Американская пирамида в Ираке

В полном соответствии с планом Обамы в середине августа 2010 года территорию Ирака покинуло последнее боевое соединение армии США. Семилетнюю военную операцию, начавшуюся в марте 2003 года, таким образом, можно считать оконченной. В Ираке еще осталось около 50 тысяч человек военнослужащих США, но они не будут вести боевых действий и, согласно тому же плану, покинут страну до конца 2011 года.

Операция «Иракская свобода» (которую чаще называют «Шок и трепет» по названию военной доктрины, реализованной в этой войне) оставила после себя самое противоречивое впечатление. Этот военный конфликт был самым масштабным со времени окончания холодной войны, и на нем фактически отрабатывалось новое мироустройство. Результаты этой попытки никак нельзя считать однозначными. Вместе с тем и ощущения однозначного поражения США – непосредственного инициатора этой войны – тоже нет. Америка не смогла выполнить ни одной из поставленных целей (как гласных, так и негласных), кроме свержения политического режима Саддама Хусейна, но покинула этот регион, как будто осознав свою ошибку, а не под давлением какой-то политической силы.

Новое мироустройство, таким образом, выработать не удалось, и как теперь будут выстраиваться линии военного доминирования в мире никому не понятно. После исчезновения Советского Союза США исходили из того, что в мире у них не осталось больше серьезных военных и геополитических противников и, соответственно, в любом регионе политический курс теперь можно вырабатывать самостоятельно, исходя исключительно из своих интересов, а также интересов своих союзников. Перевес сил в самом деле был колоссальным, так что смена политического режима почти в любой стране не казалась серьезной проблемой. Американцы никогда не боялись того, что угрозу их интересам могут представить страны с более или менее развитой электоральной демократией: набор инструментов для работы с такими странами и их политическими верхушками у них наработан колоссальный, так что почти любую политику можно корректировать в нужном направлении. Но диктаторские и авторитарные режимы представляли для них угрозу – и нужно было отработать какую-то модель для работы с ними, вплоть до военного вмешательства.

Ирак оказался удобным полигоном для этого геополитического эксперимента. Саддам Хусейн, вне всякого сомнения, был диктатором. Он был диктатором такого «классического» типа, а после совершения агрессии в отношении Кувейта еще и добавил к своему образу вообще какие-то гитлеровско-сталинские черты, как их понимают на Западе. Более удобную фигуру для отработки методов воздействия трудно было представить. Но еще до появления самих методов нужно было отработать новый вариант политического обоснования их – такой, который показался бы приемлемым всему миру и при этом мог бы и дальше тиражироваться. Стандартные способы легитимации вроде реального (с учетом всех интересов) обсуждения в ООН или кулуарной договоренности с Советами не рассматривались в принципе (а второе было уже и физически невозможно).

Самым удобным предлогом для вторжения (когда США еще надеялись убедить в его целесообразности ООН) показалось утверждение, что Саддам Хусейн втайне производит на своих заводах оружие массового поражения. Дело даже не в том, что, как позже выяснилось, это было выдумкой с самого начала и не подтверждалось никакими данными разведок (о чем хорошо было известно властям США, которые игнорировали эти данные). Сама постановка вопроса была немного странной. Если производство чего-либо у себя в стране считать легитимным в глазах мирового сообщества поводом для военного вмешательства и уничтожения того или иного политического режима, то после этого можно сразу признать, что все отношения в мире теперь будут строиться на грубой силе, и кто угодно может вторгнуться куда угодно – под тем же предлогом. Разумеется, всегда была трудно провести грань между «законным» применением силы и незаконным, но с такой легкостью и так бездумно взламывать эту систему – это можно было сделать только в условиях той эйфории, в которой находилась Америка после своей впечатляющей победы в холодной войне.

Впоследствии президент Джордж Буш-младший несколько скорректировал эту позицию. В своей речи 1 мая 2003 года, произнесенной на палубе авианосца «Авраам Линкольн» после завершения первой фазы военной операции и занятия территории Ирака, он заявил, что целью войны является свержение тирании и построение в Ираке демократического государства. Типологической моделью для такого политического хода, видимо, стала американская оккупация Германии и Японии в ходе Второй мировой войны, действительно сделавшая их демократическими государствами – но полностью подконтрольными Америке, как политически, так и экономически. В случае с Ираком дивиденды от такого развития событий были бы куда большими: они имели бы не только весомую морально-психологическую составляющую, как с двумя бывшими фашистскими государствами, но и экономическую – установить полный контроль над Ближним Востоком, главным бензобаком планеты, можно было бы полноценно только с установлением контроля над Ираком.

Вся эта модель дала сбой, Америке не удалось ни остаться в Ираке, ни оставить там после себя зависимое и марионеточное правительство, с электоратом, который регулярно за него голосует. Здесь нет возможности подробно проанализировать причины этой неудачи – и, соответственно, выигрыша тех сил, которые выступили против Америки и победили на этом поле. Сосредоточимся на том, как это было сделано технологически, какие именно инструменты использовались для того, чтобы выдавить США из этого региона и не дать им возможности в одностороннем порядке установить нужный и удобный политический порядок в стране.

Начиная с какого-то времени, США попали в классическую имперскую ловушку: для того чтобы дальше обеспечивать свое военное и политическое доминирование, американцам нужно использовать все более масштабные и совершенные инструменты для этого, но эти инструменты становятся уже настолько дорогими в использовании, что средств, получаемых от этого доминирования и его преимуществ, уже не хватает. Это как пирамида, которая поднимается почти до небес и затем обрушивается под своей тяжестью.

Иракская война обошлась Америке слишком дорого: разные источники называют цифры от $800 млрд до $1 трлн. Ирану, который, опираясь на свои шиитские контакты, помог организовать партизанскую борьбу на местности, эта война обошлась несравнимо дешевле. Это и есть те «ножницы», которые будут мешать США и дальше обеспечивать доминирование, потому что удешевить свои «инструменты воздействия» американцы не могут: инструменты эти станут неэффективными. Сложилась парадоксальная ситуация: ничто в мире, никакой политический противовес, и никакие внутренние проблемы, и никакие чисто технические ограничения не могут помешать США осуществить силовое воздействие практически в любой точке мира (за исключением относительно небольшого клуба ядерных государств) – но сделать они это и могут, и не могут. Противодействие такому воздействию возможно – и это самый яркий итог иракской войны.

Трудно понять, стоило ли это открытие триллиона долларов и нескольких сотен тысяч иракцев и американцев, отправившихся в лучший мир. Еще более непросто оценить возможные последствия этого нового нащупанного эмпирическим путем баланса сил. До этого рост могущества Америки ограничивался сильными противниками, которые были близкими ей по силам. Теперь этот рост остановился как будто под своей собственной тяжестью, дойдя до каких-то естественных ограничений. Иран и тем более местные иракские отряды ни в какой степени не сопоставимы с США по силам, но по итогу столкновения они победили. Этот опыт будет самым внимательным образом изучаться в самых разных уголках планеты. Нам всем еще предстоит освоиться с этой новой для нас ситуацией – и скорее всего, по окончании процесса политический ландшафт в мире изменится очень сильно.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67