Перевод старой, 1997 г., книги Жижека, весьма полезен – он позволяет увидеть, как Жижек работает с наследием психоанализа, раздавая новые роли неврозам и требуя перемены декораций от психических состояний. То, что для Фрейда было буржуазной драмой «я» и «сверх-я», для Жижека – авангардистская трагикомедия: «сверх-я» и «оно» вовсе не стремятся стыдливо скрыться перед светом аналитического разума, но напротив, любят подробно рассуждать о себе, называя себя и ещё и ласково обходясь со своим названием. Собственно, у Лакана Жижек унаследовал идею «имён Отца», но только не в смысле идеи большого Другого, одно имя которого уже приводит в трепет, а в смысле того, что Отец всякий раз напоминает другим, что он Отец, давит отеческим авторитетом уже в миг напоминание о себе. Там, где у Лакана был исчезающий субъект, знаменитое «маленькое а», которое не может ни разглядеть, ни назвать себя, там у Жижека возникает большое А, как вышка, с которой равно мелкими выглядят все «я», «ты» и «мы». Где у Фрейда пациент запутывался в сновидении как в призрачной картине собственного невроза, там у Жижека пациент начинает многократно называть картину своего невроза, чтобы отделить её от себя и продать на мысленном аукционе жизненных догадок. По сути, Жижек воспевает механизм фантазии как постоянное повторение. Окрашивая жизнь в разные тона, фантазия позволяет человеку всякий раз подходить к окну собственной жизни, не пугаясь того кошмарного зрелища, которое видно через это окно, но напротив, запугивая жизнь тем, что все ее сюжеты давно известны, и её карты не только раскрыты, но и рассыпаны. – А. Марков.
Жижек, Славой. Чума фантазий. / пер. Е.С. Смирновой, под научной ред. А.Е. Радеева. – Харьков.: Изд-во «Гуманитарный центр», 2012. – 388 с. – 1500 экз.