Россия сосредоточилась

1 февраля 2007 года состоялась очередная пресс-конференция президента Российской Федерации В.В.Путина. Как и предполагалось, президент дал очень высокую оценку экономическому развитию России в 2006 году. Да и странно было бы не отметить впечатляющие достижения страны: рост ВВП на 6,8-6,9%, снижение инфляции до 9%, досрочное погашение внешнего долга в размере 22 миллиардов долларов. Золотовалютные резервы вместе со Стабилизационным фондом достигают 391,7 миллиарда долларов, то есть приближаются к объему ВВП. Капитализация фондового рынка выросла на 80% и вплотную приблизилась к отметке 1 триллион долларов. По этому критерию Россия вошла в первую десятку крупнейших экономик мира, превысив, например, показатели Италии. Резко выросли прямые иностранные инвестиции, достигнув 31 миллиарда долларов. Если это все-таки еще не инвестиционный "бум", которого наши экономисты либерального толка ожидают аж с 1991 года, то что-то очень на него похожее...

Экономика подчиняется системным законам, и не должно вызывать удивления то обстоятельство, что наряду с ростом ВВП, золотовалютного резерва и прямых инвестиций растет оборот розничной торговли, строительство, заработные платы и пенсии, а также... рождаемость. Скорее, нужно было бы удивляться (и сомневаться в официально объявленных экономических показателях), если бы этого роста не происходило.

Завершая свой краткий, но содержательный экскурс в экономическую динамику, президент сделал важный вывод: 2006 год стал годом перехода от политики стабилизации и накоплений к политике развития. И именно здесь нужно сделать первую паузу, чтобы перейти от изложения позиции первого лица страны к критическим комментариям.

В конце 1990-х годов российская экономика находилась в очень тяжелом состоянии. Власти не могли отыскать достойного выхода из сложившейся ситуации и решились на такой неоднозначный шаг, как дефолт 1998 года. Откровенно говоря, я не думаю, что на Земле есть еще одно хотя бы одно правительство, которое смогло бы совершить подобный шаг и добиться при этом таких огромных результатов. Вразрез с многовековой российской традицией "отрубать хвост у кошки в три приема" все было сделано очень быстро и четко. Миллионы людей, сотни и тысячи предприятий были разорены, правительство потеряло всякое доверие внутри страны и за рубежом, над страной повисло физически ощутимое отчаяние, но ценой всего этого власть получила время и возможность экономического маневра. Теперь все зависело от того, как она сможет этой возможностью воспользоваться.

Есть прямая военная аналогия событий 1998 года. Лето 1941 года. Доклад начальника Генерального штаба Г.К.Жукова: "...Киев придется оставить". И реакция И.Сталина, отлично осознающего политические последствия потери столицы Украины: "Да как вы могли додуматься сдать врагу Киев!" Г.Жуков был освобожден от должности, Киев продолжали удерживать, пока не произошла грандиозная военная катастрофа. Летом 1998 года руководство страны решилось на отступление гораздо большего масштаба и провело его вполне удовлетворительно. Я глубоко убежден: если бы не было дефолта 1998 года, не было бы и фанфар 2006 года. С.В.Кириенко и Б.Н.Ельцин заслуживают государственной награды, но в России за отступление, даже блистательно проведенное, не награждают, и, может быть, это правильно.

Дефолт 1998 года привел к модернизации бизнес-элиты. В новых условиях выживали те предприниматели, которые не доверяли никому и, прежде всего, не ожидали от государства помощи и защиты. В результате вместо патерналистских отношений между государством и бизнесом стали складываться партнерские, что привело к быстрому росту производства. Спор между либеральной и автократической моделями развития экономики был решен в традиционном для России ключе: государство не вмешивается в бизнес, но жестко контролирует соблюдение своих интересов вне всякой зависимости от "рамки" закона.

В этом отношении чрезвычайно характерно дело М.Ходорковского. Совершенно понятно, что бывший олигарх был арестован не за свои налоговые нарушения (которые были у него не более значительными, чем у других - не будем называть имен). Даже не за ту прямую уголовщину, о которой шепотом говорили люди, осведомленные о деятельности банка "Менатеп" в первую половину 1990-х. Преступление М.Ходорковского заключалось в попытке рыночным способом предоставить международным (читай - американским) монополиям контроль над российскими энергоносителями. В свое время Николай Второй, самодержец всероссийский, получив информацию о примерно столь же неблаговидной деятельности главы Путиловского завода, просто позвонил в правление и произнес одно только слово: "Цыц!" Путилов все понял, отменил заключенные сделки и принес извинения. Ходорковский оказался не столь понятливым. Зато на его примере государство четко продемонстрировало границы, за которые бизнесу заходить не следует. И это был второй важнейший шаг на пути экономической стабилизации после дефолта.

Консолидировать разрушенную стратегическую позицию после тяжелых поражений и длительного отступления очень трудно, однако по крайней мере ясно, что именно надо делать. В.В.Путин, российское правительство, бизнес, даже Государственная дума (по мере возможностей) это и делали, в результате чего сегодня у президента были все возможности сделать весьма оптимистический доклад. Но развитие представляет собой значительно более сложную задачу, нежели стабилизация, и из речи президента не совсем ясно, насколько наверху видят все возникающие подводные камни.

Во-первых, неправильно поставлена задача - сократить разрыв между высокооплачиваемыми и низкооплачиваемыми категориями граждан за счет ускоренного роста экономики. В действительности все происходит с точностью до наоборот: чем быстрее растет экономика, тем больше этот разрыв. Этот экономический закон известен с эпохи Пунических войн и, по-моему, впервые был сформулирован в кружке Сципиона Африканского. Поэтому уже сегодня нужно выбрать между двумя путями развития страны:

  • консолидацией "среднего класса", сокращением социального неравенства, "европеизацией" страны ценой резкого сокращения прироста валового продукта (в этой версии Россия занимает году в 2010-2015 привлекательную, но бесперспективную позицию где-то между Италией и Францией) и
  • разрушением "среднего класса", ростом социального неравенства и социальной динамики при резком ускорении развития страны, выходом прироста ВВП на уровень 7% и выше. (В этой версии Россия к тому же 2015 году консолидирует пространство СНГ, становится одним из мировых политических лидеров и принимает на себя бремя перепроектирования евроазиатского транзитного пространства. Понятно, что такой сценарий чреват ростом международной напряженности: мировое сообщество, ликвидировавшее советскую идеологическую супердержаву, едва ли будет в восторге от появления на политическом горизонте российской энергетической (а то и инновационной) супердержавы.)

В любом случае проблема выбора пути стоит сегодня перед В.В.Путиным и завтра встанет перед его преемником.

Во-вторых, В.В.Путин лукавит, утверждая, что при росте экономики в 6,8-6,9% в год можно удвоить ВВП за десять лет. В действительности для этого нужен рост в 7,2% или выше. Разница, конечно, не очень значительная, но важная. В последнее время в демократической прессе много говорится об авторитарности "режима Путина", о воссоздании советского стиля руководства и т.д. Но примеры приводятся какие-то детские. Вот и на пресс-конференции прозвучали вопросы о "деле Литвиненко", "убийстве Политковской" и "газовом шантаже". Владимир Владимирович откровенно пожал плечами в ответ на такую "критику". Действительно, смешно приписывать Кремлю политические убийства. На это сегодня и правительство Уганды-то, скорее всего, не пойдет. Смешно и глупо. На уровне бессмертного салтыково-щедринского "Чижика съел".

Три или четыре недотянутых десятых процента роста ВВП - значительно более значимый и интересный индикатор. Очень похоже на то, что нынешнее руководство страны использует технологию первых пятилеток, когда перед экономикой ставятся заведомо невыполнимые задачи, и люди, пытаясь добиться их выполнения, делают больше, нежели возможно. Задача удвоения ВВП за десять лет практически не разрешима. Но, поставив эту задачу, В.В.Путин предельно активизировал деятельность и бизнеса, и чиновничества, и эта активизация вылилась в современную экономическую динамику, не без законной гордости продемонстрированную президентом страны российским и иностранным журналистам.

Но остается стратегически важный вопрос: насколько управленческая технология 1930-х годов может быть перенесена в 2000-е и тем более в 2010-е годы. И на этот вопрос также придется дать ответ в 2007-м или в крайнем случае в 2008 году.

В-третьих, современная стратегия развития России построена на двух предпосылках, первая из которых кажется мне неочевидной, а вторая - неверной. Неочевидна посылка о том, что мировая экономика в ближайшие годы будет находиться в стадии развития, что обусловит сохранение и даже повышение цен на энергоносители. В действительности есть основания полагать, что кризис энергоносителей, энергогенерирующих мощностей и энергораспределительных сетей положит пределы быстрому развитию Китая и Индии, что приведет к известному кризису мировой экономики между 2008 и 2010 годом. Россия находится в сложном положении: ей надо быть готовой к такому кризисному сценарию, но одновременно и учитывать возможность того, что китайская экономика найдет тот или иной выход (сохранить высокие темпы развития Китая пекинскому руководству жизненно важно).

Неверна, на мой взгляд, посылка об отсутствии в ближайшее десятилетие крупных вооруженных конфликтов с участием России. Напротив, такие конфликты, и прежде всего на Дальнем Востоке, я считаю очень вероятными. Впрочем, столь явно проявившееся на пресс-конференции внимание В.В.Путина к проблемам Дальнего Востока (речь шла о ста миллиардах инвестиций в развитие Владивостока и его инфраструктуры, упоминались проблемы Сахалина, говорилось и об Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом) показывает, что правительство также рассматривает политическую обстановку в западном секторе Тихого океана как критическую.

Нельзя игнорировать и видимый уже невооруженным глазом экономический и политический кризис США. Мы не можем сказать сегодня, какие именно средства для выхода из этого кризиса использует крупнейшая в военном отношении держава мира, но достаточно очевидно, что следующему президенту США придется искать способ конвертировать военное могущество своей страны в экономическое, а следующему президенту РФ - принимать меры к тому, чтобы эта "конвертация" не была произведена за счет российских интересов. Будем считать, что "на этом мысль останавливается", тем более что В.В.Путин хотя и упомянул о развитии оборонного комплекса, но акцентировать на этом внимание аудитории не стал.

Наконец, в-четвертых. "Развитие" - в каком направлении? Сырьевое или инновационное? Или, что гораздо важнее, индустриальное или постиндустриальное? В.В.Путин, насколько можно судить по его выступлениям, рассуждает в индустриальной парадигме, но верна ли она? Не ожидает ли китайскую (или индийскую) политику неоиндустриализации катастрофический кризис? Не является ли отмечаемый всеми экономистами упадок США началом конца индустриальной эры? На сегодняшний день только Япония из всех великих держав декларировала постиндустриальный путь развития, и Страна восходящего солнца много и успешно работает над созданием новой экономики, новой организации и нового мышления. Единая Европа решает неизбежные проблемы экстенсивного роста, Соединенные Штаты пожинают плоды политики борьбы с терроризмом имени Буша-младшего. Слово - за Россией.

Во всяком случае, всеобщее увлечение прогнозами и форсайтами, затронувшее и российский истеблишмент, показательно.

Вернемся, однако, к пресс-конференции.

Ответы В.В.Путина четко характеризуют его внимание и интерес к демографической проблематике - о мерах по повышению рождаемости он говорил достаточно долго. Я полагаю, что эти меры не будут иметь эффекта, пока не будет решен вопрос о новой российской трансценденции. В индустриальную фазу рожать детей невыгодно для семьи, и доказано, что никакие разумные меры государственного стимулирования не могут этого изменить. Но проблема рождения ребенка носит не только экономический характер. Очень многое зависит от того, есть у отца и матери ответ на вопрос, зачем, во имя чего они привносят плод своей любви в этот мир...

Президент в очередной раз "повторил для тех, кто не понял", что не собирается оставаться на третий срок, и считает, что вопрос о преемнике должен быть обращен не к нему, а ко всем россиянам, к российскому гражданскому обществу. Такая позиция президента не радует, но вызывает уважение.

Остальные вопросы аудитории заставляют вспомнить любимую цитату советских еще лет: "Философствование без системы не может иметь ничего научного, поскольку оно не только выражает субъективное умонастроение, но еще и случайно по своему содержанию". Впрочем, нужно отдать должное Владимиру Владимировичу: если глупые вопросы его и раздражали, он этого не демонстрировал.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67