Власть здесь, власть не сейчас

Власть на местном уровне, в городе или городском районе, функционирует странным образом: никогда не бывает так, чтобы кто-то отдавал распоряжение, а все остальные ему подчинялись. Чаще всего любое распоряжение требует посредников; отдельные отрасли городской жизни отдаются на откуп или в аренду; согласование решений требуется не только до, но и после их принятия. Таковы законы городской жизни: когда все живут плотно, увеличиваются риски совместного проживания, а значит, всякий раз требуется находить субъекта ответственности, который понесет на себе тяжесть этих рисков. Иначе город превратится в казарму, где все живут в одинаковых условиях, но пока город остается городом, всякий риск проверяется и обсуждается, находятся возможности иначе развернуть ситуацию – и это требует создания более изощренных механизмов городского управления. От самых простых примеров, вроде пожизненной компенсации инвалиду от владельца дома или магазина, по небрежности которого человек получил травму, до самых сложных законов функционирования банковской, страховой или социальной системы в современном городе – мы видим одно: власть в городе не столько отдает приказы, сколько ищет виновного, за счет которого город и сможет вновь стать удобным для жизни. В современном городе часто здание мэрии теряется в сравнении с небоскребом страховой компании – мэрия не обязана всех страховать и обо всех заботится, но обязана просто найти общий язык со страховой компанией.

Другое дело, что в чистом виде городская администрация нигде не встречается: полиция, например, действует по законам всего государства, а не по законам города. Да и любая урбанизация в стране – всегда попытка перенести законы городского управления в другие области (в жизнь школы, трудового коллектива или даже неформального сообщества, где вдруг начинается свой «поиск виновных» и согласование уже принятых решений). В монографии В. Ледяева говорится о том, как часто менялась парадигма социологического исследования городской власти, в соответствии с изменениями «городских режимов» и развитием «машин роста». Власть оказывалась великим анонимом, который очередной раз снимал маску с лица, как экономика страны, или ее политическая система, или культурная ситуация оказывалась в кризисе.

В. Ледяев говорит о социологии власти как об изучении «многомерной власти», которая всякий раз отсчитывает пределы своих возможностей, чтобы избежать серьезных ошибок. Иногда это бывают пределы физические (невозможно все просчитать наперед), а иногда пределы функциональные, из-за того, что политическая власть постоянно должна себя репрезентировать, в ущерб социальным интересам. Но «многомерная власть» умеет обратить энергию социального интереса, равно как и собственную укорененность в социальном ландшафте, собственную ограниченность ресурсом социальной поддержки себе на пользу. Такая власть не просто знает, что интересы сограждан – это и ее интересы, можно знать это, и допускать серьезнейшие ошибки в управлении. Она признает желания сограждан горизонтом собственных знаний. Скажем, борясь с влиянием крупных корпораций, она учреждает новые правила инвестирования на местах, включая развитие экономики знания.

По прочтении книги В. Ледяева можно сказать, что очень часто в России путают фактическое существование власти с ее деятельностью, выводя из ее хороших дел ее легитимность. На самом деле власть – не хитрая речевая машина, выбивающая из граждан ее признание, а тот изумляющий образ удачного решения, которое не просто полезно – которое вдруг решило большинство городских проблем. Слишком часто русские мыслители видели во власти прежде всего «удерживающее» начало, предостерегающее от большего зла, а надо учиться видеть во власти способ наиболее быстро вывести формулу добра. – А. Марков.

Ледяев, В. Г. Социология власти: Теория и опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах. – М.: ИД НИУ ВШЭ, 2012. – 472 с. – 1000 экз. – (Серия: Политическая теория).

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67