Университетская империя России

От редакции: Мы представляем фрагмент исследования, посвященного образовательным системам и учреждениям, ориентированным на подготовку элиты. В данной выборке – материал, касающийся только российской части, а результаты анализа относятся преимущественно к периоду 1990–2000-х годов. Исследование проведено под руководством Эндрю Делбанко и будет опубликовано в журнале Chronicle of Higher Education летом 2009 года.

***

За последние десять–пятнадцать лет в России сложился мощный неформальный конгломерат высших учебных заведений. Их миссия – создание условий для получения элитарного образования. Комплекс ориентирован на подготовку профессиональной и политической элиты. Рабочее название такого объединения – «университетская империя».

Существует несколько тенденций, согласно которым стихийно отстраивалась иерархия и политические преференции в данном секторе.

Первая – естественная концентрация среды, необходимая для санации и противостояния хаосу 1990-х годов, породившему сотни маргинальных, негосударственных и непрофильных структур, оказывающих некачественные образовательные услуги. По данным Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки (Рособрнадзор), только в Москве, Санкт-Петербурге и крупных университетских городах с 1992 по 1999 год количество вузов увеличилось в 35 раз.

Второй фактор: участие в «Большой Игре» – Конкурсе инновационных образовательных программ (ИОП). Эта «Олимпиада для вузов» проходила в два этапа. На первом этапе семнадцать вузов-победителей (МГУ, ГУ-ВШЭ, ММА, МФТИ и др.) получили 10 млрд рублей на 2006–2007 годы. Сорок победителей второго этапа получили 20 млрд на 2007–2008 годы. Финансирование закончилось.

Существенного влияния на изменение среды проект не оказал, а, по признанию одного из руководителей Рособразования, «на супермотоцикле Харлей-Дэвидсон в отсутствие бензина и заправки придется ездить в режиме скорости передвижения на велосипеде». Реальность 2008–2009 годов полностью подтвердила данный прогноз: сектор вернулся в доИОПное состояние. Однако наметился существенный вектор мобильности внутри вузовской сферы: конкурсный отбор и выявление «сильнейших» проходил по традиционной схеме экспертизы заявочных документов, поэтому оказался на 30% виртуальным, а неотстроенная система проверки не могла дать корректные показатели соотнесения бумаг с реальностью. При этом само соревнование еще больше усилило иерархию среди победителей, а также сузило границы имперского пула.

Третий мощный фактор – ситуация кризиса. По наблюдениям инсайдеров, в ближайшие полгода произойдет реструктуризация сложившегося имперского состава – количество университетов, реально котирующихся на рынке труда, сузится до трех. Только МГУ, МГИМО и ГУ-ВШЭ останутся в сфере реальных интересов и финансовых возможностей абитуриентов.

Таким образом, университетская империя в России – неустойчивый феномен, пусть и агрессивный в своих амбициях. Внутри него происходит постоянное передвижение и диффузия. Арбитраж и частичное управление осуществляет Российский союз ректоров (РСР). РСР – полуфеодальная структура, во многом близкая по своему устройству Священному синоду РПЦ, а съезд Ректорского союза и Поместный собор как медиасобытия почти неотличимы друг от друга.

С точки зрения реализации миссии воспитания элиты дело обстоит сложнее. Параллельно с оформлением имперских контуров в сфере образования шли и другие процессы. Внутри самой империи велась напряженная борьба. Этот период конкуренции можно, в свою очередь, разделить на три этапа.

Первый этап – 1992–1998 годы. Резкое вытеснение крупными, поначалу успешными и многообещающими «новоделами» (ГУ-ВШЭ и РГГУ) старых, традиционных университетов с глубокой досоветской и советской историей. Обескровливание последних сопровождалось вымыванием лучших кадров, а также необходимостью материальной поддержки старшего поколения преподавателей (до 40% преподавателей на факультетах были фактически недееспособны).

Второй этап – 1998–2004 годы. Стилистическое выравнивание позиций за счет освоения новой риторики старыми университетами и возвращения к старым бюрократическим механизмам новых, не справившихся с плохо управляемым университетским организмом.

В этом контексте показателен пример поэтапного банкротства РГГУ, созданного как образовательный проект для советской и постсоветской интеллигенции. РГГУ должен был обеспечить ее интеллектуальное воспроизводство путем сохранения схем старого «кухонного», домашне-семинарского обихода. Однако соединение опыта партшколы и историко-архивного института обрекало организм на остановку роста и последующую стагнацию.

Стагнация происходила бы гораздо медленнее, если бы к управлению университетом в апреле 2003 года не были приглашены представители ЮКОСа, предложившие программу финансовой поддержки РГГУ. В течение десяти лет университет должен был получить от компании $100 млн. В планы первых лиц компании входило переформатирование университета в русский Гарвард или Итон, готовящий политическую элиту, встроенную в масштабные международные и государственные проекты, право принятия решений в которых принадлежало бы данной бизнес-корпорации. Присутствие ЮКОСа в РГГУ продолжалось чуть больше года и закончилось провалом, который сказался не только на данном конкретном участке, но и очень болезненно срезонировал на всю систему.

Третий этап – с 2004 года по настоящее время. Предкризисная полоса – «наращивание гонки образовательных вооружений», сопровождаемое устойчивым сохранением «двойных стандартов». Внешне шло формальное укрепление имперских брендов, признанных работодателем, а внутри – примерно в равной степени активно возрастала бюрократизация процессов и увеличивался диспропорциональный качественный разрыв образования в пределах одного университета.

Один из возможных выводов исследования.

Субъект, находящийся внутри «имперского круга», должен отдавать отчет в том, что он имеет дело с одинаковыми брендами, с одной и той же весовой категорией вузов, скопировавших друг у друга базовые элементы – внешние и внутренние. На деле произошло слияние в «единый университет» всех ведущих игроков образовательного пространства в России, отделения которого находятся на разных территориях и курируются разными «хозяевами», что создает для потребителя любопытную коллизию.

С одной стороны, ему безразличен выбор между марками-допусками к формальному продвижению на рынке. Это безразличие, возможно, подкрепляется примерно одинаковым средним ассортиментом и равной калорийностью суррогатного меню, обнаруживаемого при более-менее плотном взаимодействии с вузовской повседневностью.

С другой стороны, если потребитель действительно заинтересован в получении хорошего образования, он должен самостоятельно оборудовать «личный кабинет», «метауниверситет», тщательно отобрав в каждой структуре лучшие программы, и работать под руководством профессионалов. Для такого подбора должно существовать независимое экспертное бюро, содействующее в правильном составлении индивидуального пакета, учебного графика и плана. Подобный путь имеет свои юридические риски и экономические издержки, он не может быть тиражирован или предложен в качестве панацеи. Но элитное образование всегда штучно по своей природе.

***

От редакции

Одним из подходов к подобной «штучности» следует считать опыт бизнес-школы «Сколково», открытой в сентябре 2006 года при участии крупнейших российских олигархов. «Сильные стороны проекта, – считает президент Института развития территорий Вячеслав Глазычев, – сочетание массовой и индивидуальной стратегии; двухуровневый подход. Первый горизонт включает подготовку менеджеров крупных компаний. Второй предполагает более серьезную элитную калибровку – вытачивание chief executive. В «Сколково» хороший штаб и наблюдательный совет – пополам русский и иноземный. Таким образом, нащупывается подлинно инновационная модель «второго высшего плюс», опирающаяся на реальную включенность в международный контекст, междисциплинарность, максимальное обращение к практике».

Материал подготовила Елена Пенская

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67