милиции. Крашеная блондинка в шарфике "России молодой" ругается с парнем: "У меня хорошее настроение было, я хотела поржать, а у тебя наезды какие-то!"

Никто ничего не понимает, никто ничего не делает. Только бегают, суетятся. И журналисты, и омоновцы. Корреспондентов порой скапливается столько, что сквозь их строй "космонавты" не могут прорваться.

Нацболы успешно применили тактику "мы везде": тут и там загорались файера, дым застилал площадь. ОМОН растерялся: люди в тонированных касках хватали без разбору первых попавшихся, но файера продолжали загораться один за другим: "Лжедмитрий - вон из Кремля!"

Журналисты и милиционеры прореживают толпу, не давая - одни нарочно, другие нет - "несогласным" хоть как-то организоваться. В конце концов выстроилась шеренга в касках, смешно напяленных поверх обычных милицейских ушанок. Пацаны, совсем почти дети, трогательно прячут лица за металлическими щитами.

Тротуары и площадка у входа в метро битком забита то ли зеваками, то ли "несогласными". "Подонок, президент, б***ь, козел!" - женщину театрального вида посетило вдохновение перед камерой. "Нам нужна другая Россия, суки!" - подытожила она, обращаясь к ОМОНу. Тот невозмутимо давит на толпу. Толпа чуть не перевернула припаркованное авто. Его хозяин изнутри звал на помощь - то милицию, то "несогласных". Его не слушали.

"Stop it, stop it!" - обреченно жалуется тучный американский журналист, зажатый между майором милиции, ограждением и французским фотокорреспондентом. Но ему нечем помочь.

Милиция наконец закончила свои перемещения, открыв людям выход к метро, плотно окружив толпу со всех остальных сторон. Стало чуть свободнее. Никита Белых пытается сделать заявление: "Мы сейчас будем заниматься..." - чем он будет заниматься в автозаке, мы так и не узнали.

Когда организаторы "маршей несогласных" говорят, что марш запрещен, но мы все равно выйдем и "будем действовать по обстоятельствам", на практике это означает одно: ОМОН и привычные уже молодые люди в спортивных куртках будут хватать всех подряд, журналисты метаться из стороны в сторону, зеваки - получать удовольствие. Ничего похожего на альтерглобалистские акции протеста - у них нет никаких явных лидеров, и все происходит вроде бы само собой. Впрочем, подобные выступления готовятся, как правило, несколько месяцев и обыкновенно крайне эффективны.

Где-то взвыла сирена "скорой помощи". Журналисты брали последние вымученные комментарии и уходили. Все так же невозмутимо восседала в пластиковом кресле женщина-кассир бело-голубых (цвета милицейского спортивного общества "Динамо") биотуалетов. Шел противный и мокрый снег. Милиционеры в оцеплении топтали лужи. "Ты подмосковный, да?" - знакомились они друг с другом.

Фотографии Константина Крупницкого

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67