Массовая нелюбовь к хипстерам — такой же признанный факт, как то, что они — массовая субкультура. Хипстеры слишком шумные, часто слишком экстравагантно одетые, кичливые, циничные и саркастичные. Да и просто их стало слишком много. Так как, несмотря на все указания не делать так, люди продолжают судить других в первую очередь «по одёжке», приверженцев данной субкультуры не любят и не хотят любить все, кроме них самих.
Однако недавно я задался вопросом: а кто такой на самом деле хипстер? Можно ли дать данному явлению чёткое определение? И, наконец, есть ли что-то, за что их можно любить?
Честно говоря, мне совсем непонятна ненависть к хипстерам как минимум по двум причинам. Во-первых, они никому явно не мешают. По крайней мере, не больше, чем все остальные люди на планете. Да, шумят они, порой, довольно сильно, а сигаретного дыма напускают ещё больше. Но конкретно на других людей они не обращают никакого внимания. Конечно, это последствия своего рода заповеди «кодекса хипстера»: не обращать внимания с целью доказать что тебе всё равно. Но это ведь общая тенденция: цинизм, сарказм и безразличие снова вошли в моду лет пять-шесть назад, когда, скажем, в России о хипстерах знали только из книг. На мой взгляд, на сегодняшний день только консерваторам что-то нужно от посторонних людей, другим действительно наплевать. А консерваторы умеют мешать более изощрёнными способами, нежели современная молодёжь. Вторые имеют только свой, скорее сего очень небольшой, опыт быть навязчивыми, за первыми стоят наработки за долгую историю. Во-вторых, жаловаться на образ жизни хипстеров довольно глупо: это только подчеркнёт ваше невежество. Данная субкультура зародилась в 40-х годах XX века на фоне джазовой эры. Молодые люди просто переняли практически полностью образ жизни джазменов, как то одежду, речь, а вместе с ними и употребление марихуаны и прочих наркотиков. Получается, что разрушать собственный организм всевозможными веществами современных хипстеров обязывает история. А против истории, как известно, не попрёшь. К тому же, на данный момент разрушающее действие наркотиков молодые люди легко компенсируют здоровым образом питания.
Но опять-таки, это ведь внешняя сторона, у которой две крайности: либо нравится, либо нет. Более интересным мне представляется вопрос о том, что скрывается за громкими речами, узкими джинсами и кардиганами с кожаными заплатками на локтях.
Если отбросить всю мишуру, что мы на самом деле знаем о хипстерах? Они читают определённый тип литературы, слушают разнообразную, но всё-таки ограниченную некоторыми «идеологическими» рамками музыку, смотрят своеобразные фильмы и много рассуждают по этим поводам. В моей голове не укладывается, что в этом может быть плохого.
Рассмотрим для начала книжный вопрос. Я, честно признаться, недолюбливаю литературный период, который интересует хипстеров в первую очередь. Я не выношу классическую литературу, слишком уж она выстраданная, практически выдавленная из человеческой души, написанная потом и кровью. Потому книги последней сотни лет нахожу более приемлемыми. Однако, прошлый век, особенного его вторая половина, дал нам такое количество грязи на книжных страницах, что просто диву даёшься. Я честно пытался читать некоторые произведения, но даже мой принцип дочитывать даже плохую книгу до конца тут работать отказывался. Однако нетрудно подметить положительную тенденцию. Мне обычно не столь важна тематика, меня интересует язык и писательский талант. И вот, когда для галочки я читал «Двери восприятия» Олдоса Хаксли, меня удивило то, что, несмотря на описанный наркотический бред, книга не вызывает у меня отторжения. А всё потому, что Хаксли — мастер слова. Даже бредни он смог оформить в слаженный текст. Моё твёрдое убеждение: не бывает плохих и хороших книг. Бывают плохо или хорошо написанные. Двадцатый век, по-моему, это правило подтверждает.
Поэтому тому, что хипстерская любовь ко всяким битникам, керуакам с хантерами томпсонами и прочим чакам паланикам, сохраняется и по сей день, только радоваться нужно. Во-первых, потому что молодые люди читают. Пусть они не понимают и трёх четвертей книги, это уже совершенно другая проблема. Пусть книги, которыми они увлечены, содержат в себе мерзость на мерзости, погоняющей мерзостью. Они всё равно остаются литературой, которую многие и многие в современном мире забросили за шкаф, который и в лучшие годы от стены не отодвинешь. И эту литературу читает молодое поколение. Ключевое слово - «читает». Во-вторых, популярность книг среди молодёжи даёт возможность и самим писателям проявить себя. С одной стороны потому, что издательства в основном заинтересованы в прибыли, а массовая истерия по поводу того или иного произведения на просторах блогов и социальных сетей подогревает продажи. Положительная репутация писателя среди потребителей гарантирует контракт на следующую книгу. С другой стороны, чем больше таких контрактов получит «акула пера», тем больше тренировки он получит. Есть железное правило: чем чаще пишет автор, тем лучше становятся его тексты. Потому порой даже не особо умелый человек может расписаться так, что станет выдавать хорошие произведения. Я утверждаю, что вторая половина двадцатого века — это период плохой тематики в литературе. Но в то же время твёрдо убеждён, что если бы Паланик, Зюскинд и Иэн Бэнкс не пользовались спросом у хипстеров, такое явление в литературе, как «роман», можно было бы поминать как знали.
В области музыки вообще всё просто. После ста тысяч инди-альбомов различной жанровой направленности, прослушанных мной примерно за десять лет, я могу абсолютно уверенно сказать: если бы хипстерский образ не стал снова популярен, в музыке мы бы тоже потеряли львиную долю хорошего материала. Я абсолютно не могу представить, что бы могло прийти на смену гранжа. Он как национальный парк Гранд Каньон, - после него только бездна. Угрюмая, не всегда достаточно профессиональная музыка, гранж был эталоном девяностых, в то время как инди прозябали в подпольных клубах. На свет выходили только самые яркие представители данного движения, которых сейчас уже мало кто помнит. Я не решусь утверждать, что инди-музыка — наш единственный спаситель. Но она является катализатором экспериментирования со звукам. Бери что хочешь, играй на чём хочешь, а мы уж потом оценим. Что самое интересное, чаще всего оценивают положительно, хоть аудитория того или иного исполнителя может состоять из трёх человек. В статье «Музыка двух нулей» я уже говорил о том факте, что благодаря популярности инди-стилей, музыка становится профессиональнее. Да, прорывов в области новых стилей не наблюдается, но это ещё не самая большая проблема. Хорошо сыгранная композиция лично для меня важнее, нежели новый ярлык, который на неё могут навесить. Пусть копируют техники 60-х, 70-х и каких угодно -десятых. Главное, чтобы профессионально копировали. От повторения никуда не денешься: рано или поздно мода всё равно возвратиться.
И снова мы приходим к осознанию того, что здесь не обошлось без хипстеров. Их поколение играет эту музыку, их же поколение её слушает и популяризирует. И происходит это настолько умело, что даже на российской сцене начался прогресс. У меня в определённый период сложилось предубеждение против нашей музыки: я не видел ничего привлекательного, абсолютный ноль. И вдруг наталкиваюсь на группу Motorama, которая прекрасно копирует стилистику пост-панковых груп 80-х а-ля Joy Division. А теперь представьте моё удивление, когда я узнал, что моторамовцы родом из Ростова. Не скажу, что навернулись слёзы радости. Но и пропустить такое событие не представлялось возможным.
С кинематографом всё намного сложнее. На мой взгляд, простые фильмы в любом случае всегда будут занимать приоритетные позиции по отношению к авторскому кино и прочим экзотическим картинам. Во-первых, потому, что очень часто авторские фильмы — пустышка. Можно сколько угодно употреблять фразу «ты просто ничего не понимаешь в этом», она не является удачным инструментом для убеждения. Сумасшествие лучше употреблять в бумажном варианте, нежели в визуальном. Бредовая книга не накладывает никакого отпечатка на человека, она практически моментально им забывается. Увиденное на экране отпечатывается в памяти на более длительный период. Причина тому — красивая картинка, которая обычно является визитной карточкой авторского фильма. Заверните банальную заезженную идею в яркую обёртку и в десяти из ста случаев получите положительный результат. Ведь в основном люди являются визуалами по природе, а на этом можно довольно легко сыграть. И тут рождается ещё одна проблема, которая особенно характерна для хипстеров, как для подрастающего поколения. Людей часто привлекают именно те вещи, в которых они довольно слабо разбираются, просто потому, что в удачный момент их знанием можно блеснуть. И неважно, что ты абсолютно ничего не знаешь по данному предмету, главное — выделиться. Вот тут собака и зарыта. Массовое незнание даёт тому же режиссёру возможность запихнуть в свой фильм какой угодно бред, никто и не заметит. Отсутствие знаний в той или иной области не позволяет человеку отличить мусор от золота. Но ему интереснее то, чего он не знает, ведь оно представляет собой что-то до сих пор неизведанное. А любому «homo sapiens» всегда нужна подпитка интереса. Отсюда и популярность авторских фильмов среди молодых хипстеров. Во-вторых, экзотическая часть кинематографа, как то Голливуд 50-х или любые другие фильмы первой половины двадцатого века — это снова дань истории. Хотя бы внешние образы экранных героев накладывают на хипстеров обязанности держать дома своеобразную фильмотеку. Одежда, манера разговаривать и интересы — всё это отражено в тех фильмах. И если ты хочешь соответствовать — будь добр смотреть и впитывать.
Вроде бы в данной плоскости у нас скопился один только негатив: в авторских фильмах хипстеры совсем ничего не понимают, а лишь кичатся фактом их просмотра, «старые» киноленты интересуют их только с точки зрения идеализации собственного образа. Но я бы не стал рассматривать эту область, если бы в ней не было положительного момента. Тут очередь настала для совершенно другого угла зрения, а именно научного. За всю историю кинематографа накопилось столько разнообразного материала для исследования, что разгребать придётся ещё неизвестное количество времени. Но что-то должно дать толчок культурологическим изысканиям в области кинематографа. И на мой взгляд, именно популярность, скажем так, «особого» кинематографа у хипстерского сообщества может им послужить. Наличие интересующейся аудитории — залог успеха и развития любого предприятия. Давайте признаем, что основной массе исследователей в данной области всё уже известно, их основная работа заключается в систематизации полученных фактов. Для молодого поколения студентов и школьников старшего звена всё обстоит совершенно по-другому. Для них этот предмет в новинку, и огромное количество новых областей для развития подстёгивает интерес состоявшихся или будущих учащихся вузов. К тому же, программы по изучению истории кинематографа и его особенностей с точки зрения различных научных областей возможно осуществить лишь на университетской базе. А значит, популярность высшего образования возрастёт. Если это не положительный фактор хипстерства, то я не могу представить, чего люди от них хотят. Пускай развитие изначально идёт по не самым популярным предметам, начало должно быть любым способом положено, остальное приложится.
Но данные рассуждения остались бы голословными конкретными фактами, если бы мы не посмотрели на картину в общем. Нелюбовь к хипстерам и негативный отзвук данного термина родились всего-навсего из непонимания того, кем они на самом деле являются. Если какой-либо человек скажет мне, что может дать чёткое определение того, кто такой хипстер, я совершенно откровенно рассмеюсь ему в лицо. Данная субкультура является порождением именно той инди-среды, в которой вообще непонятно, кто есть кто. Отсутствие чётких рамок замыливает наш глаз, оттого в основном хипстерами мы считаем определённым образом одетых молодых людей с сигаретой в руке и томиком Ирвина Уэлша, выглядывающим из сумки «Moscow 80». С тем же успехом я могу ткнуть в толпе на человека лет 40-50, одетого в кардиган и назвать его таким нелицеприятным словом. Я бы обиделся на его месте, обозвали за внешний вид. Нужно уяснить себе, что даже из истории мы видим, что изначально хипстеры были всего лишь подражателями. То есть фактически здесь нельзя говорить об аутентичности того или иного молодого человека. Все они копируют те или иные особенности культуры того времени. От этого никуда не денешься, потому что это заложено в основании.
Другое дело, что люди все разные. Остаться на уровне позёрства вовсе не означает приблизиться хоть на йоту к прообразу. У меня есть однокурсник, который в моём понимании близок к истинному образу хипстера. Помимо совпадения в круге интересов, его подход к любому моменту его существования заставляет меня так думать. Начитанный, любящий своеобразную музыку, смотрящий определённую линейку фильмов — это всё присутствует. Но начнём с того, что для расширения собственных горизонтов в трёх выше обозначенных мною областях он поступил на философский факультет. Да, Антон не самый прилежный ученик, это даже близко не соответствует правде. Но это ли не отражение духа хипстерства? Он пришёл в университет затем, чтобы получить багаж знаний по определённым предметам, а на всё остальное наплевать. Академическая среда дала ему не только новый багаж знаний, но и научила правильно пользоваться инструментарием. Факт, что он участвует в журнальном проекте, и прилично проявляет себя — тому подтверждение. Соглашаться с его позициями и взглядами — вторичный вопрос. Ведь нельзя оценивать человека с точки зрения, прав ли он по вашему мнению или нет. Я не могу утверждать, насколько сильным является его намерение заканчивать хотя бы бакалавриат, но абсолютно убеждён, что и уже наработанного материала ему вполне достаточно. Мне сложно усмотреть здесь негативную сторону, по мне её здесь просто нет.
Ну и давайте не будем забывать, что в основной своей шумной массе хипстеры — довольно жизнерадостные и культурные люди. Пусть встретившийся мне по пути панк будут хоть десять тысяч раз аутентичен внешне и идеологически. Мне приятнее смотреть на опрятного молодого человека с мыльным пузырём вместо головы, которого просто тошнит солнечным светом. С ним хотя бы можно поговорить о чём угодно, кроме как об анархии, которую я совсем не считаю матерью порядка.