Мысль книги А.-О. Хиршмана на первый взгляд невероятно проста: идея капитализма родилась как один большой проект гуманитаризации мышления – как попытка противопоставить губительным страстям, разрывающим саму плоть человеческого существования, равновесие и продуманность сделок. Споря с Вебером и другими характерологами капитализма, которые настаивали на приоритете индивидуального поведения, как на источнике масштабной ценностной ломке, то есть по сути на «эффекте домино», последовавшем за утверждением индивидуализма, Хиршман говорит о коллективном социальном поведении, минимальным основанием единства которого и оказываются самые простые символы согласия. Секуляризация общества в эпоху Возрождения потребовала поиска новых регулятивов, обуздывающих человеческие страсти, и таким регулятивом оказалось то, что мы бы назвали гуманитарным сознанием: оторванное от логики конкретных предметов, но оформляющее языковую логику сделок. Дикие звери страстей оказываются укрощены тем интересом, который выпал из извечного соревнования между богатством, славой и почётом, превратился просто в символ коммерческого сообщения, умеющего ценить себя и свою дисциплинированность. Средневековый мастер, хорошо разбиравшийся в своем предмете, творивший жизненный мир из станка, за которым он работал, мог оказаться во власти сколь угодно губительных страстей, если только проявление страсти не угрожало его жизни, тогда как возрожденческий виртуоз понимал, что страсть связывает организм его мысли, и нужно разогнать кровь воображения, и заключить новые вдохновляющие сделки с окружающим миром. Хиршман рассматривает широчайший контекст мысли, от Макьявелли до Монтескьё, и показывает, что эти великие мыслители понимали государство как особый механизм стыдливости. Правитель не хочет стать испорченным, потому что в новом государстве его corruptio загубит не только его, но и всю страну; а сдерживая себя, создавая общее правило действий, он находит разумные основания чужих интересов, и распространяет импульс разумности по всему государству. То есть капитализм заразителен, как заразительно рассматривание себя перед зеркалом, в отличие от изматывающей демонстрации себя и своих сил. Монтескьё так и говорил, что торговля шлифует и смягчает варварские нравы – по сути дела, она становится нежной думой, сладостным размышлением об отсутствующих возможностях, о кредитах и выгодах, которые мыслятся как присутствующие, и переходят в реальное предпринимательство. Удачливый торговец из авантюриста превращается в настоящего поэта денег, регулярно импровизирующего в капиталистической системе. Но если приглядеться, идея Хиршмана несколько сложнее: он показывает, что основанием критики феодализма и государственного регулирования становится понятие дефицита – страсть вынуждает сразу на чрезмерные траты, а государство – на усиление своей власти, которая перестает быть разумной. Чтобы обойти эту яму страсти, и необходима «коммерция», свободный обмен, который оборачивается к потребителям своей лучшей стороной, а от производителей требует постоянно наращивать производство. Другое дело, на что обратил внимание Гоббс, никто не знает до конца, в чем состоит его потребность, и когда следует остановиться, пока изобретение потребностей окончательно не закрыло различие между общим интересом, освященным бесшумными решениями государственной машины, и частным интересом, разочарованном как раз тем, что он быстро и полностью осуществляется. Нужно было, чтобы пришел Адам Смит, объявивший тождество общего и частного интереса, который всегда убегает от себя, прячется от себя, оставляя только следы в виде правил игры – но это уже совсем другая история. – А. Марков.
Хиршман Альберт О. Страсти и интересы: политические аргументы в пользу капитализма до его триумфа. / пер. с англ. Д. Узланера. – М.: Изд-во Института Гайдара, 2012. – 200 с. – 1000 экз.