Перед прорывом

Редкий российский политолог и политический аналитик не пытается понять, что такое реальная политика в современной России. Реальная – не в уничижительном смысле тех, кто, вольно или невольно лицемеря, пытается заменить ее реальным или спекулятивным политическим идеализмом, а в смысле реальности, как того, что обнаруживается в действительности, а следовательно и разумности. Статья Глеба Павловского отличается от многих из этих попыток в лучшую сторону. Павловский - один из немногих, кто поставил в фокус обсуждения две действительно важные проблемы, определяющие реальную политику сегодня: удовлетворение ожиданий масс и проблему развития, то есть модернизацию.

С точки зрения Павловского, сложившаяся в 2000-е годы политическая система имела огромные плюсы. Во-первых, она обеспечивала социальную стабильность, а во-вторых, пыталась, как минимум в своем внешнем поведении, подстроиться под общественные ожидания. А социальные ожидания в 2000-е годы были в значительной степени результатом того, что происходило с населением страны в 1990-х годах. А политическая практика первого постсоветского десятилетия показала, что либо проводившаяся в те годы фундаменталитско-рыночная политика была в принципе неверна, либо, если она и была верна, то проводилась вопреки настроениям и социокультурным установкам подавляющего большинства граждан страны. В 2000-е годы власть решила отойти от рыночного фундаментализма, попытавшись начать соответствовать этим установкам: более достойно вести себя на международной арене и более уважительно относиться к внутреннему национальному (в гражданском смысле) достоинству людей. Именно тогда и произошли два события, которые и определили завершение создания образа Владимира Путина как «национального лидера»: бурная реакция на «монетизацию льгот», заставившая политическую элиту проводить более взвешенную социальную политику, и «Мюнхенская речь», в которой Россия увидела себя в качестве возрождающейся державы.

Впрочем, у этого курса были и свои минусы, на которые Глеб Павловский также не преминул обратить внимание. Курс 2000-х годов требовал «постоянной экспансии», то есть постоянных успехов и расширения, что в перспективе оборачивалось требованием все новых и новых материальных ресурсов, то есть развития производственного потенциала страны и наращивания ее материального потенциала, а значит, ее развития.

«Система зафиксированной стабильности» развития, тем более прорыва, дать не могла. Констатация этого факта стимулировала и мотивировала активность реликтовых групп и силы, господствовавших в 1990-х годах, которые сначала пытались объявить «развитием» отказ от системы 2000-х годов в пользу возврата к «идеалам 1990-х», а затем, когда «развитие» было переименовано в «модернизацию», стали стремиться свести понятие «модернизации» производственной базы страны к политической модернизации в смысле явной вестернизации и реставрации системы 1990-х годов. Это, кстати, продолжается и поныне. Однако, поскольку формально данная позиция так и не стала доминирующей, было решено оттрактовать «производственную модернизацию», как неизбежно требующую расширения экономической свободы и введения рыночного фундаментализма. В результате, «модернизация» стала трактоваться как деятельность, которая при соблюдении определенных условий будет осуществляться не самой Россией, не собственными усилиями и трудом ее народа, а благодаря тому, что придут представители «мирового капитала» (в первую очередь западного), и предоставят все необходимое, начиная от денег и технологий и заканчивая рабочей силой.

Подобные надежды не лишены наивности. Спрашивается, зачем представителям тех стран, которые обладают капиталами и технологиями отдавать их России, пусть и с экономической выгодой? Зачем им делать Россию столь же сильной и производственно, и технологически, как и они сами? Ответ здесь может быть только один. Такой сценарий обычно требует политической оплаты, реализации такой политики, которая бы не чинила препятствий деятельности «сильных рас».

К сожалению, пока иного плана модернизации не предложено. Тот же, что все-таки есть, предполагает три составляющие. Во-первых, в экономике – реставрация рыночного фундаментализма, новая приватизация, сокращение реальной социальной поддержки населения, рыночное реформирование образования, культуры, науки и прочих сфер. Во-вторых, в социокультурном плане, новая «десоветизация» («десталинизация»), отказ от того примирительного отношения с советским прошлым, которое было достигнуто в 2000-е годы Путиным. В-третьих, в мировой политике - согласие на отказ от естественных политических амбиций и самостоятельной политики для того, чтобы окупить западные финансовые и технологические вложения в российскую «модернизацию».

Пока российское общество выступает против подобных планов, что подтверждают многочисленные социологические опросы. Опрос «Левада-центра» на тему экономической модели, которую предпочитает российское общество, показал следующие результаты: «основанную на планировании и государственном распределении» - 51%, «основанную на рыночных отношениях и частной собственности» - 31%. Другой опрос о том, чего граждане требуют от власти в плане основного направления политики дал следующие результаты: «жестче контролировать экономику и политическую жизнь в стране» – 63%, «предоставить людям свободу заниматься своими делами и следить только за тем, чтобы они не нарушали закон» - 28%. А уже почти совсем недавние данные об отношении к событиям в Ливии: «Другие страны не должны вмешиваться в конфликт в Ливии, поскольку это внутренняя проблема этой страны и ее граждане должны решить ее сами» - 62%, «Мировое сообщество должно вмешаться в ситуацию и прекратить гражданскую войну в Ливии» - 27%. Несложно заметить, что все эти пары ответов реально близки друг к другу.

Павловский абсолютно прав как в том, что разговор о выборах 2012 года нельзя и методологически неверно сводить к личностям и фамилиям – Путин или Медведев, так и в том, что речь должна идти о позициях, видении повестки дня, видении Будущего. Необходима такая позиция, такое видение будущего и такой план, «Концепт Прорыва», который будет отвечать и ожиданиям общества, и задачам рывка в будущее, «опережающей Модернизации», причем не на рыночных, а, скажем так, на «пострыночных началах». Причем рассчитывать необходимо только на свои силы.

Тот факт, что будущий кандидат в президенты России должен будет предложить нечто подобное в качестве своей избирательной программы, а затем выполнять, вполне очевиден. Ведь, какую бы политику он не выбрал, политику обеспечения стабильности без развития или политику фантастического развития, но если эта политика не будет отвечать повседневным интересам общества, египетским сценарием дело может не ограничиться.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67