Социология из окна межконтинентального поезда

Изучать наследие крупнейшего философа-позитивиста ΧΧ века, тем более, в применении к сегодняшней ситуации, весьма трудно: все равно, что ретрофутуристические образы межпланетных кораблей проецировать на недочеты нынешнего городского планирования, объясняя грязь на улицах нехваткой летающих очистительных машин. Но Н.В. Демьяненко подошел к делу с правильной стороны, попытавшись увидеть в социологии Спенсера не столько эксперимент с понятиями, не столько обновление научного языка, сколько развитие новых привычек мышления и навыков чувственности. По сути дела, Спенсер видел человечество не как ряд устоявшихся институтов, а как физическое движение мобилизованных масс: математическое моделирование, которое он применял в социологии, распространение сравнительного метода на все области культуры – это некий аналог тотальной мобилизации, когда всему городу, например, приходится переезжать на новое место из-за переноса производства. Но в отличие от тотальных мобилизаций тоталитарного типа, проект Спенсера не подразумевал утилитарного использования ресурсов: никогда у него не идет речи о готовых телесных или интеллектуальных способностях, которые нужно выложить полностью для осуществления утопического проекта. Напротив, он представляет историю не как использование тела, а как преодоление тела, как садистическое насилие идеи над текущим телесным состоянием. Идеи заставляли людей бичевать себя в религиозном экстазе и переезжать на неизведанные континенты, отправляться в безнадежные военные походы и подчинять себя множественным требованиям повседневной дисциплины. Спенсер говорит о том, что понятия всегда сложнее привычек: всякая идея сложна, громоздка, разветвлена, когда как ум человеческий слишком нервозен, слишком привязан к удовольствиям плоти, и просто не может вместить идею. Это всё равно, что ставить некий громоздкий механизм, из множества шестеренок, скажем, механический компьютер, на хлипкое, зависящее от погоды и от климата основание. Человек, по Спенсеру, не только не может вынести своей интеллектуальности, но и находится в постоянном возбуждении: принимая вероятное за действительное, собственные догадки – за картину мира, а картину мира – за руководство к действию. Поэтому миссия ученого проста: он должен стать художником, отличающим картину мира от собственной картины. Такой художник чем больше детализирует свой предмет, тем больше видит сходства между всеми уже постигнутыми, уже принятыми им художественными решениями. Именно так действует исследователь эволюции: каково бы ни было многообразие факторов развития, общий план развития всегда один и тот же, потому что важен не импульс, а та окончательная форма, в которую только и мог попасть живой организм, в которой только и мог отлиться. Интуиция оказывается оправдана: без интуиции можно изучать причины и импульсы, но не трепет только что застывшей формы. Так что, показывает Демьяненко, нынешним эволюционистам и социологам, частично отошедшим от лабораторных экспериментов и красноречивых реконструкций и руководствующихся и соображениями красоты и закономерности развития, есть чему поучиться у старика Спенсера – не методу, конечно, а умению видеть красоту тотальной заводской машины природы. – А. Марков.

Демьяненко, Н.В. Позитивизм Герберта Спенсера в современном социологическом знании. – Иваново: Филиал РГГУ в г. Иваново, 2012. – 200 с. – 1000 экз.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67