Первомай покажет

Генри Форд как-то заявил: «На моих заводах никогда не будет профсоюзов, им здесь нет места». Впоследствии, реалии Великой Депрессии заставили его отказаться от своих слов и пойти на сотрудничество с профсоюзами, но натянутые отношения между ними сохранились до самой смерти промышленника. Вообще, конфликты между работодателями и профсоюзами являются естественными, так как стороны исходят из противоположных целей: победа одного – это проигрыш другого. Игра с нулевой суммой.

Накануне 1 мая – Дня весны и труда ‑ тема взаимоотношений между профсоюзами и работодателями в России становится особенно актуальной. Недавно старый конфликт между «профсоюзом работодателей» ‑ РСПП и самым многочисленным профсоюзом работников России – ФНПР получил продолжение. Председатель ФНПР Михаил Шмаков в четверг, 28 апреля заявил, что профсоюз намерен вывести на первомайские демонстрации более двух миллионов человек. Это, по мнению главы ФНПР, будет ответом на предложения РСПП по увеличению рабочей недели до 60 дней и еще ряду неоднозначных заявлений. Предложения по изменению Трудового кодекса сделал председатель комитета по рынку труда РСПП, Михаил Прохоров.

Сможет ли вывести крупнейший профсоюз России два миллиона человек – большой вопрос. На протяжении всей постсоветской истории России, мобилизационные возможности ФНПР снижались, одновременно, падало членство в организации. Кроме того, в последнее время нарастает активность профсоюзов, позиционирующих себя как радикальные, по сравнению с ФНПР. Это леволиберальный профсоюз «СОЦПРОФ», крайне левый профсоюз «Защита труда» и другие.

Дело в том, что крупнейший профсоюз России, говоря словами Михаила Булгакова, испортил «квартирный вопрос». После распада Союза, ФНПР оказалась правопреемником системы советских профсоюзов ВЦСПС, «унаследовав» несколько тысяч объектов недвижимости по всей стране. Проблема была в том, что права собственности изначально были шаткими, так как большая часть «собственности» в распоряжении ВЦСПС была общенародной (читай государственной). Поэтому уже правительство Ельцина легко шантажировало ФНПР конфискацией недвижимости и роспуском организации как коммунистической. Это был один из «врожденных» пороков этого профсоюза, наряду с закостенелой бюрократической структурой. Он задал дальнейшую колею развития: отказ от протестной мобилизации в обмен на сохранение прав собственности. Важным шагом в этом направлении стала поддержка ФНПР нового Трудового Кодекса 2001 года, принятого, фактически, в интересах работодателей и серьезно ограничивающего возможности малых профсоюзов.

Вполне логично, что сегодня рабочие, зачастую не видя поддержки ФНПР, обращаются к более радикальным профсоюзам. Не случайно самые «громкие» победы рабочих над работодателями на крупных заводах (Ford во Всеволожске, АвтоВАЗ в Тольятти, «Сургутнефтегаз» в ряде городов) совершались без помощи ФНПР.

В таком случае, профсоюз начинает терять свою ключевую функцию защиты интересов рабочих перед работодателями и приобретает качество корпоративности в понимании Филиппа Шмиттера: он оказывается встроенным в иерархичную систему отношений, где представительство интересов социальной группы монопольно закреплено за отдельными корпорациями. Они взаимодействуют с государством и «лицензируются» им. На место конфликта «профсоюз – работодатель» приходят симбиотические отношения «профсоюз – государство».

Похожая история происходит и с «профсоюзом олигархов» РСПП. В 90-х власть предпочитала не иметь дел с ассоциациями работодателей, крупный бизнес лоббировал свои интересы в индивидуальном порядке. А после выборов 1996 года двери кабинетов высших чиновников оказались открытыми для бизнесменов, вложившихся в избирательную кампанию. С приходом Владимира Путина начинается известный политический курс на «равноудаление» бизнеса от власти. В итоге, РСПП становится важным каналом, через который крупнейшие работодатели могут донести свои проблемы до государства. То есть, отношения государства и бизнеса стали более институционализированы. Одновременно, дело ЮКОСа стало примером, показавшим подчиненное положение бизнеса.

Сегодня уже не существует рабочих и работодателей в понимании Маркса как антагонистичных пролетариата и буржуазии. Сегодня в России есть две корпорации – корпорация профсоюзов и корпорация работодателей, которые формально взаимодействуют через трехсторонние комиссии с участием представителей власти. Кстати, партия «Единая Россия» одинаково тесно взаимодействует как с РСПП, с которым заключено соглашение о сотрудничестве, так и с ФНПР, интересы которого представляет один из партийных боссов и давний соратник Шмакова ‑ Андрей Исаев. Однако треугольник «власть – профсоюзы – работодатели» оказывается неправильным, со значительным перевесом в пользу государства и ограниченными возможностями торга со стороны представителей рабочих и работодателей.

Возвращаясь к теме предложений Михаила Прохорова и реакции на него ФНПР, важно вот что. Хотя лоббистский потенциал крупного бизнеса сегодня существенно выше, чем у профсоюзов, но приближаются выборы, и государство не будет принимать непопулярные меры. Поэтому предложения, скорее всего, так и останутся предложениями до 2012 года.

В любом случае, нынешний этап отношений ФНПР и РСПП сложно назвать полноценной конкуренцией, скорее это сосуществование под эгидой государства. А публичная негативная реакция ФНПР на инициативы РСПП – стремление напомнить о себе как о защитнике прав трудящихся. Первомай покажет, каковы сегодня мобилизационные возможности крупнейшего профсоюза.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67