Транзитом через китайско-финскую границу

Питер Шолл-Латур. Россия Путина: эффект сжатия. Империя под прессингом НАТО, Китая и ислама / пер. А.Уткина. - М.: Столица-принт, 2007. - 480 с. - тир. 2000.

Почтенный немецкий политолог и тележурналист примеряет на себя сразу несколько ролей: вот он соглядатай, который, оставшись незамеченным и ничего не задев, вдруг существенно изменит текущую политику; вот он писатель-трибун, который "не может молчать" и стремится повлиять на положение дел, сам не имея под рукой никаких рычагов власти; вот он журналист, пробирающийся в станы воюющих сторон, преодолевающий любые преграды и препоны и устанавливающий человеческие отношения с теми, с кем, казалось, установить их в принципе невозможно. Все эти социальные роли произвел на свет долгий ХХ век, и сейчас они кажутся некоторым анахронизмом; нова и ценна только их совокупность.

Книга, в оригинале называющаяся просто "Россия в тисках" и представляющая собой путевые заметки, исследует ровно один вопрос: как именно в истории берут старт неконтролируемые процессы? Обыкновенно историческую катастрофу понимают упрощенно, рассматривая ее по аналогии с обрушением здания в результате просчетов при строительстве, использования никудышных материалов или совокупности неблагоприятных внешних условий. Но никакого строительства на самом деле в истории нет, есть стратегические планы и линии, и обвал происходит не в результате накопления ошибок, а, напротив, от слишком большой последовательности и жесткости стратегий.

Особенность кризиса в ряде республик бывшего СССР Питер Шолл-Латур объясняет тем, что со слишком резкой инициативой реформ выступила там сама партия, что вывело из-под контроля оппозиционные настроения и сделало возможным любой бунт. Но непредсказуемый вектор развития Шолл-Латур разглядел и во внешне спокойных Татарстане и Казахстане, где официально объявленный евроислам оказался слишком партикулярным вариантом идеологии, неспособным учесть все изменения политических настроений. Напротив, крайне замедленная модернизация Беларуси стабилизирует политические настроения в ней и делает любые альянсы с Белоруссией или против нее долгосрочными, превращая сравнительно небольшое государство в важный фактор соотношения сил в мире.

Этнический фактор в книге Шолл-Латура рассматривается весьма необычно. Политолог рассуждает не об этносах, а о целых мирах, соединяющих в себе географические, религиозные и политические факторы. Этническое как таковое вовсе не предопределяет для него направление развития политических отношений, превращаясь лишь в исходную точку для долгого разговора.

Политика России в 90-е годы представлена в книге как капитулянтская, но обусловленная не инициативами политиков, но глубоким кризисом всех структур мирового влияния отдельных государств. Если империи начала века располагали свободными ресурсами, позволявшими провести рокировки в мировом масштабе, то уже в 30-е годы, с усилением восточного фактора, само проведение стратегической всемирной политики стало невозможным. Шолл-Латур показывает, что именно Дальний Восток, борьба за который России (Европы) с Японией (Востоком) носила не форму дуэли, к чему привыкли европейцы, а форму сложной политики опосредованных влияний, по-разному понятых каждым из участников борьбы, положил конец имперской экспансии и переустройству экономики на соответствующий лад. Императорская Россия, сооружавшая железные дороги в Манчжурии и думавшая со временем взять Англию в морское и сухопутное кольцо, после поражения в Русско-японской войне была вынуждена обратить взор к Балканам и к Константинополю - чтобы после, так и не прорвавшись на южном направлении и даже не сформировав настоящего фронта, сгореть в горниле Первой мировой войны.

Коминтерн и Япония, делившие северный Китай в 30-е годы, так и не смогли обеспечить даже достаточного военного присутствия: не сталкиваясь ни с каким партизанским движением, они быстро оказались в слабой позиции.

Единственный, кто не извлек уроков из падения империй, - это США. Так, "антитеррористическая" операция в Афганистане безумна с точки зрения европейских партнеров (Англия еще в середине XIX века поняла бесполезность горных боев и перешла к экономической экспансии), но с точки зрения внешней политики США закономерна. США знают, как добиваться перелома в кровопролитной битве не военным, а чисто политическим путем, обеспечивая своевременную удачную поставку одной из воюющих сторон нового вида вооружений. Хамид Карзай, лидер в Афганистане совершенно не популярный, опирающийся только на нескольких представителей американского бизнеса, но при этом непостижимо для европейцев сохраняющий полноту власти, и оказался стратегическим оружием США. Методом проб и ошибок, бета-версий политики, чиновники американских ведомств научились "программировать" такое новейшее "вооружение". США до сих пор умеют показывать стратегические, а не только тактические умения. Другие страны НАТО, считает Шолл-Латур, обречены на предсказуемое развитие, на самый простой и упрямый менеджмент военных и гражданских ресурсов; а курс США представляется тогда попыткой отрабатывать более гибкий менеджмент на базе простого упрямого расширения военного присутствия.

В России Шолл-Латур не находит собеседников во власти (кроме Е.М.Примакова, на которого он взирает как на ученого, специалиста по внешнеполитическим стратегиям). Миновав темные и обшарпанные коридоры московских академических институтов, он подолгу обсуждает с научными сотрудниками, с кем в современном мире пребывает сила. Российские ученые, исполненные уверенного чувства, что им что-то еще подконтрольно, восстанавливающие в пространных речах крупные эпизоды истории, кажутся Шолл-Латуру единственными экспертами.

Побывал Латур и в Чечне. Ход событий в мятежной республике он объясняет тем, что освободительная идея захватила и соседей Чечни, и потому, вместо того, чтобы стать руководством к действию, начала растворяться в личных интересах жителей Кавказа. Поэтому конфликт не стал крупномасштабным, роковым образом дробясь на отдельные мелкие конфликты и столкновения. Россия Путина исправила ошибки ельцинской эпохи, отказалась от широкого насилия и теперь в Чечне отрабатывает боевые искусства. Русские люди приобретают самурайскую гибкость и ловкость.

Последние главы книги, посвященные Китаю, с неожиданной стороны показывают историю Срединного Царства, Манчжурии, Монголии. Рок Китая предстает во всем величии. Если европейские государства просто воспроизводили готовые модели Римской империи, то Китай становился империей несколько раз, всякий раз претендуя быть всем миром под небесами. Становиться империей для него уже вошло в привычку, и поэтому всякая крупная политическая инициатива приводила к перестройке всей внутренней организации государства. Бунт Мао трактуется Шолл-Латуром как бунт против старой военщины, против приватного милитаризма, а ренессанс конфуцианской социальной традиции - как стремление выйти победителем в культурном состязании с хайтековской новой Азией. Овладение политическим оружием, силы которого еще не знают, - не так ли овладевали некогда и конфуцианской философией? Сравнивая Россию и Китай, Шолл-Латур видит китайцев более рачительными, не тратящими ресурсы на поддержание федеративного лоскутного одеяла, но мобилизующими всю энергию масс. Устройство Российской Федерации, как и перипетии украинской политики, описываются Шолл-Латуром как странное недоразумение, как система, которую никогда не постигнет Запад.

Немецкий путешественник начинает подозревать, что русские люди, втиснутые в национальные окраины, замышляют побег к сильной руке. Тоску по порядку Шолл-Латур и пытается усмотреть хотя бы где-то, даже в пьяной реакции русских парней в тряском поезде бывшей КВЖД, которые, увидев немца среди китайского многолюдного безлюдья, приветствовали его "хайлем". Конечно, объяснение Шолл-Латура комично, но получается, что любое размышление о России, исходящее из европейской концепции политического, оказывается фрустрировано.

О перспективах России Шолл-Латур говорит, считывая таблицы демографического кризиса. Русское население стремительно уменьшается, а восторжествовавшее во всем мире планирование вооружений, сменившее невозможную уже гонку вооружений (сложная игра вместо накачивания мышц), не делает никакую страну полностью неуязвимой для чужих интересов. При этом о роли личности в России немецкий наблюдатель не говорит, разделяя скепсис академика Б.А.Рыбакова, считающего, что новый Петр I в ближайшее время не появится. А ведь Петру I удалось в условиях жесточайшего демографического кризиса, вызванного более мощными факторами, чем нынешние, исключить внешнюю агрессию. Петр I начал выстраивать систему внешнеполитического воздействия с улучшения собственной страны, с роспуска малоуправляемой армии стрельцов и активной войны на южном направлении, исключившей казачью измену. В этой книге Шолл-Латур не исключает агрессию Китая против России, который, как бы ни отрицал на словах своих нефтяных интересов, не может скрыть все симптомы будущего участия в борьбе за нефть. Думается, впрочем, что диагностика симптомов нужна здесь более тщательная.

На фоне даже бывших союзных республик, где, по наблюдениям Шолл-Латура, побеждают те, кто смог "оседлать" различные социальные и национальные движения, лавируя между их противоречиями и зарабатывая доверие простых людей, Россия Путина выглядит в изображении немецкого политолога слишком мечтательной, даже несмотря на здравомыслие уважаемого Шолл-Латуром российского лидера. Не напоминает ли позиция Шолл-Латура пересуды о "кремлевском мечтателе" тех стародавних времен, когда тревожная Европа модерна была заворожена брутальностью русского авангарда? Шолл-Латур, конечно, не следует давно прошедшему. Он видит в русских людях захваченность будущим, по силе и вдохновенности превосходящую американскую мечту. Но других ресурсов за все свое путешествие он, кажется, не увидел и в расчет не взял.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67