Публикуемый «Русским журналом» новый текст Артема Акопяна, мы надеемся, выведет разговор о модернизации, начатый президентом России, на новый уровень. В значительной степени именно потому, что в тексте Акопяна по существу впервые открыто объявляется атака на линию президента, причем с подчеркнуто лоялистских позиций. Иными словами, с позиции верности курсу нынешнего премьер-министра, причем обозначившему себя наиболее внятно во «второй срок» президентства последнего. Как мы знаем, именно этот период деятельности Путина наименее симпатичен либералам, поскольку как раз тогда было введено более жесткое государственное регулирование трех каналов электронных СМИ, отменены выборы губернаторов, партия СПС перестала пользоваться симпатией верховной власти…
Однако если Евтушенко «против колхозов», это еще не повод быть «за»… В тот же самый «второй срок» либералы по прежнему определяли экономическую политику государства, Кудрин заведовал финансами, Фурсенко – образованием, а Зурабов – социальной политикой. Так что и оппонентам либералов нет вроде бы особой необходимости заявлять о полной приверженности всем, что делалось во второй срок путинского правления. И равным образом следовало бы отнестись более взвешенно к тому, что происходит уже при Медведеве.
Если отвлечься от частностей, то общий пафос Артема Акопяна заслуживает понимания и признания. Его главная претензия к нынешней системе – отсутствие в ней политического контроля над бюрократией. Причем Акопян очень точно чувствует концептуальную, программную фальшь российских либерализаторов: требуя окончательного устранения политического контроля – со стороны президентских структур, правящей партии, полпредов президента в регионах, – они фактически служат интересам нашей коррумпированной бюрократии, которая под прикрытием либеральных лозунгов готова вновь предаться вдохновенному служению самой себе. Повторяю, там, где автор хочет сказать именно это, выводы получаются вполне убедительными. Однако, увы, он хочет сказать не только это.
Над Акопяном, как и над многими представителями его поколения, на мой взгляд, слишком довлеет негативный, а зачастую прямо карикатурный образ «перестройки». «Перестройка», по мнению Акопяна и людей его образа мыслей, — это нечто однозначно плохое, и, соответственно, ВСЕ, что имело место быть в те годы, подлежит осуждению. Если что-то сегодняшнее с чем-то «перестроечным» невольно ассоциируется — это повод бить в колокола.
Скажем, при «перестройке» в газетах и кино стало модно пинать милицию, часто противопоставлять этому пораженному коррупцией ведомству доблестных и некоррумпированных чекистов. При позднем Ельцине и раннем Путине эта тенденция сошла на нет: героями книг Александры Марининой и бесчисленных сериалов о «Ментах» стали бедные, но честные следователи и оперуполномоченные, которые пьют в своих кабинетах дешевую водку и закусывают чем попало. Теперь вот опять пошла волна критики милиции – следовательно, делает вывод Акопян, приближается «перестройка», а за ней сдача внешнему противнику, развал управления и, наконец, распад страны.
Увы, охранительный лоялизм каждый раз загоняет сам себя в тупик: чтобы не походить на Горбачева, Медведеву, вероятно, следует закрыть глаза на все пороки общества и бюрократии. Но тогда непонятен пафос самого Акопяна: если все у нас хорошо с милицией и коррупцией, зачем тогда нужен политический контроль над бюрократией. И не вносит ли сам Артем своей жесткой критикой власти лепту в приближение краха: с точки зрения лоялизма, не лучше ли ему было молчать или же критиковать только критиков. Этот известный парадокс лоялизма в свое время обрек на политическую прострацию российских монархистов, которые именно по этой причине оказались абсолютно неподготовленными к февральскому бунту 1917 года.
Акопян как раз прав в том, что открыто заявляет о своем несогласии. Прав он и в том, что требует усиления, а не ослабления политического контроля. Проблема в том, что Акопян мыслит этот контроль немного по-большевистски: путинская молодежь, подобно герою Шолохова Макару Нагульнову, видимо, должна бегать по кабинетам губернаторов и, размахивая маузерами, принуждать чинуш выполнять последние постановления. Артему несколько наивно представляется, что логика «второго срока» вела именно к таким Макарам Нагульновым, а не, напротив, к политическому расслаблению аппарата. Отсюда, кстати, и несколько экзотичное представление о «хорошем чиновничестве как о потенциальном «новом дворянстве».
По-правильному, политический контроль над бюрократией должна осуществлять именно «политическая партия», и когда Акопян сокрушается, что ей не удалось стать «руководящей и направляющей силой в обществе», хочется только с ним согласиться. Но опять же при чем здесь Медведев? Неужели обрести реальную политическую силу в системе власти партии мешал Президент и окружающие его «либералы»? А не те самые люди, которые как раз стоят на страже заветов «второго срока», не всегда уместно используя понятие «консерватизм»?
Акопяна, мне кажется, увлек и запутал естественный поток свободных ассоциаций: ЕР – КПСС, Путин – Андропов, Медведев – Горбачев. Горбачев действительно совершил непростительную ошибку: когда он отказался от политического контроля над бюрократией со стороны всевластной КПСС, он потерял управление вообще, столкнувшись с абсолютно непреодолимым мирным и уж тем более демократическим методом «бунтом аппетитов». Медведеву и в самом деле было бы опасно пойти по тому же пути, предоставив бюрократию самой себе. Но тем не менее столь же опасно было бы не идти никуда вообще и благодушно глядеть на все происходящее.
И опять же очень важно понять: печальный финал «перестройки» не был предопределен изначально. Приемлемой альтернативой горбачевскому коллапсу нельзя считать брежневский застой. Нужно не чураться любых ассоциаций с концом 1980-х, а спокойно разобраться в том, что было сделано тогда неправильно, чтобы в следующий раз не повторять прежних ошибок. Но не нужно впадать в противоположную ошибку и надеяться на то, что все язвы Отечества можно залечить «каленым» комиссарским железом. Или их можно не лечить вообще.
Между тем, было бы крайне важно – начать в обществе дискуссию о политическом контроле над чиновничеством и о возможных путях этого контроля – одновременно сверху, со стороны Президента и снизу – со стороны общества. Только при этом обоюдном усилии можно будет избежать того, что случилось с нашим Отечеством двадцать лет назад.