Наша цивилизация устала от прагматизма, у нее сосет под ложечкой от «идеального голода». Он, этот голод еще не вполне осознан, но многим уже становится не уютно – а порой и тошно – без целей и смыслов, вынесенных за пределы их личной судьбы и обыденной жизни.
Отсюда бурная реакция публики на «кантианские провокации» Морозова. Отсюда «обамомания», охватившая в прошлом году Америку, которая в словах об «исправлении американской мечты» почувствовала намек на поиск иных оснований, новой политики и даже другой культуры.
В схожей ситуации находится и Дмитрий Медведев. За его призывом к тотальной модернизации тоже просматривается заявка на новые смыслы и культурные сдвиги. Но под столь серьезные задачи нужна идейная база. Тут, сколько ни говори о «креативном классе», все равно придется отвечать на вопрос «ради чего?». И искать ответ в сфере идеального, духовного и всеобщего.
Потому что целеполагания, отсылающего к жизненному уровню и процветанию, недостаточно. Потому что без того, что иронично называют «великими идеями», не будет энергетики прорыва. А будет очередная «хлестаковщина», «сорок тысяч курьеров» из «поколения М» и еще более глубокая фрустрация общества под улюлюканье тех, кто с принципиальных позиций всегда готов побороться «за все хорошее – против всего плохого».
Специфическая «принципиальность» этой публики – тоже своего рода идеализм. Идеализм безответственного прекраснодушия, который не рождает новых смыслов и не способен утолить «идеального голода». Более того, он является источником общественной идиосинкразии к любым идеям и смыслам.
В эту ловушку уже попал Обама, причем, дважды. Во-первых, он и сам повел себя, как безответственный идеалист, обозначив свой курс «перемен» как отказ от «всего плохого» и продвижение «всего хорошего». Но тут многое можно списать на традицию ведения предвыборных кампаний, да и в части столкновений идей Обамы с «реализмом действительной жизни» много нюансов, требующих детального рассмотрения.
А вот то, как «мочат» его сегодня, – это, как говорится, классика жанра. Двадцать лет назад так же травили Горбачева, последние десять – Путина. Тут главный метод – требовать соблюдения гарантий и прав, «перемен», «чистой политики», принципиальности или просто выполнения неких конкретных обещаний (нужное подчеркнуть), не принимая во внимание реалий и не предлагая своего проекта «невозможного».
Фактически речь идет о вульгарном идеализме «массового человека», который наслышан про гарантии и нормы, но ничего не хочет знать о том, откуда берутся объекты, которыми он привык оперировать – права, благосостояние, безопасность, – и не имеет представления, как делается реальная политика.
В конце 1980-х эта публика требовала «Больше демократии!», не задумываясь ни о глубине кризиса, ни о том, что именно пытался делать Горбачев. В 1990-е, воюя с «красно-коричневыми», приветствуя либеральные реформы и упиваясь «свободой СМИ», они «принципиально» плевали на основы той самой демократии и права людей. В «нулевые» они принялись бороться с «преступным режимом». И дошли в этой борьбе до того, что стали клеймить за «предательство» тех, кто предлагает изменить стратегию и выработать, наконец, свою позитивную программу.
Но не стоит думать, что идеалистический угар характерен только для России.
Вульгарные идеалисты всего мира приветствовали «гуманитарные бомбардировки» Югославии. Требовали от Буша поскорее напасть на Ирак, чтобы наказать Хусейна, не думая о том, чем обернется выполнение этой «благородной миссии» для страны и живущих в ней людей. Вопили о «российской агрессии» в августе прошлого года.
Сегодня «идеалистическая» истерия охватывает Америку. Под лозунгом «Никаких уступок деспотиям!» Обаму клеймят за примирительные жесты в сторону Чавеса, Ахмадинежада и Путина. От президента США ждут, что он прекратит войну в Афганистане и победит, наконец, талибов, повысит и понизит налоги, реформирует и оставит в покое медицинскую систему, и т.д. Еще одна, едва ли не самая распространенная претензия – «не выполняет обещания».
Истоки этого разнобоя – невнятность главной идеи и множественность конкретных обещаний, превративших Обаму в предвыборный бренд. На него и реагируют как на бренд: «продукт не соответствует рекламе – верните деньги».
И это, пожалуй, главный урок, который нужно учесть, начиная нашу российскую модернизацию. Центральный посыл модернизационной программы должен быть настолько осмысленным, чтобы утолять запрос на «идеальное». Настолько «невозможным», чтобы из него нельзя было вывести какие-то конкретные ожидания. И настолько идеалистичным, чтобы достойно ответить на «художественный свист» вульгарные идеалистов.
А что касается отношения России к Обаме, то при всей разности его и наших оснований с ним можно вести диалог на базе его идей «улучшения мира», а с большинством его критиков – нет. Просто потому, что прекраснодушный идеализм безответственных критиков, будь то наших или американских – это балаган или перверсия.