Возвращение Рогозина

Дмитрий Рогозин возвращается во внутреннюю политику. Сергей Митрофанов написал об этом текст. Видно, что к Рогозину он относится плохо. И хотя Митрофанов – ветеран политической журналистики и в силу уже длительности участия как раз и должен отвечать за поддержание правильной оптики, он очень сильно «спрямляет углы» в рассказе о Рогозине. У читателя может возникнуть впечатление, что весь Рогозин это: комитет комсомола – липовые «русские общины» - кремлевский проект – «поскользнулся на корках» - отправлен в Брюссель.

Неправильная оптика возникает из-за того, что совершенно забыта уже атмосфера 1999-2003 гг. Такое впечатление, будто никто и не жил в это время. Замечу, у нас все жили во время ГКЧП. И все участвовали в защите Белого дома. Все жили, когда Ельцин дирижировал оркестром. И затем – через «мертвую зону» беспамятства - все начали жить прямо сразу после «оранжевой революции» и посадки Ходорковского… Такое впечатление, что никто не жил после дефолта 1998 года и вплоть до воцарения атмосферы полного лизоблюдства в отношении Путина, когда вся политическая журналистика и экспертная среда была просеяна его администрацией, прокуплена, выстроена. А не построившиеся были вытеснены в специальную зону с пониженной акустикой.

Рогозин в 1999-2003 был тем же примерно, чем сейчас является Навальный. Он был selfmademan публичной политики. Вообще, Рогозин - один из немногих ярких персонажей российской политической сцены, который поднялся неаппаратно, не за счет принадлежности к какому-то теневому клану, а практически полностью за счет своего публичного таланта. Если бы Рогозин родился не в России, то в период «постсоветского транзита» в любой восточноевропейской стране он легко бы поднялся через парламент до ключевого поста государства. По взглядам и политической стилистике он ничем в худшую сторону не отличается, например, от лидеров эстонской правящей партии. Или от правых в Польше. Рогозин – это такой типичный, классический восточноевропейский публичный политик. И поскользнулся он вовсе не на «корках». А просто для Рогозина, к сожалению, нет незанятой «восточноевропейской страны» в качестве родины. Ему досталась Россия. А в ней нет пространства публичной политики.

Поскольку оптика искажена, то могут думать, что и в 90-е Рогозин возглавлял нечто, что сейчас называют словом «националисты». Ничего подобного. В 90-е годы – когда политические активисты еще ориентировались на ценности и вступали в альянсы с «ограничением по взглядам» – Рогозин наследовал кадетам-антикоммунистам. КРО подгребал под себя правых социал-демократов, кадетов и христианских демократов. В список Конгресса русских общин на выборах 1995 года входили представители черкесских, башкирских, татарских и угро-финских всероссийских ассоциаций. Понятно, что и тогда любое упоминание слова «русский» в политическом контексте сразу подвергалось атаке и обвинениям в «черносотенстве». Но Рогозин вовсе не был политически «черносотенцем». Он был «кадетом». В смысле условной политической преемственности дореволюционной политической традиции он был милюковцем-маклаковцем, а вовсе не сторонником «маркова-второго». Это только российские школьники, инфицированные Селигером, думают, что современные эстонские и польские политики возводят себя исторически к военным фашистским режимам. Нет, они себя возводят как раз к собственным довоенным «конституционным демократам». Которые были, разумеется, умеренно правыми и умеренно националистами.

Реальная траектория Рогозина такова. В 90-е, когда было публичное пространство, он энергично нагуливал вес. В те времена еще и С.Говорухин тоже был «кадетом»-антикоммунистом. Его еще не прибило к коммунистам. И генерал Лебедь был чем-то вроде кадета-антикоммуниста. Но в середине 90-х пробиться эта линия не могла. Ельцин не смог добить компартию. И это определило весь пейзаж на долгие годы: либералы бесконечно сражались с коммунистами. Все пространство организовалось так, что в нем никаким кадетам-антикоммунистам места не было.

Когда в 1999 году Путин впервые публично заговорил, когда «Коммерсантъ» быстро сделал с ним первую его книжку, Рогозин сразу опознал в Путине «своего». Тогда еще мало кто мог (разве что Лилия Шевцова?!) предсказать, какие уродливые формы примет «вертикаль» позже. Первое путинское послание федеральному собранию легко читалось, как поворот к правому «конституционно-демократическому развитию» в духе всей остальной постсоветской Восточной Европы. И надо напомнить, что в те времена только ленивый не писал, что Путин – это слабый ставленник семьи, что он ничего не может сделать с ельцинскими, что у него нет и не может быть никакой своей позиции. Что он вообще «техническая фигура». Он – марионетка. (Кстати, полезно было бы издать сейчас сборничек газетных публикаций о Путине того периода). Вот на этом фоне взошла звезда Рогозина. И я хорошо помню, как в 2003 году в московских политических кулуарах уважаемые люди всерьез говорили друг другу, что «Рогозин – это единственная серьезная фигура на президентских выборах 2004 года», что он «как Путин, только лучше».

В итоге Рогозин вошел в политическую постсоветскую историю России с результатом, который и поныне является единственным ярким примером «публичной политики» в нулевые годы. 9% получила «Родина» созданная за шесть месяцев до голосования. Да, безусловно, это было возможно, потому что «публичная политика» в 1999-2003 еще существовала как пространство. И даже больше надо сказать: возможно, именно в этот период, уже при Путине, и начало формироваться некое новое публичное пространство – уже иное, чем при Ельцине – и гораздо более похожее на модернизированную европейскую модель. 9% были получены в результате открытой игры новой партии на старте… И вот в 2004 году Рогозин как бы открыл дверь, чтобы войти в новую комнату. Но комнаты там не было.

К этому времени Путин взошел на второй срок, оборвал нитки с ельцинскими и захлопнул публичное пространство. Его центурионы образовали плотную группу, захватили ключевые экономические позиции и изготовились захватить все оставшееся. Это наступала эпоха «госкорпораций». И ни левая, ни правая, никакая публичная политика была уже не нужна. «Управляемый капитализм» (см.Раджан). Он не нуждается ни в какой Родине (а тем более в партии «Родина»). Этот «управляемый капитализм» политически «технологичен». У него нет никакой ценностной базы, никакого этоса. Он не формирует из населения РФ никаких «новых эстонцев». Хотя он может быть и политически агрессивным – как это было во времена «мюнхенского курса» Путина, но он не ведет к созданию политического класса. Политически он форматирует управленцев под «андрей-исаева», журналистов под «мих-леонтьева», писателей под «околоноля», политических партийцев под «мы в оппозиции, но надо посоветоваться в АП». Весь этот микст образует «периферийную клептократию». На чем и заканчивается этот «управляемый капитализм».

В 2007 году, когда все уже было кончено, я впервые близко увидел молодых родинцев – московских и иногородних. Это были очень искренние молодые люди. Они к этому времени уже прошли 4-5 лет вместе с Рогозиным. В них было то, что называется «дыханием жизни». Они были искренние, как нацболы. Только чуть более здоровые и без «да-смерть!». Герой романа Прилепина «Санькя» был и их героем. В мемуарах Ольги Сагаревой хорошо описан момент, когда Рогозина выбрасывают из федерального эфира звонком Суркова прямо в момент, когда он уже сидит в гримерной и готовится к дебатам. К 2007 году, когда молодых родинцев сливали с партией пенсионеров и партией жизни Миронова, они, конечно, уже прекрасно понимали, что «политики» больше нет. Наступила другая эпоха. «Управляемый капитализм» не знал, как распорядиться энергией этих людей. Он предпочел их раздавить.

Через шесть лет Рогозин возвращается в Россию с предложением участвовать в проекте обновления этой нелепой голкар-партии в качестве лидера какого-то «националистического» электората. Который, заметим, еще больше одичал за время, пока был сегрегирован и вытеснен в «русские марши». Теперь Рогозин имеет возможность вместо искренних молодых людей - наших воображаемых «новых эстонцев» - стать лидером футбольных фанатов, православных байкеров, охвостья «политического селигера», паломников в Чечню типа-демушкин, лояльных остатков ДПНИ и прочих явлений, которые ожидают мест в «Народном фронте». Поскольку все «конструктивные силы» российского общества, как это запланировано, должны сосредоточиться именно в «народном фронте». За его пределами после декабря 2011 года останутся только дикие, неконструктивные и в сущности – антинародные – силы.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67