О польской поэзии с любовью

Поэзия и Польша. Путешествие длиной полжизни / Владимир Британишский. - М.: Аграф, 2007. - 656 с.: ил. - (Серия "Символы времени")

Бывают такие книги, которые берут в плен тотчас, стоит им оказаться у нас в руках. Так случилось со мной, когда я начала читать "Поэзию и Польшу" Владимира Британишского (р. 1933).

Владимир Львович Британишский, выпускник ленинградского Горного института, до 1973 года работал инженером-геофизиком в экспедициях. В школе начал писать стихи и переводить английскую поэзию, а с 1966 года - польскую. На сегодняшний день опубликованы многие его переводы, оригинальные стихотворения, рассказы и эссе, но "в столе", говорит он, еще больше. Только в 2000-е он выпустил несколько книг своих переводов (понятно, что основная часть сделана давно и лишь ожидала публикации): "Порабощенный разум" Чеслава Милоша (перевод, предисловие, примечания), "Избранные стихотворения" эдварда эстлина каммингса (перевод, предисловие, примечания), "Стихотворения" Збигнева Херберта (перевод, предисловие, примечания), "От Уитмена до Лоуэлла: Американские поэты в переводах Владимира Британишского" (составление, вводные тексты и переводы), "Речь Посполитая поэтов. Очерки и статьи". А вот теперь он одарил читателей великолепным 656 страничным томом воспоминаний, размышлений, переводов, писем, словесных и фото-портретов польских поэтов. Книга будет интересна и неофитам, и полонистам, и любителям поэзии, каждый найдет в ней нечто для себя.

Автор посвящает книгу жене - поэту, переводчику, полонисту Наталье Астафьевой, она, по его словам, "Польшу принесла в приданое". В томе несколько разделов: "Пролог", "Шестидесятые годы", "Год 1968", "Конец шестидесятых и семидесятые", "Годы 1980-1986", "Поездка 1986 года", "Конец восьмидесятых и девяностые", "Годы 2000-2005". Каждая главка, а обычно несколько, рассказывает об одном каком-то польском литераторе: читатель узнает о "русской" составляющей его жизни и/или творчества, о том, когда и как Астафьева и Британишский c ним (творчеством и человеком) познакомились, какие его тексты переводили. Цитируемые тут переводы или отдельные фрагменты призваны создать образ их автора, дать представление о его судьбе. По ходу книги исследователь нередко возвращается к той или иной писательской фигуре. В "Поэзии и Польше" представлена галерея психологических и литературных портретов: Виктор Ворошильский, Влодзимеж Слободник, Ярослав Ивашкевич, Чеслав Милош, Вислава Шимборская, Анна Каменьская, Халина Посвятовская, Збигнев Херберт, Александр Ват, Тадеуш Ружевич, Станислав Игнаций Виткевич, Северин Полляк и многие-многие другие. Причем для автора не важно, пишет ли он о Нобелевском лауреате или о том, кого не признает своя литературная среда, каждому он уделяет место и на страницах своей книги, и в своем сердце.

В этой представительной галерее не только польские, но и русские писатели. Тут и зарисовки: "доброжелательный Ревич", и детально написанные портреты: "Хуже то, что Голявкина забыли у нас. Об этом выдающемся писателе - ни одной монографии, ни одной исследовательской статьи. Небольшую статью о нем, взяв на себя обязанности литературных критиков, опубликовал однажды один ленинградский театральный критик; он очень точно назвал его короткие рассказы "стихотворениями в прозе". Но дело не только в форме. Голявкин - не просто мастер. Не только учитель, хотя учились у него и ленинградцы, и москвичи, а в Москве из его рассказов, ходивших по рукам в машинописи, выросла вся - впрочем, пустоватая, поверхностная и эфемерная - московская "проза "Юности", как ее называли. Но Голявкин - это гораздо больше. Это эпоха. Не он ли и создал то ощущение "веселой свободы", которое вспоминается теперь - может быть, иллюзорно? - как ощущение нашей жизни конца 1950-х и начала 1960-х. Забывчивая суетная Москва тут же Голявкина забыла. Но и в толстенном томе "Самиздат Ленинграда" (2003) нет его имени".

Британишский не обходит тему восприятия поляками русских собратьев по перу: "Признаться, я с опаской брался читать книгу Ворошильского о Пушкине. Справился ли? Польскому писателю писать о Пушкине невероятно трудно, почти невозможно. Ведь для польских читателей Пушкин в первую очередь - автор антипольских стихов, писанных в лексике и фразеологии его самодержавного шефа. Ворошильскому удается справиться с соответствующей главой книги, показывая, что Пушкин во дворе был заложником, узником, смертником".

В книге рассказано и о том, чем привлекала Польша своих будущих исследователей: "Восприятие Польши в сознании моем, моих ровесников, людей чуть постарше и чуть помоложе менялось во времени. Вначале Польша была для нас окном в свободу, иллюзорным продолжением вовне той оттепели, что кончилась внутри, в России. Позже Польша была для нас окном в Европу. Иногда окном и в свободу и в Европу одновременно. Но раньше или позже для многих из нас Польша становилась окном в самое себя, окном в Польшу, польскую культуру, одну из самых фундаментальных, многовековых европейских культур, но и остросовременную, яркоцветущую культуру ХХ века". Узнав поближе эту страну, автор видит ее особые черты, например, в быту: "...обедали вместе в столовой в подвале варшавского Союза литераторов, там была именно дешевая столовка, не ресторан, как у московских писателей, алкоголя не было, а кофе пили в кафе со стеклянными стенами на первом этаже Дома Литературы", "...репродукции пейзажей или натюрмортов именно Ван-Гога - в Польше висят почти везде. Может быть, как яркая мечта о поездке во Францию, о поездке не столь уж недостижимой и тогда для польской молодежи, ездившей на пару месяцев поработать и заработать во время сбора винограда" и др.

Интересна "Поэзия и Польша" и сугубо "русскими" историями: "Переводить стихи не все любят и не все могут. К сожалению, у нас в России переводили и переводят - поперек себя - также и те люди, которые не любят и не могут. Но были и другие. Среди одних только моих ровесников - целая плеяда прекрасных переводчиков: покойный Андрей Сергеев, покойный Марк Самаев, Эппель, Гелескул, Солонович, Павел Грушко...", "Перевод десяти сонетов Слободника о Вите Ствоше - одна из вершин Самойлова-переводчика. Вдохновенно перевел Асар Эппель маленькую поэму Слободника "Пожинанье цвета", живописны в его переводах и "тышлеровские" по своей поэтике "симфонии" Слободника: "Симфония часов", "Симфония керосиновых ламп" или "А Лев Гинзбург много раз потом предлагал нам почитать наши переводы у них на секции переводчиков. Почитать у них мы так и не собрались, но на их секции стали бывать, и даже гораздо чаще, чем на своей секции поэтов, где становилось душно от все более крепчавшего национализма и антиинтеллигентского духа. У переводчиков этого не было. Правда, были у этой среды свои неприятные черты: еще большая, чем у поэтов, взаимная ревность, вечная война всех против всех, причем война иногда шла не столько даже за репутацию, сколько за голый чистоган гонораров. Но это обнажалось лишь временами, а так, на первый взгляд, у них на секции было как бы поинтеллигентнее".

Автор пишет не только о поэзии и Польше, но и о том, что наполняло его жизнь кроме этих интересов: "...в 1960-х годах у меня был замысел двухчастного цикла рассказов о Карле Брюллове, о его работе над двумя картинами. я держал в руках и перелистывал маленькие рабочие альбомчики Брюллова - аналогию записных книжек писателя - листать их оказалось безумно интересно: следишь подробно движение мысли художника, историю развития и трансформации его замысла, удивительно, что искусствоведы не пишут об этом, это был бы особый жанр искусствоведения".

В общем, новая книга Британишского - это увлекательное путешествие не только в польскую и русскую поэзию второй половины ХХ века, это и чрезвычайно ценный субъективно-документальный портрет как самого автора, так и описываемой эпохи. По охвату материала это первая книга такого уровня о польской поэзии. Ее можно поставить в один ряд с 704-х страничной "Ностальгией обелисков. Литературными мечтаниями" Григория Кружкова, посвященной англоязычной и русской поэзии XIX-XX веков. Но если книга Кружкова выросла из его докторской диссертации, то "Поэзия и Польша" Британишского - плод свободных размышлений, комментарий к своей работы над польской поэзией, подведение итогов.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67