Быть везде

Шестого сентября в клубе «Гоголь» грядет концерт Леонида Фёдорова - с новыми песнями и друзьями. Про Леонида Фёдорова хочется говорить словами из его же песни - за далью даль, за раем рай, играй играй. Каждый новый диск открывает новую даль, грань его творчества. Как только набрал эту фразу, сразу понял мамоновское : «ты ушла от меня». Ушла мысль, уходит всё, стоит только написать фразу по образцу «Советской культуры». Но Фёдоров это не культурка, это… Здесь возникает всё нарастающая трудность выявления, понимания и определения явления «ЛФ». С этой вещью наиболее точно и живописно справился поэт Сергей Соловьёв в эссе о Фёдорове: «…его работа - сложнейший многоярусный сплав самых неожиданных составляющих, различить которые способно лишь в достаточной степени просвященное (так у С.С.) ухо. Где Вагнер за занавеской слуха перешептывается с уличным китайцем, играющем на допотопной волынке, где Франциск Асизский проезжает за окном на цыганской подводе, где Джойс читает Волохонского, хрустя под ногами битым стеклом, где бобеоби рвут на себе рубахи родства, где из мешка на пол высыпались игрушки, а мир - это только улыбка повешенного, где долгие годы за эксцентриком Гаркушей - как за "дворником", пляшущим по лобовому стеклу сцены, был едва различим этот пружинный, впившийся в себя, рукокрыл». Ничего себе определение – рукокрыл. Только тот, кто был хоть раз на его концерте, имея притом различающее ухо, способен правильно оценить такой образ. Потому что ухо зрителя должно не только различать высоту тона и диапазон тонем, но «видеть» кое-что ещё.

Леонид Фёдоров для про-из-водства диска «Быть везде» вступил в очередную коллаборацию, записал пластинку с израильтянами. Там, как известно, наполовину наши люди, так что в Москве давно, лет десять знают странную группу «Крузенштерн и пароход». С некоторых пор они подружились с «Аукцыоном» и имели совместные концерты. Музыканты должны быть достаточно странными, чтобы Леонид Фёдоров записал с ними диск. Игорь Крутоголов играет на бас-гитаре, пишет музыку для своего «Крузенштерна», обладает мультипликационной, почти пластилиновой мимикой и любит впадать в транс глоссолалии на концертах. Гай Шехтер держит ритм на барабанах и всяческой перкуссии, так что ЛФ приобрёл себе полновесную ритм-секцию. Втроём, методом пробы звука, сгенерили музыку, которая, естественно, похожа на всё сразу, но под наслоениями медитаций «по волнам мировой рок-музыки» отчётливо различим звук «Ы». Не сами иерихонские трубы мощнейшей нашей группы «Аукцыон» различимы, но цимес – фёдоровская мелодика. «Крузенштерны» периодически воспроизводят у себя звуки «Ы», своих кумиров, но звук «Быть везде» никак не соотносится со звуком «Крузенштернов». Это очередной заезд ЛФ по пустыне нынешней техногенной музыки на древнем шарабане, сработанном из звуков мелодий, взятых прямо из воздуха. Для Фёдорова ничего никогда не кончается, никакой стиль звукоизвлечения не прерывается в истории музыки, всё может быть вдруг им использовано для собственных тонем.

Фёдоров – миннезингер и трубадур? В каждой своей книге Владимир Мартынов утверждает, что в безнотной, импровизаторской рок-музыке 20-го века восстановился древний порядок пения, фиксировать который умели только творцы таинственной, забытой в 17 веке крюковой нотной записи. По мысли Мартынова, не ноты там писались, не тоны, а тонемы, общий строй тонов, внутри которого отдельная нота совсем не важна. Чем не принцип рок-концерта, где каждый раз всё меняется? На самом деле мысль Мартынова круче, утверждает совсем непонятное нынче дело - состояния сознания символически фиксировались древними крюками-флагами. Для чего ЛФ ходит с диктофоном, бывает везде, использует внешнюю память как крюковую запись – не для того ли, чтобы слышание звуков мира определяло состояние сознания? О, тогда многое можно рас-слышать.

Если взять, к примеру, определение - «Музыка трубадуров и труверов была модальной: музыкальных ударений там не существовало, но наличествовало правильное чередование устойчивых долгих и варьируемых кратких нот, имитировавшее античные квантитативные стопы», то такая мысль о механике звуков вряд ли нам скажет о Фёдорове. Зато легко заметить, как именно он относится к звукам на атомном уровне, что лёгкость восприятия его песен – кажущаяся, их можно слушать, поэтому, много, много раз. Кто же он такой, Леонид Фёдоров? Опять прав поэт Сергей Соловьев: «…Тот, у которого поет каждая буква. Тот, у которого буквы в слове имеют черты лица, пол, возраст, разницу температур. У которого фраза, выписываемая голосом, проживает жизнь, просыпаясь, расчесывая волосы, разбивая зеркало, выходя замуж, выбрасываясь из окна, взлетая вверх, рассыпаясь смехом, всхлипом, стоном, заборматываясь, заговаривая себя, впадая в детство, в ересь, вспарывая себя как живот, топча и танцуя себя в иступленьи и затихает, посверкивая лукавым глазом, задергивая кулисы лица. Скоморох, лицедей, юродивый».

Девять песен, девять разных ритмов, девять разных ВИА на одном диске, но ударная волна электричества накрывает с первой песни, что кардинально отличает этот диск от предыдущей причудливой барочной пластинки «Если его нет», с вольными мадригалами Волкова. В песне «Скажи» слышен Зеппелин, в «Тай Дай» - Криденс, в «Надо мной» - Кинг Кримсон, а в «О том, что я» даже мелькает тень Тома Уэйтса. Но так каждый слушатель свою музыкальную память может расслышать в многослойных песнях, поэтому неважно всё это. А что важно? Важно, что слова написал, подобрал, встроил в музыку Дмитрий Озерский. Есть и два готовых стиха, Инны Лиснянской «О том, что я» и «Ангел» Юнны Мориц. «Шло по улице окно, там, где ночь стояла. Ночь стояла, шло окно, ангелом сияло». Мурашки от этой песни, потому что она живо напоминает незабвенное «Волков-трио» и лучший альбом 2000-х, «Зимы не будет», взятый Алексеем Балабановым в свой предсмертный фильм.

Каким-то образом детско-страшный финальный стих Мориц перекликается с песней «Ю» на слова Озерского. Микроэксперимент – если элементарно выделить песенные звуки в письме, сразу ясно, что песня есть звук, а не смысл, есть настроение: «Ю-у-у, созвездия именем пою, стою-у-у на месте и неба виден край. Играю листьями тень, весь день твою стою-у-у…». Это, в свою очередь, приводит к мысли, что альбом этот – чистое настроение «ю». Потому что самый хитовый, привязчивый мотив диска это припев песни «День», где обвинение вынесено словам: «Смысл их кисл, вкусл тоскисл – у-у-у, я не люблю, не назову, и-и-и не говори…».

Сплошной крик, крюк ю-у-у. В сложноустроенной, кинг-кримсоновой песне «Надо мной», которую наверняка будет исполнять большой «Ы» - апофеоз темы: «И солнце надо мно-ю-у-у». Если слова – порождение выхолощенного дневного сознания, то другое дело ритм, меняющийся в каждой песне ЛФ по три раза. В заглавной песне «Быть везде» даже Кинчев, по ритму, мелькнул, как мгновенный кадр из фильма «Взломщик». Делаешь вывод – человек это не отпечаток пальца мигранта, не карта роговицы в чипе на загранпаспорте, человек это ритм. А ритм – сновидческая часть человека, поэтому люди и ходят на концерты. Чувства же, подпирающие настроение, мы испытываем и днём, и ночью. Но ночью мы не поём, а находимся в некоем внутреннем ритме. К чему эти элементарные замечания? К тому, что они всегда упущены музыковедением, к тому, что песни ЛФ, в особенности, действуют и на дневное, и на ночное, сновидческое сознание, которое, как это ни странно, присутствует в нас и днём. На концерте мы, по сути, спим, несмотря на прыжки и хороводы.

Песня не смысл, а ритмосмысл чувства. Но даже если краткое содержание песен диска «Быть везде» озвучить, каждому станет ясно, что смысл слов Озерского, Лиснянской и Мориц чётко совпадает с исследованием журнала «Афиша» социальной сети «В контакте». Смысл - боль и пустота. Таков диагноз, если песни могут быть диагнозом.

Итак, ретрит «Быть везде» звучит так: Здесь одиночества бездонная тоска. Всему конец, а нам повезло. Куда беда по небу бежит. На самом краю земли песню мою нашли. У, я не люблю, не назову. О том, что не нуждаюсь я ни в ком, узнаю я сегодня вечерком. Быть везде тяжело. Здесь так темно, день-ночь, всё злое. Топоты ног над головой. Я живу, я хожу, ем свои мысли. И солнце надо мною. Шло по улице окно, с ангелом на ёлке.

А когда есть диагноз, есть и шанс на лечение (сознания), выправление ритмической основы чувства, восстановление «правильного», в буддийском смысле, настроения. Слова, в основном, калечат, но песня, песня нам жить помогает. Особенно при усиленном модусе ритмодинамики квантитативных стоп. Не так ли?

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67