Эти заметки не опираются на наукометрический анализ и не содержат таблиц с цифрами. Они написаны исключительно на основании собственного опыта. От того, что они будут опубликованы и даже - вдруг! - дойдут до руководства президиума РАН (скорее, не дойдут - застрянут на уровне аппарата), вряд ли что-то в нашей науке изменится. Но все же полагаю, что научное сообщество должно быть более активным в обсуждении проблем, которые касаются всех нас. Без формирования в научной среде четкой общественной позиции нельзя надеяться на успешность любых шагов по укреплению положения отечественной науки.
Отечественная наука находится в состоянии глубокого кризиса. Кажется, это знают все. Только члены президиума РАН не знают, а если и знают, то вида не подают. Во всяком случае, широкая публика слышит от руководства Академии обычно только победоносные заявления о том, как ему (руководству) удалось сохранить Академию, а в недавнее время еще и победить министерство в борьбе за свой вариант устава. Но разговоры об уставе на происходящее внутри самой российской науки света не проливают. Создается даже впечатление, что ситуацией, сложившейся в отечественной науке, больше обеспокоено международное научное сообщество и, конечно, многие рядовые наши ученые, но вовсе не те, кто по должности стоит у ее руля.
Удивительно, но никакой официальной реакции РАН не было и на специальный номер (от 4 октября этого года) всемирно известного журнала " Nature", в котором содержится целый ряд редакционных материалов о российской науке, материалов порой критических, но, в общем, верных. На обложке этого номера воспроизведен советский плакат 1959 года, выпущенный к 42-й годовщине Октябрьской революции: часть Земного шара с буками "СССР", а на фоне красного знамени - взлетающие советские космические аппараты. Но крупная надпись на той же обложке звучит не очень оптимистично: "BACK DOWN TO EARTH" (Обратно вниз на Землю), а подзаголовок - "Fifty years after Sputnik" (Пятьдесят лет после Спутника) напоминает о поводе появления данного выпуска. Правда, небольшую заметку Петра Петрова об этом номере " Nature", появившуюся на сайте "Элементы", все же перепечатали без всяких комментариев на официальном сайте РАН в разделе "Дайджесты". Но, похоже, что этим реакция и ограничилась.
Не исключаю, что члены президиума РАН этот номер " Nature" просто не видели или не читали. А может быть, это сознательная политика избегания публичности. Недаром же президент РАН, академик Юрий Сергеевич Осипов, в своем интервью заявил: " Моя точка зрения: как только РАН станет излишне публичной организацией, она перестанет быть Академией наук. Ни в одной стране мира академии наук не публичны...".
Многие люди убеждены, что все беды отечественной науки происходят исключительно из-за недостаточного финансирования. Стоит-де, мол, поднять зарплату основной массе работающих в области науки (имеется в виду зарплата большинства, а не средняя зарплата, которая может расти за счет повышения окладов начальствующему составу!), то все пойдет как по маслу. Не буду спорить с тем, что радикально поднимать уровень зарплаты в науке, безусловно, нужно. Хочу только заметить, что увеличение финансирования науки и повышение зарплаты работникам есть необходимое, но отнюдь не достаточное условие исправления существующего положения. Нехватка денег - это угроза внешняя, определяемая сложившейся экономической (или политической) ситуацией и соответствующими решениями властей. Но помимо этой внешней угрозы есть и серьезнейшая угроза внутренняя, определяемая процессами, происходящими внутри самого института отечественной науки, внутри сообщества многочисленных работников, которые получают зарплату (пускай и мизерную) в научно-исследовательских институтах и вузах и обязаны отчитываться за свою работу научными публикациями.
Имя этой угрозы - провинциализм. Это стремительно нарастающий отрыв от того, что делается на переднем крае мировой науки, от того, чем занимаются ученые в ведущих научных учреждениях мира и что обсуждается на страницах самых высокорейтинговых (имеющих действительно высокий импакт-фактор) научных журналов. Сплошь и рядом наука замещается деятельностью, внешне имитирующей научную (т.е. обставленную всякими учреждениями, изданиями, учеными советами, званиями и должностями), но, по большому счету, таковой не являющейся. В лучшем случае претерпевающая провинциализацию наука производит результаты, которые повторяют уже сделанное (нередко в той же лаборатории) или же носят столь частный характер, что не представляют интереса для научного сообщества. В худшем - производится нечто, отдающее откровенным мракобесием. Недавно, к примеру, в " Вестнике Волжского университета им. В.Н.Татищева", Серия "Экология" (2006, вып. 6) появилась статья трех авторов, озаглавленная: "К вопросу изучения информационных свойств воды". А "изучали" (все же без кавычек обойтись не могу) авторы этой работы влияние на всхожесть семян воды (далее цитирую), "подвергшейся "добрым" и "бранным" словесным воздействиям". Короче - одну воду хвалили, а другую ругали ("дураком" называли, как сказано в работе, хотя грамматически правильнее было бы - "дурой").
Упомянутый текст, конечно, есть некий крайний вариант развития провинциализма, но вариант абсолютно естественный. Заметим, что работа сделана в университете, а один из авторов - заведующий кафедрой.
Провинциализму свойственна абсолютная самодостаточность и полнейшая удовлетворенность имеющимся. Надобности читать всякие там иностранные журналы просто не возникает. А если молодой человек видит, что руководитель его лаборатории чтением иностранной литературы себя не утруждает, а вот и докторскую степень имеет и до начальника дослужился, то это служит для него живым уроком. Он порой даже не представляет себе, что в других местах может быть по-иному и что даже сейчас в России есть лаборатории, где на семинарах живо обсуждаются статьи, недавно появившиеся в ведущих журналах. Во всяком случае, в знакомой мне сфере экологии и гидробиологии я знаю пару примеров, но, увы, не больше.
Специфика науки заключается в том, что это совершенно особый продукт развития человеческой культуры. Возникнув однажды, двадцать пять столетий назад в Восточном Средиземноморье, она с тех пор развивается как единая система подходов и правил. Развитие науки напоминает биологическую эволюцию, в том смысле, что подразумевает обязательную преемственность, передачу из поколения в поколение достигнутого результата, а также - "правил игры" (ограничений из которых нельзя выйти, а иначе все развалится). Появление науки - это разработка системы доказательства, одинакового и обязательного для всех. Способ получения знания не менее значим, чем само знание (1).
Науку часто путают с технологией, но на самом деле это совершенно разные формы человеческой деятельности. В отличие от науки, возникшей единожды, технология возникала многократно, по сути - во всех цивилизациях на определенном этапе их становления. Любопытно, что зарождение науки произошло в рамках европейской цивилизации, существенно уступавшей тогда по уровню технологических разработок цивилизациям Древнего Китая и даже странам Арабского Востока (2).
Наука, по большому счету, бескорыстна. Она устремлена на то, чтобы понять, как устроен окружающий мир (природа и общество) безотносительно практической полезности, даваемой этим пониманием. Добыв новое знание, наука вовсе не озабочена тем, как с помощью достигнутого знания сделать бомбу, повысить урожаи зерновых или провести реформу языка. Это уже задачи технологии, для которой важен результат, а способ достижения этого результата вовсе не так существенен (желательно только, чтобы подешевле). Конечно, в современном обществе технология вовсю использует достижения науки и даже производит инструменты (к примеру, микроскопы или ускорители частиц), используемые учеными при их занятии "чистой" наукой. Но, несмотря на столь характерный для нашего времени альянс науки и технологии, глубочайшие различия между этими двумя сферами человеческой деятельности сохраняются. Они и должны сохраняться - в этом нет ничего страшного. Надо только отдавать себе в этом отчет.
Технология сплошь и рядом засекречивается, а наука секретной быть не может в принципе. Она построена на открытости как самого знания, так и способов его получения. В научной статье должно быть подробно описано, как получен тот или иной результат. Это делается для того, чтобы другие ученые, где бы они ни были, могли повторить опыт и проверить результат. Если вам говорят о секретной науке, то поверьте - речь идет не о науке, а о технологии. Открытость науки, естественно, подразумевает свободу общения всех ученых вне зависимости от того, в какой стране они проживают и чем занимаются. Это обстоятельство всегда и везде раздражало власти, и это одна из причин неприязненного отношения власти к науке. Ученые слишком свободный народ. Но из этого не следует, что наука должна менять свои принципы. В противном случае она перестанет быть наукой.
В силу разных обстоятельств (прежде всего политических) получилось так, что в РАН сейчас на многих руководящих постах находятся люди, ранее работавшие в области технических наук (т.е. направленных на совершенствование технологий), в том числе - связанных с оборонной промышленностью. Президент РАН академик Ю.С.Осипов также прямо говорит о своем участии в таких работах. Но подобная деятельность по определению если не исключает, то по крайней мере очень ограничивает контакты с иностранными коллегами и, конечно же, не способствует публикации основных результатов в издающихся за границей журналах. Выйти из рамок традиций, сложившихся в закрытых учреждениях (всяких "почтовых ящиках"), крайне непросто уже по чисто психологическим причинам. Но мы должны признать проблему и способствовать становлению безоговорочной открытости науки.
Одна из причин нарастающего провинциализма отечественной науки - языковая. Исторически сложилась так, что языком научного сообщества в настоящее время является английский. Это реалии сегодняшнего дня, с которыми приходится считаться независимо от того, нравятся они нам или нет. Бывали и другие времена. Когда-то научным языком была латынь, а в начале 19-го века выдающийся немецкий естествоиспытатель, предтеча экологии, Александр фон Гумбольдт пишет и публикует свою, ставшую классической, работу "Очерк географии растений" (Essai sur la geographie des plantes) на французском языке. Существующий сейчас набор первоклассных международных журналов (а даже многие национальные издания, к примеру " American Naturalist" или " Proceedings of the Royal Society of London", де факто международные) - сплошь англоязычные. Делать же современную науку, не будучи постоянно в курсе того, что печатается и обсуждается на страницах ведущих мировых журналов, просто нельзя. В противном случае, сколь бы талантливы вы ни были, вы все равно обречены на провинциализм.
К сожалению, в отечественной биологии (я имею в виду не молекулярную биологию, где ситуация гораздо лучше, а зоологию, ботанику, экологию, гидробиологию, традиционную генетику и эволюционную биологию) мы видим массу работ, сделанных по одному бесхитростному принципу - давайте пойдем в лес (на озеро, на реку, на берег моря ...), найдем там каких-то живых существ (возможно, даже определим до вида и посчитаем) и будем все это "изучать", а там, глядишь, по мере обработки материала что-то само собой и получится. Увы, не получается! При отсутствии какой-либо идеи в начале работы, в отсутствие понимания, для чего исследование проводится и что априори будет означать тот или иной результат, ничего не возникает и в конце. Эмпирический материал только тогда "заговорит", когда будет собран в соответствии с проверяемой идеей, когда войдет в некий теоретический контекст. Вот тут и нужно быть в курсе новейшей литературы - не будем изобретать снова велосипед и повторять чужие ошибки. Понимание устройства природы идет через обмен идеями и подтверждением (или опровержением) выдвигаемых гипотез.
Но чтением журналов дело не ограничивается. Если мы хотим не только быть в курсе того, что делается в мировой науке, но и претендуем на то, что вносим в нее некоторый вклад, то должны свои результаты и соображения излагать в международных (и, увы, англоязычных) журналах. Не следует тешить себя надеждами в связи с тем, что некоторые наши академические журналы официально переводятся на английский. Качество этих переводов, мягко выражаясь, посредственное. Практически журналы данной категории не читаются и не цитируются, они не выдерживают конкуренции на читательском рынке. Укреплению провинциализма способствует и то, что многие руководители лабораторий и институтов языка практически не знают и, испытывая по этому поводу некоторую закомплексованность, вовсе не поощряют своих сотрудников к чтению современной англоязычной литературы, тем более - к писанию работ на английском языке.
Конечно, писать грамотно на чужом языке нелегко; конечно, это требует немалых затрат сил и времени. Но трудности вполне преодолимы. И примеры тому есть. Так, недавно в Кембридже в одном из старейших издательств "Cambridge University Press" была опубликована книга "Интеллект животных: от индивидуума до социума" ( Animal Intelligence: From Individual to Social Cognition) нашей соотечественницы Ж.И.Резниковой, ведущего научного сотрудника Института систематики и экологии животных СО РАН (Новосибирск). Данная книга не есть перевод с русского - она была написана автором сразу на английском языке.
Конечно, время от времени нужно писать статьи на русском языке. Вполне оправданы, на мой взгляд, правила РФФИ, предписывающие обязательность публикаций и на русском языке (правда, порой руководство фонда явно недооценивает публикации в ведущих мировых журналах, хотя если эти публикации содержат ссылку на поддержку РФФИ, то надо было бы этим гордиться). Очень хорошо о публикациях в отечественных журналах высказался заведующий лабораторией Института проблем передачи информации РАН Михаил Гельфанд: "... Мы печатаем по-русски либо заказные обзоры (из уважения к заказавшему изданию либо по различным сентиментальным соображениям), либо первые статьи студентов и аспирантов (чтобы не решать сразу две педагогических задачи - учить писать статью и учить писать по-английски), либо предварительные результаты (для самодисциплины - чтобы зафиксировать промежуточное состояние), либо, наконец, чтобы не иметь проблем с отсутствием русскоязычных публикаций при защите...". Думаю, под этими словами многие готовы подписаться - и даже про "сентиментальные соображения" подмечено точно.
Некоторые исследователи, особенно с периферии, убеждены, что в центральные российские журналы просто невозможно пробиться, и потому создается великое множество местных периодических изданий и сборников. Это порочная практика, чрезвычайно способствующая укреплению провинциализма. На самом деле в серьезных отечественных журналах, где существует строгая система рецензирования и где аргументированно отклоняется значительная доля поступающих рукописей, редакционные портфели вовсе не переполнены. (Говорю это опять же на основании опыта работы в " Журнале общей биологии": отклоняя из года в год примерно 50% поступающих статей, нам удавалось быстро публиковать действительно сильные работы и при этом добиться весьма высокого для отечественных журналов импакт-фактора.) Поэтому когда руководство ВАК оправдывает включение в свой список массу жутко провинциальных по уровню изданий с нулевым импакт-фактором тем, что негде, мол, печататься имеющейся в нашей стране огромной армии научных работников, то проблема не решается, а только усугубляется. Формируется целая генерация исследователей (и что особенно печально - молодых), которые варятся в автономной среде и у которых нет стремления публиковаться в изданиях с высоким рейтингом. Смешно, но формально для ВАК статья в " Nature" и в вестнике какого-нибудь тьмутараканского техникума абсолютно равны по своей значимости. Правда, следует отметить, что прогресс все же есть. Еще совсем недавно публикации даже в таких журналах, как " Nature" или " Science", ВАК не учитывала при присуждении ученой степени, а теперь целый ряд иностранных изданий учитывается.
К сожалению, ознакомлению наших читателей с серьезной иностранной литературой в некоторой степени препятствуют высокие цены на научную периодику. Проблема эта актуальна и в других странах, даже тех, где вроде бы с наукой все в порядке. Но на фоне западных издательств ценовая политика нашего монополиста - "МАИК-НАУКА" - просто грабительская: стоимость одного номера " Журнала общей биологии" (или " Молекулярной биологии", или журнала " Успехи физических наук", список можно продолжать - цены примерно одинаковые) равна стоимости 10 (!) номеров журнала " Nature". Письмо на эту тему со всеми цифрами было зачитано мною на заседании редколлегии журнала " Природа" в присутствии ряда академиков и вручено главному редактору этого журнала, члену президиума РАН. Никакой реакции не последовало. Похоже, что президиум РАН стал заложником альянса, заключенного им с шустрыми бизнесменами. А фантастическое повышение цен на отечественные журналы (недавно они еще подросли) тем временем приводит к тому, что многие научные библиотеки не могут позволить себе подписку на них. А издатель наверняка будет жаловаться, что цены потому и высоки, что тираж мал.
Что касается ведущих международных журналов, издаваемых за границей, то они и так почти не выписываются. О научных иностранных книгах я и не говорю. Если какие-то из них время от времени и попадают в наши библиотеки, то только в качестве подарков авторов или издателей. Нередко это второсортные издания, от которых просто рады были избавиться. А если вы вдруг узнаете о выходе на Западе какой-то интересующей вас научной книжки и наивно приходите в вашу институтскую библиотеку с предложением данную книжку купить, то вам обычно отвечают, что очень были бы рады, но откуда же они на это средства найдут. Единственное, что спасает, так это открывшаяся после падения коммунистического режима возможность каждому человеку через интернет подписать любой журнал (и заказать любую книгу) на свои личные средства.
Причины процветания провинциализма в российской науке требуют особого разбора. Многое обусловлено здесь прошлой историей. Так, биологии, к примеру, огромный ущерб был нанесен лысенковщиной - крайней воинствующей формой провинциализма. Последствия не изжиты до сих пор, хотя мы это не всегда осознаем. Способствовала провинциализации нашей науки и официальная советская идеология, не поощрявшая контактов с Западом (здесь всегда видели, да и сейчас видят, какую-то опасность), а также продвижение на руководящие посты в Академии только членов партии. В кругу же интеллигенции, прямо скажем, вступление в ряды КПСС никогда не одобрялось, считалось изменой принципам свободы и порядочности. Многие оставались беспартийными и на руководящие должности их просто не назначали, даже если это были первоклассные ученые. А вот восхождение по проторенному маршруту: секретарь парторганизации института -> заместитель директора института -> член-корреспондент АН СССР (=РАН) -> директор института -> академик АН СССР (=РАН) можно считать классическим. Не буду называть конкретных фамилий, но они сразу же приходят на ум.
Нередко политику продвижения на руководящие должности активных партийных работников пытались оправдывать организационными талантами выдвиженцев. Сколько раз приходилось в частных разговорах слышать такие слова: да, конечно, N никакой не ученый, но зато он хороший организатор. Увы, все знакомые мне учреждения, возглавлявшиеся подобного типа "организаторами", довольно быстро превращались в застойные болота. Талантливых ученых, признаваемых международным научным сообществом, там в лучшем случае терпели, но до власти никогда не допускали. Зато когорта балласта росла как на дрожжах. Начальники хвалились количеством сотрудников, наивно полагая, что количество автоматически перейдет в качество. Если и переходило, то качество становилось только хуже.
Оплотом провинциализма во времена СССР были многочисленные академии союзных республик. Конечно, отдельные выдающиеся ученые были и есть везде, и порой их даже выбирали в члены-корреспонденты, или даже в действительные члены местных академий, но средний уровень был очень низким. Только в РСФСР не было своей академии - и слава богу. Но зато теперь структура республиканских академий СССР быстро воспроизвелась в академиях национальных республик. Зайдя в интернет, вы легко получите списки академиков и членов-корреспондентов этих национальных академий. Но когда попробуйте найти работы этих членов академий в рецензируемых журналах первого ранга, хотя бы отечественных, не говоря уж об изданиях за рубежом, то столкнетесь с немалыми трудностями.
Перечень причин нарастающего провинциализма можно продолжать. Но так или иначе мы должны признать серьезнейшую опасность усиления провинциализма и объявить этому явлению бескомпромиссную борьбу. Для этого необходимы воля и решительные шаги со стороны руководства РАН, Министерства науки и образования, ВАК и, конечно, ректоров университетов, деканов факультетов и директоров институтов. Другое дело, что в указанном слое научной "элиты" провинциализм тоже весьма распространен. И что же делать в таком случае?..
Примечания:
1. Об этом в свое время очень хорошо написала П.П.Гайденко в статье "Как возникала наука", " Природа". 1977. #1, с.74-84.
2. О глубоких различиях науки и технологии см. статью А.Е.Левина "Миф. Технология. Наука", " Природа". 1977. #3, с.88-101.
На фото:
1. Обложка журнала " Nature" от 4 октября 2007 г., где содержится ряд критических материалов о состоянии российской науки. В качестве эскиза использован советский плакат 1959 г., выпущенный к 42-летию Октябрьской революции. Крупная надпись на обложке гласит: "ОБРАТНО НА ЗЕМЛЮ". Подзаголовок: "Пятьдесят лет после Спутника". Заметку об этом номере см.: "Элементы", 11.10.2007. Странно, но никакой публичной реакции президиума РАН на выпуск " Nature" не последовало. Может, это как раз и есть пример избегания публичности, к чему призывает президент Ю.С.Осипов.
2. Президент РАН Ю.С.Осипов: " Моя точка зрения: как только РАН станет излишне публичной организацией, она перестанет быть Академией наук. Ни в одной стране мира академии наук не публичны..." - из интервью Елизавете Понариной (с сайта: http://www.poisknews.ru/index.php?newsid=199).
3. Александр фон Гумбольдт (1769-1859). Этот выдающийся немецкий естествоиспытатель свою книгу "Очерк географии растений", оказавшую огромное влияние на формирование будущей геоботаники, написал по-французски. С сайта: http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/bpt6k265602 (титул книги) и http://en.wikipedia.org/wiki/Alexander_von_Humboldt (портрет Гумбольдта работы Joseph Stieler).
4. Вид с Москвы-реки на Андреевский монастырь и здание Президиума Российской академии наук, прозванное в народе "золотыми мозгами".
С сайта: http://ftp.wagner.pp.ru/~vitus/photo/2005.08.04-moscow/img_0031.jpg.html.
5. Общее собрание Российской академии наук голосует за свой новый устав - 28 марта 2007 г. Фото с сайта: http://www.opec.ru/library/article.asp?d_no=5785&c_no=19&c1_no=.