Виктор Серов. Настоящая Айседора / Victor Seroff. The real Isadora. The Dial Press. New York. 1971. 441 с.
Устав от бесконечных спекуляций по поводу Айседоры Дункан, ее близкий друг последних лет Виктор Серов, русский пианист, живший в начале 20-х годов в Париже, взялся за перо, чтобы написать биографию танцовщицы. Причем своей целью он считал изложение фактов, а не домыслов и не демонстрацию собственной роли в жизни легендарной танцовщицы, как это делали многие другие биографы. Даже название Серов выбрал соответствующее: "Настоящая (реальная, подлинная, неподдельная и т.д.) Айседора", видимо, противопоставив свой текст написанным ранее.
Но почему он так долго молчал? Ведь Айседора трагически погибла в 1927-м, а книга Серова вышла только в 1971 году в Нью-Йорке (второе издание последовало год спустя).
Виктор Ильич обратился к биографии Айседоры, будучи уже автором более десятка книг, изданных в Америке, куда он переехал из Франции в конце 20-х. Это биографии известных композиторов: Листа, Шостаковича, Прокофьева, Берлиоза, Равеля, Моцарта, Шопена, Дебюсси, певицы Ренаты Тибальди, а также книга "Здравый смысл в обучении игре на фортепиано". Это свидетельствует о том, что не стремление прославиться за счет приближенности к мировой знаменитости двигало Серовым. Ведь все, кто могли, уже сделали себе имя, вовремя объявив себя друзьями Дункан сразу же после ее смерти. С одним из подобных "друзей" он даже судился по поводу клеветы, выиграл суд, но за несколько лет, пока тянулось разбирательство, успело выйти множество экземпляров откровенной лжи. Причем разоблаченный автор при личной встрече с Серовым открыто признал, что пользовался недостоверными источниками, главными из которых были сплетни.
Биография Айседоры Дункан - лакомый кусочек для любителей "клубнички". Если убрать из ее жизни высший смысл, ее фанатичную преданность искусству и одержимость утопической идеей наполнить мир красотой через свободный танец и особый подход к воспитанию детей, останется много такого, о чем любят писать репортеры желтой прессы: любовные романы с сильными мира сего и знаменитыми художниками, эксцентрические выходки, пренебрежение условностями... Серов стремится не утратить в образе портретируемой им женщины той высоты, которая и сделала ее Айседорой, чей танец и чью философию до сих пор бережно сохраняют многочисленные последователи.
Серов не знал Айседору на протяжении всей ее жизни (он был более чем на двадцать лет моложе ее). Но как раз в те два французских года, которые предшествовали трагической гибели Дункан и когда они были с Виктором близкими друзьями, она работала над мемуарами, чтобы поправить отчаянное материальное положение. Она читала Виктору фрагменты, советуясь, как лучше преподнести щекотливые ситуации, ведь издатели требовали от нее описания любовных приключений, а она хотела говорить с читателями о принципах искусства будущего. Кроме того, концентрироваться на любовных аферах казалось не очень удобно, потому что были живы еще их участники. Серов в своей книге иногда цитирует фрагменты мемуаров, чтобы потом их прокомментировать высказываниями самой Айседоры и людей, которые ее хорошо знали.
Когда же мемуары писал сам Серов, то большинства друзей Дункан уже не было в живых, поэтому его не так связывали моральные запреты.
Серов был рядом с Айседорой в самый трагический ее период. Угасание славы (хотя редкие концерты она еще давала), обвинения танцовщицы в приверженности коммунизму и в "красной" пропаганде, финансируемой советским правительством, даже чуть ли не в шпионаже после ее работы в советской России. Нужда, бесконечные счета, неумение улаживать практические и бытовые дела, необходимость заниматься не своим делом (писать) ради получения денег, полное непонимание и бесконечные спекуляции вокруг ее имени. Чем мог помочь угасающей звезде молодой пианист - эмигрант из России? Да хотя бы тем, что играл ей, - она вообще не могла жить без музыки. И, видимо, создавал вокруг нее атмосферу заботы и внимания, которой она иногда пренебрегала в поисках приключений ("жизнь - это приключение" - лозунг Дункан). Танцовщица доверяла Серову - об этом говорит тот факт, что она отдала ему на хранение ценные книги из своей библиотеки и рассказывала о своей жизни достаточно откровенно.
Айседоре, по словам мемуариста, особенно нравилось обсуждать с ним Россию, что было невозможно с европейцами: большинство считали своим долгом насмехаться над ней по поводу странного увлечения дикой страной, в которой победил варварский режим. Говорили, что Виктор напоминал танцовщице Есенина, но сам Серов опровергает это заключение.
Хотя изложения "достоверных" фактов жизни и работы Айседоры совсем без комментариев не получилось, все же книга Серова отличается от других биографий тем, что автор совершенно не выпячивает свою персону. В "Реальной Айседоре", например, нет придуманных рассказов о том, что он ее запирал в комнате, заставляя писать мемуары (это "делали" несколько других биографов Айседоры).
Даже в тех ситуациях, где без "я" не обойтись, Серов по возможности умудряется оставаться в тени. Конечно, он не мог не упомянуть о первой встрече с Дункан, но и тут ему хватило иронии описать, как за один вечер он умудрился потанцевать с двумя величайшими танцовщицами того времени: с Анной Павловой, которая привела его в ресторан, и с Айседорой.
И только по письмам Дункан к Виктору Ильичу можно понять, как много он для нее значил и что был для нее не просто "жилеткой", водителем, исполнителем любимых произведений и человеком, которому можно было доверить некие особые поручения по улаживанию запутанных дел.
Конечно, бывают моменты, когда Серов перестает быть беспристрастным. Например, когда рассказывает о Есенине. "Не могла выбрать в огромной России более сложного человека", - сочувствует он танцовщице. Но резкая характеристика вновь сменяется бесстрастным повествованием о сложном браке Айседоры с русским поэтом и их непростых заграничных путешествиях.
Личная встреча Серова с Есениным в Париже, происшедшая еще до его знакомства с Айседорой, не оставила у него, однако, иных чувств, кроме симпатии. Серова удивило отсутствие в Есенине и пресловутой "деревенскости", о которой много тогда говорили и писали, и откровенного хулиганства.
Не удерживается Серов от эмоций, рассказывая о "преданных друзьях" Айседоры последних лет, которые всегда ее окружали, чтобы составить компанию в ресторане, а услышав об оплате счетов и особенно о материальной помощи в организации школы, изящно ретировались.
"Преданные друзья" (выражение самой танцовщицы) представляли собой так называемый Серовым "третий пол" - женщины и мужчины, которых он считал воплощением хитрости, подлости и предательства.
Апофеоз деятельности "третьего пола" представлен в рассказе Серова о работе комитета, созданного для решения финансовых проблем Дункан, в том числе для продажи ее дома в Нюйи. Комитет состоял, по весьма недружелюбному описанию мемуариста, из дам с лесбийскими наклонностями, которые всю свою деятельность свели к банкетам (на деньги, собранные для помощи Дункан) и чтению эротических стихов. В результате таинственным образом исчезла и огромная сумма от продажи дома! Концов не мог найти даже известный парижский адвокат Поль Бонкур. Ирония судьбы заключалась в том, что для сохранения дома требовалось 300 тысяч франков - сумма, которую Айседора могла получить как вдова Есенина за издание его собрания сочинений и от которой она с такой легкостью отказалась. Она, в отличие от большинства своих соотечественников-американцев, была совершенно лишена прагматизма. О сложных отношениях с родиной, которую Дункан безумно любила, Серов тоже рассказывает достаточно подробно, как и о ее браках, рождении и гибели детей, триумфах и провалах.
Вся книга пронизана уважением к масштабной личности и желанием очистить ее жизнь от спекуляций.
***
Сейчас в России изданы книги об Айседоре Дункан. Если в 80-е годы найти материалы о танцовщице можно было только в журналах и газетах начала ХХ века, то в 90-е годы на читателя обрушилась настоящая волна "айседористики". Массовым тиражом (100 тысяч экземпляров) вышла в 1991 году автобиография Дункан, названная сентиментально "Моя жизнь, моя Россия, мой Есенин" и объединенная под одной обложкой с биографией подруги Айседоры - Мери Дести, для которой воспитанный Серов не находит даже достаточного количества ругательных слов.
В 1992 году появилось прекрасное издание (жаль, что в мягкой обложке) издательства АРТ "Айседора. Гастроли в России", в котором собрано значительное количество рецензий на представления Дункан разных лет в нашей стране с серьезными комментариями (составитель Т.С.Касаткина) и предисловием Е.Я.Суриц.
В 1995-м опубликованы "Русские дни Айседоры Дункан и ее последние годы во Франции", написанные ученицей и приемной дочерью Айседоры Ирмой Дункан и секретарем танцовщицы Аланом Россом Макдуггалом, которые Серов не раз упоминает без особого восторга.
В 1997 году вышла на русском переводная биография американской исследовательницы Фредрики Блейр, написанная гораздо позже "Реальной Айседоры" Серова. Образ танцовщицы представлен здесь более-менее объективно, но некоторые моменты все-таки уводят в сторону: например, исследовательница может посвятить целую главу выяснению того, был ли Есенин гомосексуалистом. И делает это весьма обстоятельно, якобы в целях выяснения подоплеки отношений между поэтом и Дункан.
Несколько экземпляров книги Серова "The real Isadora" в России тоже есть, но только в крупных столичных библиотеках: в Москве - в Ленинке и Библиотеке иностранной литературы, в Петербурге - в Публичной библиотеке.
Сейчас, когда интерес к Айседоре немного поугас, а недавнее телевизионное "творение" о Есенине исказило облик Дункан в массовом сознании до неузнаваемости (авторы урезали ее образ до ревнивой истерички и алкоголички), на волне всеобщего интереса к нонфикшн, Серебряному веку, современному танцу и русской послереволюционной эмиграции было бы уместно перевести книгу на русский и наконец издать ее в России. Даже 36 лет спустя после ее выхода в США.