Нужны ли власти добровольные охранители

Да, слишком уж часто в нашей стране бывает, что имеющуюся власть защищают от безысходности, ибо другие претенденты на власть – ещё хуже. Мотивация, в принципе, совершенно нормальная. И не было бы в этом никакой трагедии, если бы такое поведение помогало власти не только удержаться, но и стать как-то лучше. Хотя бы в знак признательности и благодарности тем же охранителям, защищающим его по велению своего разума и совести. Но, увы, власть-то слишком часто склонна забывать о своих добровольных защитниках.

Когда ещё в 1905 году поднялось мощное общественное движение в защиту монархии и прочих русских устоев, отдельные деятели правительства начали финансировать издание правых газет, создание черносотенных организаций, а сам государь даже как-то раз принял депутацию «Союза русского народа». Но стоило только отхлынуть революционной волне…, и – прекращаются казённые субсидии монархическим союзам, им ставятся непреодолимые бюрократические препоны, консервативная печать влачит жалкое существование.

При этом власть не перестаёт делать глупости, ведущие её к новой революции, что очевидно для охранителей. Многие талантливые правые политики и публицисты (В.И.Гурко, В.В.Шульгин, М.О.Меньшиков и др.) в этих условиях становятся в фактическую оппозицию правительству. Поддерживая традиционные государственные принципы как таковые, они практически солидаризируются с либералами в их критическом отношении к действующей власти.

В результате, когда в феврале 1917 года рушилась традиционная власть, у неё не нашлось сплочённой когорты защитников ни в армии, ни в государственном аппарате, ни среди интеллектуалов. И позднее, когда развитие революции привело к тому, что даже многие бывшие либералы встали на монархические позиции, их отношение к реальной власти, свергнутой революцией, большей частью всё равно осталось отрицательным. Это был приговор власти, не ценившей своих охранителей, вынесенный самими же охранителями.

* * *

В более близкое нам время чёрную неблагодарность государства чувствовали на себе те, кто всерьёз воспринял лозунги перестройки о совершенствовании и укреплении социализма, не поняв, что те – лишь прикрытие для присвоения общенародной собственности номенклатурой, власть которой эти охранители искренне поддерживали до самого краха ГКЧП.

Во время перестройки на этих охранителей с благоволения номенклатуры лились потоки печатной и непечатной грязи. И даже после окончательного самоупразднения того, за что они ратовали, эти охранители далеко не все поняли, насколько цинично их предали, причём с самого начала.

Третья волна охранительства поднялась у нас в самом начале нового столетия. Это было искреннее движение людей, уловивших в риторике власти какую-то нотку, задевшую живые струны русской души и всколыхнувшую почти погасшие было надежды на то, что власть хочет наконец-то сделать нашу Русь державной и обильной. И вот – прошло десять лет. Вертикаль власти укреплена, «несогласных» разгоняют, партия – снова наш рулевой. А что охранители? Большинство их, за немногими исключениями, находится в положении своих предшественников в начале и конце ХХ века и до сих пор не хочет до конца поверить в то, что власть отвернулась от них всерьёз и надолго и больше в их услугах не нуждается.

Совершенно верно подмечено, что:

1) «Любая командная деятельность охранительской группировки вызывает досаду и раздражение» потому, что наше государство возглавляется «той самой политической элитой».

2) «Наше правительство – обычное среднепакостное правительство современного мира».

3) «Российские охранители служат тому, что есть, в чаянии того, что будет».

Конечно, они правы в том, что объективно они могут ещё оказаться нужными власти. И, как знать, быть может, их опять призовут спасать эту власть всей силой их публицистического таланта. Если успеют призвать, конечно. В феврале 1917-го не успели – слишком быстро всё рухнуло. Они не правы, если надеются на неизбежное субъективное осознание властью своей нужды в охранителях.

Здесь следует отметить ещё вот что. Им кажется, что их используют недостаточно, можно бы и больше. Этим в значительной степени объясняется их нежелание расстаться с иллюзорно-комичным положением «особ, приближенных к императору». Эта иллюзия настолько сильна, что в цитировавшейся статье, очевидно, на полном серьёзе, утверждается: «Кто-то считает большой ценностью то влияние на дела, которое он приобрёл, сидя на своем нынешнем месте. Это влияние позволяет иногда кое-что подправить к лучшему». Уважения достойное самоутешение!

В то время как власть уверена, что использует охранителей (и, соответственно, платит им за их работу) ровно настолько, насколько ей самой нужно, не переплачивая и не меняясь.

Трогательные взаимоотношения власти и её добровольных охранителей как-то очень напоминают знаменитую притчу Гесиода о ястребе и соловье, изложенную древнегреческим поэтом в «Трудах и днях» (стр. 202-212). Аэды почитались обладающими пророческим даром, поэтому не стоит удивляться, что Гесиод взял в качестве примера мелкой птахи именно заливистого соловья, а не какого-нибудь воробья или крапивника. Заливайтесь, сколько сил хватит, но не забывайте о праве действительно сильного! «И пообедать могу я тобой, и пустить на свободу», – заканчивает ястреб свою назидательную речь к соловью.

* * *

Власть в охранителях нуждается слабо. «Когда надо хорошенько вмазать придуркам, в очередной раз зовущим людей на баррикады,… в очередной раз долбануть каких-нибудь революционеров, сепаратистов, террористов, сторонников радикальных либеральных реформ в духе 1990-х и прочих гадов», то охранители являются сами. Это понятно – они действуют ради собственных интересов, ради собственной мечты против тех, кого считают врагами государства, врагами своих идеалов. Эта активность охранителей гарантирована и без поощрения государством! Её не нужно оплачивать! Поэтому охранители в этих случаях совершенно искренни! И народ им верит. Потому что сам ненавидит всех вышеперечисленных «гадов».

И поэтому народ не верит сообществу охранителей, когда оно «произносит хоть слово, хоть полслова в пользу государства, как только появляются материалы, где серьёзные люди с хорошими именами доказывают, что наш президент, наш премьер, кто-то из министров или даже – абстрактно – какое-то государственное учреждение занимается полезным делом»! Потому что такого рода деятельность «команд» не спонтанно-бескорыстна. Все это знают. Потому и не верят.

Две принципиально разные ситуации! Потому и реакция на них различна.

В первом случае охранители защищают не только нежно любимое ими и любящее их государство, но и себя самих в контексте каждой отдельной личности!

Во втором – мы всегда вправе постулировать и, пока нам не докажут иного, верить в то, что имеем дело лишь с хорошо оплачиваемой агитационно-пропагандистской работой.

Власть в охранителях почти не нуждается. Потому что в стране, где власть поддерживают от безысходности, ей достаточно легитимировать себя «от противного». Главное – чтобы любая оппозиция выглядела не менее гадко, чем власть. Ничего больше не требуется, а оппозиции для этого действительно не приходится притворяться. И если возникнет критическая ситуация, когда толпа ринется на баррикады, власть не призовёт охранителей, предоставив им спасаться своими силами (и, тем самым, бескорыстно спасать власть). Главной заботой для неё будет, чтобы оппозиция каким-то чудом не сумела подняться над своим обычным уровнем.

В конечном итоге, охранители гораздо больше нуждаются во власти, чем власть в них. И власть это знает. Ведь кто будет воплощать для охранителей их мечту? К кому они будут «приглядываться спинами»? Чьи подвижки они будут улавливать в чаянии, что «что-то там, кажется, происходит в лучшую сторону»?

Ведь что ни говори, но большинство охранителей на самом деле не способны «оттыкать доходную должностишку и в противоположном лагере». Но не по идейным соображениям. А потому, что не являются пролетариями. Пролетарий по классическому определению – это свободный продавец своей рабочей силы на рынке (не будем разбирать характеристику, что это тот, кто не имеет Отечества – понятно, что это частный случай). В данном случае – продавец своего интеллекта. Пролетарий сродни предпринимателю в том, что его деятельность ориентирована на рыночный спрос.

Так вот, охранитель – не предприниматель и не пролетарий. Государственными служащими по призыву мнят себя по инерции современные охранители, не подозревая, что такого класса больше нет, и им больше подошла бы социальная психология пролетариев.

Но измениться в одночасье они не могут.

Им кажется, что они ещё могут как-то повлиять на власть, чтобы она… изменилась в самом существе своём и, вместо того, чтобы заставлять их торговать своими умениями, взяла бы их на службу. Вместо рыночных отношений – отношения сюзеренитета-вассалитета. Это понятно и тоже уважения достойно. Правда, охранители не хотят понимать, что такое бывает лишь при господстве внерыночных отношений. Так что – или вы пролетарии, нанимаемые властью для выполнения срочной работы, или служащие аристократы, интеллектуальное дворянство.

Но если вы в самом деле аристократы, не ждите, что мир изменится сам и падёт к вашим ногам. Вы должны изменить природу этой власти. Любым способом. Даже перестав служить «той самой элите», если её уже не переделать. Иначе вы никакая не интеллектуальная знать, даже не пролетарии умственного труда, а – интеллектуальные кнехты, умственная чернь.

Всё сказанное в полной мере относится и к автору сего текста.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67