Когда на научно- практических посиделках я слышу доклады, которые начинаются с фразы "на протяжении всей "новой истории" демократической России отношения Москвы и Вашингтона не отличались стабильностью; более того - их внешнее оформление и содержание на современном этапе становятся все более противоречивыми", когда читаю литературные обзоры, аналитические записки и просто посты в сообществах и блогах, претендующих называться политологическими, в которых приведенная фраза присутствует открыто или скрыто, мне всегда хочется возразить докладчику, исследователю, аналитику и блогеру. Возразить, обращая внимание на то, в какой степени характер двусторонних международных отношений детерминирован внутриполитическими дебатами и спорами.
Америка - не Россия. И в ходе нынешней предвыборной кампании там не обсуждают правовой нигилизм или пути его скорейшего преодоления, суверенизацию демократии и весенне-оттепельное ослабление вертикалей, целесообразность выборов губеров и потенциальный реваншизм либерализма, удвоение ВВП и реинкарнацию планов "догнать и перегнать Португалию". Там даже не обсуждают усиление роли в мире через победу в спортивных соревнованиях над командами Швеции и Нидерландии. Или, например, монетизацию льгот. О нанотехнологиях все молчат, словно воды в рот набрали. Но ведь точно - молча эти самые технологии делают, патентуют, а потом нам же и продают.
Там иногда говорят о глобальном лидерстве, республиканской империи, приватизации суверенитета, миграции, лоббизме и коррупции. Но куда чаще обсуждают вопросы семьи и религии, высоколобость манерных французов и жадность брутальных кубинцев. Спорят о расизме и праве приобретать и носить огнестрельное оружие. Дискутируют то, что показывает CNN и выложено на YouTube. Перемывают кости судьбе-жестянке Пэрис Хилтон, у которой вроде появился "шанс стать Женщиной" и верно ли она его использовала.
Наши дискурсы страшно далеки друг от друга. Они разобщены. Предопределены культурными ландшафтами и политическими культурами. Разным временем и разным пространством. Но не только. Еще есть десятки других факторов, к которым российская "норма" не вполне подходит. Или совсем даже не подходит. Да и вообще, разве отечественная привычка считать нормой не то, как оно есть на самом деле, а то, как оно "должно было бы быть, если бы все было правильно", не есть вытравляемый борцами с правовым нигилизмом элемент совковой культуры, в которой несвобода иногда лучше свободы?
Исходя из наблюдаемой заокеанской эмпирики, куда как "нормальными" выглядят их дебаты о дискурсивных "мишенях", по которым кандидаты и их предвыборные штабы должны "вести огонь". А уж нравится это нам или не нравится - совсем другое дело. Для практики "холодной войны" нормальным было, например, заступничество за права афроамериканцев. Нормальным было и стремление пропаганды подать нарушение их прав как отклонение от правильной генеральной линии. Для практики войны с терроризмом нормальным было заступничество за гражданские права тех американцев, особенно из мусульманской общины, кого спецслужбы прослушивают, мониторят и отслеживают.
Иногда, однако, дискурсы устремляются навстречу друг другу. Например, достаточно дискуссионно и в США, и в России смотрится тезис о том, что "демократия - это один из способов борьбы с терроризмом". Практически одновременно появились предположения, что, видимо, должна быть и другая логика: составным компонентом антитеррористической политики является (это доказывает опыт обеих стран) именно пересмотр некоторых демократических принципов, особенно касающихся личных и информационных прав граждан.
Июль 2008 года. Другие дискурсы. Другие нормы. Другие практики. Но главное - другие кандидаты. Разные. Как сама Америка. Хотя очевидно, что современная американская нация в сотни, тысячи и сотни тысяч раз многообразнее, чем два основных кандидата. Один демократ и один республиканец.
О чем же им дебатировать? Что дискутировать, стремясь понравиться электорату? Тем самым американцам, кто придет в ноябре проголосовать, чтобы не допустить продолжения политики Буша - Чейни или чтобы не допустить позора, когда великой нацией будет править негр. Или наоборот - допустить. Проголосовать, чтобы войны в Ираке и Афгане закончились победой и радостью тех, кто поверил в защиту со стороны США. Чтобы эти страны превратились в "миролюбивые, стабильные и демократические" государства. Или чтобы войны закончились скорым выводом войск, родители не получали похоронки, а CNN больше не показывал церемоний с цинковыми гробами, завернутыми в звездно-полосатые флаги?
До ноябрьских выборов осталось шестнадцать недель. С конца июня мы стали рассматривать искусство микронацеливания, которым обязаны владеть кандидаты и их предвыборные штабы, в трехмерном пространстве. Как было зафиксировано, успех того или иного кандидата предопределяется электоральной географией, наиболее полным соответствием ожиданиям различных электоральных групп и дискурсивными "мишенями". Предлагаемый читателю материал посвящен "оси Z" - фактору динамического изменения дискурсивных ориентиров.
Два месяца назад сенатор Хиллари Клинтон, тогда еще участвующая в президентской кампании, произнесла: "Я участвую в этой гонке ради миллионов американцев, которые знают, что могут добиться лучшего в этой стране, ради медсестры, работающей во вторую смену, ради рабочего у конвейера, ради официантки, все время остающейся на ногах, ради мелкого предпринимателя, фермера, учителя, шахтера, водителя грузовика, солдата, ради всех них".
В этих словах было не только обращение к целевым аудиториям. В этих словах было указание на то, что является ближе всего рядовым избирателям - их повседневная жизнь. Социально-экономическая прагматика. Ежедневная рутина. Поэтому первая тема для дебатов "Obama vs McCain" - экономика.
Барак Обама - центрист. Он - и за глобализацию, и за протекционизм. Его экономическая программа в значительной степени отражает инстинктивные порывы пытающегося быть внимательным к избирателю политика. Он - за увеличение дотаций школам и больницам, за дополнительные выплаты военным ветеранам. Это "катит". Теоретизирования отодвинуты в сторону. Для профессионалов, однако, такая ситуация свидетельствует лишь о мере популизма кандидата. Обама окружил себя группой молодых "волков" неоклассического госрегулирования экономики из Гарварда, Чикаго и Беркли. Хорошие аналитики. Блестящие критики и публицисты. Они, в свою очередь, во главу угла поставили улучшение качества национальной экономической системы, а не ее реформирование.
Обаманомика, однако, сталкивается с предсказуемыми трудностями, когда пытается объяснить и выписать рецепт излишне приземленным проблемам. Как изменять диспропорции торгового оборота с Китаем и странами Латинской Америки? Как диверсифицировать потребление энергоресурсов в среднесрочной перспективе? Как стабилизировать национальный рынок медицинского страхования? Как модернизировать специфичные подотрасли авиа-, авто- и машиностроения?
Перенимая некоторые идеи левых, трудно быть нетривиальным в откровенном разговоре с правыми. Пока Обама удачно обходит эти конфликты, но нетрудно предположить, что наступает время запроса более четких и внятных ответов. Готов ли к ним кандидат? Очень трудно сказать. Во внутрипартийном противостоянии с г-жой Клинтон "чистая" экономика никогда особо не дебатировалась. При этом ораторство, сентиментальность и честность не конвертируются напрямую в цифири, характеризующие последовательный рост уровня жизни населения.
Республиканская партия из-за серьезных политических неудач и ошибок администрации Дж. Буша-мл. переживает не лучший период в своей истории, что ставит ее кандидата в сложное положение и дает шанс демократам. Джон Маккейн откровенно признает, что для него решение экономических задач - самое сложное из предпрезидентских упражнений. Все предложения в этой области исходят из нарочито консервативной позиции кандидата. Старик Маккейн желает ассоциироваться с безусловной надежностью и проверенностью.
По мнению сенатора от Аризоны, если кто и ответствен за нынешнее состояние американской экономики, то это алчные воротилы с Уолл-стрит и конгресс, в котором большинство находится под контролем демократической партии. Еще в середине апреля Маккейн обрисовывал ситуацию в мрачных тонах: "Американцев больно задевает сегодня положение на рынке ипотечного кредитования; все они, в больших и маленьких городах ? сидят сейчас за кухонным столом и спрашивают себя: смогу ли я и дальше платить по ипотеке, придется ли искать вторую работу, сохраню ли я первую, за что меня уволили?"
Ссориться с "безответственным финансовым капиталом" Маккейну совсем не с руки. Ведь те самые представители олигархических кланов, что "раскачивали лодку" национальной экономики, активно спонсировали и этап предварительных выборов престарелого сенатора. Еще с войны во Вьетнаме Маккейн должен знать, что открывать огонь по своим - нехорошо. Иначе прекратят подавать руку и, что более опасно, перечислять средства в казну кампании. Плюс любой образованный избиратель понимает, что в сравнении с конгрессом администрация его (Маккейна) однопартийца Дж. Буша-мл. несет большую ответственность за состояние экономической повседневности.
Маккейн тем не менее стремится показать, что он действительно понимает нужды тех людей, в первую очередь - квалифицированных рабочих, которых призывает за себя проголосовать. А для этого ему следует не столько обращаться к своей целевой аудитории, сколько говорить с ней и о ней. Другими словами, идти не от запросов избирателей, а идти к избирателям. Как предельно справедливо отметил в свое время А. Макарычев: "Американская политическая практика базируется на культе слова, который имеет свои прямые параллели в других сферах общественной жизни, особенно в судебной процедуре (где от убедительности аргументов напрямую зависит решение присяжных) и в религиозной жизни (протестантские службы в США представляют собой театрализованные спектакли, где ценятся, прежде всего, риторические навыки и способность держать публику в постоянном напряжении при помощи всевозможных ораторских приемов, включая шутки, пародию и т.д.)".
Как ни крути, вторая тема для дебатов "Obama vs McCain" - военная кампания в Ираке. Необходимо напомнить, что Б.Обама - политик, который выступал с самого начала против военного участия США: "Я знаю, что вторжение в Ирак без понимания рациональных выгод в этом конфликте и без надежной международной поддержки может вызвать только излишнее напряжение на всем Ближнем Востоке и подтолкнуть самые худшие силы арабского мира к рекрутингу в "Аль-Каиду". Я не против войны вообще. Я против глупой войны".
Тогда эта позиция не считалась популярной: 67% американцев поддержали силовое смещение иракского президента. Сегодня Обама прекрасно видит очевидный запрос от избирателя защитить сыновей и дочерей Америки и немедленно реагирует на него. Но такой подход было бы трудно определить как стратегический. У Обамы есть "свежий взгляд" на многие вещи. Но этого недостаточно для понимания хитросплетений и противоречий современного глобального устройства.
Необходимо отметить, что глобализм - важнейший постулат внешнеполитической платформы сенатора Обамы. С одной стороны, он "достается по наследству" от Билла Клинтона с учетом восьмилетнего перерыва, вызванного положением, при котором сторонники "глобального вовлечения" были отстранены президентом Бушем-мл. от процесса принятия внешнеполитических решений. С другой стороны, глобализм является естественным продолжением общенационального движения по формулированию приоритетов прикладного целеполагания в политике, при котором обсуждается система потенциальных угроз американскому лидерству. В глобальном мире - глобальные вызовы. Глобальные вызовы требуют глобальных ответов.
Для Маккейна риторика глобализма не очень-то удобна. Ему более импонируют проекты фрагментации глобального политического пространства. По праву авторства его "Лига демократий" претендует на предоставление Америке гарантий сохранения и удержания лидерских позиций среди группы демократических держав. Прежде всего и в "старой" Европе, и в "новой".
Очевидно, что "новой" Европе нет резона ждать продолжения бартерных взаимоотношений с Америкой. Обмен закончился. Обмен заменяется скупкой активов. Новоевропейцам приходится надеяться, что американцы разместят базы и инфраструктуру для системы противоракетной обороны. И дадут денежку. Поэтому для "противоракет" ставший уже почти "привычным" антитеррористический дискурс замещается на новый, определяемый в координатах демократических и авторитарных режимов.
Здесь вроде бы самое время и вспомнить новоевропейцам об идее "Лиги демократий", но староевропейцы - Париж, Лондон и Берлин - уже обозначили свое критическое, по крайней мере на данном этапе, отношение к подобным предложениям. Больше всего их смущает правовая основа для "Лиги". Или, если выражаться точнее, - опасение, что "Лига демократий" может подорвать правовой фундамент самого Евросоюза. Ведь он представляется европейским клубом демократий. И, например, внутриевропейская дискуссия о членстве в ЕС Турции на сто процентов связана именно с этой проблематикой.
Получается, что глобальный проект Маккейна "проговаривается" в Европе или в Европах, но не в Штатах. А до Америки доходит лишь дискурсивная "волна". В отношении же "глобальной войны с террором" так называемый "демократический фактор" работает все путанее. Для одних американцев практически стало аксиомой, что "терроризм происходит из недемократических стран", в то время как другие веруют, что проблемы терроризма являются общими и для американцев, и для европейцев (с русскими и китайцами), и для "большого Ближнего Востока". Получается, что в одном случае терроризм и "противоракеты" используются как основа для проведения границы между "своими" и "чужими", а в другом - для прямо противоположного процесса.
Хотя, конечно, такие философские вывороты - не для рабочих и крестьян. Они, как правило, не посещают научно- практические посиделки и не читают литературные обзоры, аналитические записки и просто посты в сообществах и блогах, претендующих называться политологическими. Они и слово "дискурс" с трудом воспринимают. Поэтому получается, что только аналитики стремятся разложить предвыборный процесс на оси и прочие координаты. X, Y и какие-то Z. Для подавляющего большинства американских избирателей все политико-геометрические проекции представляются плоскими, то есть двухосевыми. Первое: как голосует штат, где я живу? Второе: как голосуют такие же, как я? Два простых вопроса. И два ясных ответа. Маккейн и Обама. Белое и черное. Все так просто. И все так сложно.