Слово "О полиции"

На прошлой неделе был опубликован новый проект закона «О милиции», который рабочая группа при МВД разрабатывала более полугода, и который, как предполагается, должен заменить старый закон 1991 года. Президент Медведев предложил вынести проект на общественное обсуждение, с тем чтобы каждый мог предложить свои поправки, и он же внес предложение переименовать милицию в полицию, или вернее, если цитировать Медведева точно: «Вернуть милиции ее прежнее наименование и именовать в дальнейшем органы правопорядка полицией».

Закон «О полиции», как он после этого начал называться, оставляет в том виде, в котором он сейчас существует, довольно двойственное впечатление. Общественное недовольство тем состоянием, в котором находятся наши правоохранительные органы, очевидно – это один из главных объектов критики существующего политического порядка. Как раз в последние полгода или год эта критика приняла особенно острый характер, и критиковать тут действительно было что, недостатки нашей правоохранительной системы бросаются в глаза. В определенной степени это общественное давление проникло и в текст закона, и он результате принял смешанный характер – не только юридического норматива, но и декларации о намерениях. Видимо, это было связано с тем, что в рабочую группу по подготовке закона входили не только милицейские юристы, но и общественные деятели и правозащитники – и отдавая должное благости их намерений, надо заметить, что на потенциальной эффективности закона эта двойственность может сказаться не лучшим образом. Как всякая бюрократическая структура (и в целом это совершенно нормально), органы правопорядка любят четкость в описании нормативов, которыми они должны руководствоваться в своей работе.

В статьях 5-11 законопроекта (Глава 2, «Принципы деятельности полиции») прямо прописаны запрет пыток, приоритетность соблюдения прав человека, беспристрастность, открытость и публичность деятельности правоохранительных органов и необходимость достижения «общественного доверия и поддержки граждан». Никто не спорит, это совершенно замечательные принципы, но в тексте законопроекта они смотрятся скорее как инородное тело – потому что не доведены до уровня конкретных нормативов (из которых текст закона по преимуществу состоит). Это как бы два различных «смысловых слоя» в документе, но такие сложные смысловые конструкции хороши для чего угодно – только не для нормативных юридических документов.

Ниже в проекте закона четко перечислены обязанности сотрудника полиции (глава 3, статья 12). Это длинный список из сорока пунктов, среди которых обеспечение общественного порядка на улицах, стадионах, в скверах и парках, обеспечение безопасности граждан во время митингов, уличных шествий и других публичных мероприятий, и так далее. Каким образом сейчас обеспечивается общественный порядок и безопасность граждан в таких случаях, мы хорошо знаем, но в документе не сказано ни слова о том, как можно тут исправить ситуацию, какие новые нормы и правила надо ввести для этого для сотрудников правоохранительных органов. Между тем этот законопроект задумывался как реформаторский – он как раз и призван был исправить положение, в том числе и в этом, одном из самых болезненных и острых моментов, связанных с деятельностью милиции. Если приводить в соответствие главы вторую и третью, стоило бы просто прописать подробнее непосредственно в нормативах, как защитить права граждан в их соприкосновении с правоохранительными органами.

Еще большее сомнение вызывает п. 14 той же статьи: «Принимать в соответствии с федеральным законом меры, направленные на предупреждение экстремизма, выявление и пресечение экстремистской деятельности общественных и религиозных объединений, иных организаций, граждан». Сейчас борьба с экстремизмом в России, как хорошо известно, носит скорее репрессивный характер, чему немало способствует сильная расплывчатость того, что считают в тех или иных случаях «экстремистской деятельностью». Едва ли не любые политические и общественные проявления, которые почему-либо не устраивают власть, могут быть с легкостью пресечены через причисление их к экстремистскими ряд судебных решений по этому поводу уже превратились в ходячие анекдоты. Понятно, что роли милиции (или полиции) здесь скорее подчиненная, но включение этого пункта в список в таком виде даже чисто стилистически подчеркивает, что власть по-прежнему рассматривает органы правопорядка скорее как «инструмент воздействия», чем организацию, в обязанности которой входит, в частности, и обеспечение прав и свобод граждан.

Касается законопроект также и проблемы оценки качества работы полиции, и пункт 8 статьи 9 («Обеспечение общественного доверия и поддержки граждан») прямо декларирует, что «мнение граждан о деятельности полиции является одним из основных критериев официальной оценки ее работы». Официальная оценка – это серьезно, в том числе и для любого рядового (или высокопоставленного) сотрудника, потому что именно от нее зависят его карьерные перспективы или вообще вопрос о нахождении его в рядах правоохранительных органов. Но сам механизм формирования этого мнения граждан и его выражения выглядит на редкость туманным, по крайней мере, на данной стадии разработки законопроекта и реформы МВД в целом. Судя по тексту представленного документа, узнавать о мнении граждан сотрудники МВД будут через общественные советы при органах полиции, которые создаются «в целях учета потребностей и законных интересов граждан, защиты их прав и свобод, а также прав общественных объединений при формировании и реализации государственной политики в сфере внутренних дел». Как именно это будет выглядеть конкретно – пока неясно, но, пожалуй, заранее можно сказать, что это прекраснодушное намерение натолкнется в своей практической реализации на немалые трудности.

Сейчас в МВД сложилась уже традиция оценивать работу милиции так называемым «палочным» образом – по количественным показателям, как более или менее здравым и осмысленным, так и довольно абсурдным. Эту систему кто только ни критикует, в том числе и в самом МВД, но трудно представить, как можно ее с легкостью заменить на что-то другое. Целиком отменять эту систему, наверное, было бы неправильным, скорее стоило бы ее совместить с учетом общественного мнения. Опросы типа «что вы думаете о нашей милиции» никаким образом не удастся пристегнуть к формальной оценке ее работы, это будет что угодно, но только не полноценный общественный контроль. Хотя разумеется, хотя бы некоторое привлечение к этой работе общественных организаций в целом является благом, потому что сейчас наших граждан по этому поводу вообще никто не спрашивает, разве что в чисто социологических опросах.

В целом при чтении нового законопроекта можно сделать вывод, что он скорее нацелен на то, чтобы расширить полномочия полиции, чем защитить граждан от произвола сотрудников правоохранительных органов. Это естественно: любая бюрократическая структура, которой предлагают себя реформировать, всегда прежде всего занимается тем, что пытается увеличить свои возможности и – если это получается сделать – несколько снизить возможности для внешнего контроля над ней. Приглашенные правозащитники и общественные деятели, однако, понимали при этом свою задачу, очевидно, прямо противоположным образом, и то, что им удалось сделать в работе над документом, выражает противоположное стремление – как-то оздоровить эту структуру и по возможности избавить ее от наиболее острых и застарелых недостатков. Это как бы «тянет» этот документ в разные стороны, так что он как будто готов разорваться – и сразу вызывает сомнения в его будущей работоспособности и практической применимости.

Тем не менее нельзя считать эту попытку реформирования вовсе пустой и бессмысленной – своеобразной имитацией активности. Опыт последних двух лет показывает, что из всей реформаторской деятельности президента Медведева (а именно он инициировал в декабре 2009 года разработку нового законопроекта в рамках реформы МВД), как ни странно, наибольшую эффективность имеют «точечные» и на первый взгляд довольно скромные попытки четкого юридического регулирования тех или иных вопросов и «узких мест» нашей политической системы – как, например, фактический запрет досрочного голосования на выборах всех уровней. Это то, что реально работает – хотя, конечно, если соотносить эту деятельность с тем объемом полномочий, который в целом имеет президент по Конституции, это выглядит не очень эффектно. Если хотя бы некоторые аспекты деятельности правоохранительных органов будут более четко прописаны юридически, чем раньше – это уже будет реальным движением вперед.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67