Пуссирайтгейт – взгляд из Франции, страх и ужас во Франкфурте

Жанр путевого очерка, безусловно, умирающий. Теперь люди больше не кинопутешественники, а многие ездят сами по себе. А если и не ездят, угнетенные коммуналкой, то их скорее раздражает, что кто-то куда-то ездит, пока они мучаются. Интерес вызывают разве что рассказы в стиле «Мира приключений» про людоедов (которых опять же в мире остается все меньше) или как кто-то где-то упился сгоряча, впав по этому поводу в непредусмотренную страховкой кому. Тем не менее, рискну (никого не раздражая) поделиться несколькими наблюдениями.

Наблюдение первое. Отъезжал я во время пика Пуссирайтгейта, поэтому нисколько не удивился, обнаружив, что почти все газеты европейского Запада выходят со статьями и заметками про злоключения трех отчаянных феминисток. Серьезные – с геополитическими раскладами, мол, как с этой Россией можно иметь дела, если там такое творится. А более народные – просто с описаниями беспредела в российских судах и издевательств над, в общем-то, красивыми девушками.

Обо всем этом не стоило бы, может быть, снова говорить, если бы накануне я не прочитал российский обзор западной прессы. В нем, в частности, утверждалось, что Запад в целом спокойно воспринял хамовнический процесс, ссориться с главным нефтегазодавальщиком не собирается и где-то как-то даже с пониманием относится к наведению дисциплины, поскольку вполне возможно, сам бы поступил еще более круто, если бы подобное сотворилось в их центральном храме.

Так вот, не сходится. Действительно, на Западе есть и полиция, и дисциплина, и крутость, но почему-то история Пусси Райот всех задела за живое. Что-то осуждающее сказал Маккартни, а он Путина видел! По миру снова стала гулять песня великого Леннона Imagine, в которой, между прочим, есть и такие строчки: «Imagine there's no countries/ It isn't hard to do/ Nothing to kill or die for/ And no religion too» .

За ужином редактор французского телевидения между прочим сказала, что только что к ним поступил обзор от Левада-центра, из которого явствовало падение интереса к Пуссирайтгейту за рубежом (в смысле, в том месте, где мы как раз и ужинали). На что она всплеснула руками: «Мы тут все об этом говорим с утра до вечера, а они – «падение интереса». Как такое может быть?»

И я тут понял, что Пуссирайтгейт достает Запад не только одним фактом, что кто-то сделал что-то вызывающее в каком-то храме в России, и их за это то ли адекватно, то ли неадекватно наказали, а еще и многими зашифрованными и сопутствующими смыслами. Вот хотя бы таким: «мы все об этом говорим, а они нам (!) в глаза врут, что нас это, мол, не интересует». То есть получается, - сделала вывод мой редактор, - что «они» перешагивают не только через трех девушек, а еще и через всю интеллектуальную элиту Европы. Если «они» так же врут «нам» (!), как «им», то где гарантия, что вообще в этой России что-то выглядит так, как утверждает российский официоз? Пуссирайтгейт без преувеличения воспринимается на Западе как пощёчина вкусам либеральной общественности.

Вечером другая подруга пошла к парижскому парикмахеру. И тот тоже в процессе поинтересовался, что там с этими «пуссями»! Узнав, что их осудили на реальный срок, сказал как умел: «Несимпатичная страна».

* * *

Этим же вечером я гулял около Сакре-Кёра . А перед тем на фейсбуке посмотрел политкомментарий коллеги Межуева для телевидения, где тот интерпретировал проблему Пусси Райт и Ассанжа как проблему «стирания границ, границ приватности и пределов публичности». Из чего получалось, что идет какая-то мировая схватка, в которой Пусси Райт становятся чем-то вроде сопутствующих потерь. Я понял Межуева так, что это будет ужас, когда все границы будут преодолены и стерты силами модерна, и, если традиционалисты как-то защищаются (ну, в частности, сажая модернистов в тюрьму), то их, традиционалистов, надо тоже пожалеть, что ли, или по крайней мере понять.

Эта теория, изрядно замыливающая дефектность российской правоприменительной практики, мне показалась удивительной, поскольку у Сакре-Кёра эти границы давно стерты, и мир не рухнул. Тут играют на гитарах, пьют вино, торгуют сувенирами, тусовка всю ночь. В детстве я все это видел еще в каком-то французском фильме новой волны, не думая, что когда-нибудь сюда тоже попаду и так же буду сидеть на ступеньках знаменитой лестницы. Тут толпа проходит вверх, проходит вниз, вливаясь в том числе и в постоянно открытый для посещения храм. И ясно, что «пуссирайта» здесь не может быть в принципе. Но не потому, что на Западе не приемлют антирелигиозного хулиганства (уж какой хулиган был Лео Таксиль!), а потому что «пуссирайту» тут нечего и некому доказывать, поскольку невозможно создать эксцентрику положений там, где ситуация изначально эксцентрична.

Коллега Межуев, на мой взгляд, совсем не прав, считая, что во всем мире всё решается только жесткой борьбой и подавлением воли фрондирующего меньшинства. На самом деле, у Запада огромный опыт консенсуса. Тут казнили королей, тут была реформация и делались переворачивающие представления научные открытия тогда, когда у нас медведи ходили по улицам. По сути, вся история Запада – это история возникновения различных компромиссов, в которых великие деяния совершаются как раз сломом традиций, поскольку понятно, что никакие традиции не вечны: они всего лишь некие ментальные закостенелости на ограниченных исторических отрезках.

Вспомним хотя бы великую пуссирайтшу Жанну Д’Арк. Всех возмутила, все поломала и… спасла Францию.

* * *

Гавр. Здесь тоже пришлось поразмышлять о традициях и роли религии в современном обществе. Но, прежде всего, надо сказать несколько слов об этом портовом городе. Во время войны этот город был практически стёрт с лица земли, в силу чего потом восстановлен на тот период «по-современному». Сегодня центр города защищен аж ЮНЕСКО, поскольку вошел в мировое наследие архитектурными ноу-хау Андре Перре. А это симфония бетона, которая вдохновила советских архитекторов на застройки типа «хрущёвок».

Украшает Гавр небоскреб, который при ближайшем рассмотрении оказался совсем даже не Всемирным торговым центром, а религиозным учреждением - храмом Сен-Жозеф (явно выше 20 этажей!). Я в нем был, и мне там было немножко жутко. Но не столько шокировало (в положительном смысле этого слова) архитектурное творение в стиле «Посмотрите, вот настоящий Дом Бэтмана!», сколько тот факт, что все это построено лишь затем, чтобы на модернистскую кафедру всходили святые отцы и рассказывали притчи про десять дев, которые зачем-то взяли семь светильников и что-то после этого произошло. Рационально ли это?

Когда я там был, проездом давал проповедь какой-то чернокожий священник, контрастный в своем белоснежным облачении. Он был озабочен теологической проблемой, предъявлять или не предъявлять Богу претензии за то, что тот не все делает, что нам нравится. В подкреплении тезисов рассказал явно выдуманную историю про женщину, сын которой не поступил в институт, хотя его мать изрядно молилась. И вот та разозлилась и выкатила рекламацию. Но тут вдруг случалась такая штука, что автобус, в котором ехал ее нерадивый сын и, видимо, более счастливые и добросовестные студенты, попал в аварию. Кто-то из добросовестных, наверно, погиб, - это не уточнялось, - а сын отделался не очень опасным переломом. «Истинно, истинно говорю вам… - возвысил голос чернокожий проповедник, однако мы не дослушали о приключениях сына-балбеса и озарениях его религиозной матери, и вышли из небоскреба на свежий океанский воздух.

* * *

Небольшое приключение во Франкфурте, где я застрял на пересадке.

Там как раз в подтверждение правоты Карла Маркса и призрака, который ходит по Европе, случилась забастовка. Стюарды не вышли на работу, и экипажи не смогли взлететь. 26 000 пассажиров застряли. Образовался рукотворный страх и ужас. Администратор поднялся из-за своей конторки и показал пальцем, что он сейчас будет стреляться. Тем не менее (а я об этом уже где-то читал), мне показалось, что все мы тут являемся персонажами какого-то шоу. И то, что ничего не ясно, и то, что мы падаем от усталости в великой очереди на перерегистрацию, есть часть спектакля под названием «Вот как может быть, если…» Так что, прося воды и матерясь, мы тоже отыграли на славу. Стюарды просили повышения зарплаты на 5%, им предлагали 3%, но нужно было замотивировать соглашение.

Отстояв несколько часов и ничего уже не соображая, я получил на руки ваучер и был отправлен в ночь в незнакомый мне город на каком-то бас-шаттле. Но, как ни странно, попал по назначению в двухместный номер и был накормлен отличнейшим ужином, который отбил мне все затраты на билет. На следующий день ситуация столь же чудесно и практически без затруднений разрешилась. Оказалось, что всех можно очень быстро увезти.

Был, впрочем, еще один странный момент. Когда я вдруг пропал с радаров моей семьи, все, естественно, страшно испугались и стали звонить туда-сюда, подозревая самое худшее. Ну, хотя бы то, что меня захватили в российском аэропорту как сторонника «стратегии 31» (было как раз 31-ое число) и увезли в замок Иф в железной маске. Наши же службы металлическим голосом отвечали, что, по закону о защите персональных данных, никаких сведений о том, кто прилетел, кто не прилетел, они никому предоставлять не собираются.

Не хочется сочинять антиутопию, но что-то есть опасения, что в будущем эта опция именно так и сработает, как предположила моя параноидальная жена.

* * *

Еще одно наблюдение про Домодедово.

Обычно я не плачу лишних денег в силу их отсутствия, и где можно обойтись своими силами, обхожусь, но, поскольку ситуация явно сложилась нетривиальная, на этот раз воспользовался услугами вызвавшего доверие частника. По ходу выяснилось, что собянинский террор частного извоза частный извоз не убил. Официальные таксопарки, как пояснил мой водила, прогорают, поскольку, заплатив налоги, легально невозможно заработать необходимый для их существования объем средств. Все живут на сдачу машин в аренду. А у кого есть свои машины и клиенты, по-прежнему работают сами по себе. При этом раньше мне казалось, что мафии должны контролировать все узлы пассажирооборота, но мой водила объяснил: экономически это тоже оказалось невыгодно, поскольку тогда мафиям надо было бы ставить своих контролеров и диспетчеров, платить им зарплату, и тогда тоже бы получилась чепуха.

Но вот что меня удивило. Стоянка перед аэропортом – 150 рублей час, не очень-то постоишь, если ты не извозчик, не богач, а честный москвич. А если извозчик, то два-три часа постоял, и клиент уже не покрывает затраты. Но тут я обнаружил, что шлагбаум поднимается не по часам и магнитной карточке, а… по договоренности. То есть это он для меня бы поднимался по часам и магнитной карточке. А для моего водилы поднялся по телефонному звонку и загадочному паролю «я от администратора».

Вот мы говорим «коррупция, коррупция…», многие готовы жить без коррупции, многие хотят жить без коррупции, но коррупция изначально заложена в экономическую систему, потому что без коррупции ничего работать не может, не выгодно.

Всю дорогу мой водила жаловался, что это он только меня, хорошего человека, везет так задешево, а вообще-то ему платят по сто евро за поездку и больше. «Кто ж так платит?», - спросил я, думая про свои гонорары. «Батюшки хорошо платят», - ответил он.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67