Моя хата с краю

Всем хорошо известно высказывание Карла Маркса, подсмотренное им якобы у Гегеля о том, что все события в истории происходят дважды – сначала как трагедия, а затем как фарс. Очень может быть, что в истории так оно и есть на самом деле. Но интересно, можно ли то же самое сказать про кино? Посмотрев на днях фильм "Последний дом слева", решительно пришел к выводу, что в кино, по крайней мере в этом случае, все обстоит ровным счетом наоборот. Оригинальный фильм, снятый тогда еще начинавшим молодым режиссером Уэсом Крейевном, по сравнению с новым выглядит детской забавой, скорее наигранной трэшовой комедией, чем хоррором. Но обо всем по порядку.

Спойлер, пожалуйста

Мэри Коллингвуд – молодчинка – спортсменка и красавица, разве что не комсомолка. Год назад с ней приключилось несчастье: погиб братишка. Родители, пытаясь забыться и расслабиться, едут загород подальше от людских глаз и везут с собой теперь уже единственное дитя, в котором не чают души. Разбалованная и меланхоличная Мэри берет родительскую машину и уезжает проведать старую подружку. Вместе они встречают молодого паренька, любезно пригласившего их к себе в мотель отведать наркотиков. А пока они развлекаются, в комнату входят еще несколько людей, не таких добродушных, как мальчуган.

Люди эти – безжалостные убийцы, воры, насильники и далее по списку – не особенно расположены отпускать добычу, саму пришедшую к ним в руки. Бандиты берут в заложники девушек и автомобиль, а затем отправляются в путешествие. Однако уехать далеко не получилось: серьезная авария, случившаяся по причине резких движений девушек, нарушила все планы. Разъяренные бандиты, вдоволь поиздеваясь, жестоко убивают своих жертв.

Далее происходит вот что. Измученные дорогой, усталые, избитые и измокшие от проливного дождя, преступники находят убежище в доме только что убиенной ими Мэри Коллингвуд. Хозяева радушно встречают гостей, оказывая им первую медицинскую помощь, угощая горячим шоколадом и, в конец концов, укладывая спать. Однако выясняется, что спортсменка и красавица Мэри, раненная в плечо, не утонула как Чапаев посреди реки, но, собравшись с силами, не ясно каким образом, добралась до отчего дома. Увидев свою дочку бездыханной, родители понимают, что пригрели на груди змей. Из дома никуда не деться – ни убежать, ни уехать, ни уплыть. Остается одно: нанести удар первыми. И они его нанесут. Ох, как нанесут. И "мстя их будет жестока".

Мир во зле лежит

Рука об руку в фильме идут две идеи, которые не очень-то хорошо сочетаются между собой. Первая – проповедь традиционных ценностей обыкновенной американской семьи. Когда ситуация становится критичной, говорят нам, можно и нужно сделать все, чтобы сохранить свою семью и обезопасить ее жизнь. Однако тут же нам подают и еще одну (вторую) идею, плохо пересекающуюся с современными религиозными устоями, - злу нужно противостоять силой, и силой жестокой, превосходящей порой самое зло.

Со времен осевого времени и появления этических религий (христианства и буддизма) среди людей утвердилось понимание, что есть нечто называемое "совестью". Это последнее означает, что "нравственность", моральное сознание человека основывается вовсе не на сиюминутных желаниях индивида, а на чем-то гораздо более общем и высоком. Месть, конечно, допустима в ряде случаев, но она всегда – зло, пусть и необходимое.

За совершением акта мести должно следовать раскаянье или, по крайней мере, сожаление от осознания того, что кому-то был нанесен урон. В фильме же отсутствует всяческое представление о сожалении, он советует действовать по принципу талиона или даже более жестоко. Следовательно, если и можно говорить о том, что он защищает семейные ценности, то семью здесь нужно понимать на уровне родоплеменного общества с его безусловным оправданием мести и только.

Таким образом, наша первоначальная точка зрения на то, что фильм ратует за семью, должна быть пересмотрена. И дело здесь в том, что Уэс Крейвен, долгое время эксплуатировавший молодежные ужасы, скорее нападает на ценности американской семьи, чем защищает их. Хотя это не так очевидно в новом фильме, тем не менее, в конечном счете, мы можем прийти лишь к такому выводу. Особенно наблюдая за тем, как глава семьи, когда все уже кончено, жестоко убивает обидчика.

За тридцать лет до сего дня

Дело здесь вот в чем. В 1970-е, когда подобные фильмы ужасов были чрезвычайно популярны, один за другим выходили хиты типа "Техасская резня бензопилой", "Хэллоуин" и "У холмов есть глаза". По крайней мере, "Резня" и "Холмы" были посвящены одной очень конкретной теме – семье, точнее – разложению традиционной буржуазной семьи. И в "Бензопиле", и в "Холмах" главными обидчиками положительных героев оказывается тоже "семья", только другого происхождения, будь то партизаны-каннибалы или просто кровожадные психи. Правда, с "Холмами" дело обстояло сложнее, так как в центре повествования – противостояние двух семей: традиционная консервативная семья среднего класса (жертва) и агрессивное притесняемое меньшинство "мусорщиков" (охотники).

Самое важное здесь то, что на оба фильма были сняты римейки в первой половине 2000-х. Изменилась ли у фильмов идеология? В "Бензопиле" главное – стилистика и общий настрой. А вот у "Холмов" идеологический посыл был усилен в разы. Теперь постоянно понукаемый "чужак-демократ", выступающий против насилия и оружия, в семье консервативных республиканцев оказывается единственным, кто способен нанести отпор каннибалам, забыв про свои идейные убеждения. В чрезвычайной ситуации именно пацифист должен взять на себя функцию главного защитника остатков собственной семьи.

А теперь скажем, что оригинальный фильм "У холмов есть глаза" был снят тем же самым Уэсом Крейвеном, как и оригинал нынешнего "Последнего дома слева". В отношении последнего нужно особенно отметить, что идеология старого фильма была не просто сохранена, но и выражена более ясно. В отличие от "Соломенных псов" Сэма Пекинпы, где главный персонаж вынужден проявить жестокость, впадая в аффективное состояние, лишь ради того, чтобы защитить слабых и близких, персонажи "Последнего дома" жестоки изначально, они сохраняют хладнокровие и самообладание, не задумываясьубивая обидчиков. Не просто семья, но и вообще человек вообще, согласно Крейвену, по природе жесток и коварен. Сколько ни притворяйся гостеприимным и радушным хозяином, в ситуации "естественного состояния" ты, не мигнув и глазом, умертвишь своих гостей, как только они превратятся в обидчиков. Человек является дикарем, но не добрым, как у Руссо, а злым, как у Гоббса. Так что ни про какую важность семьи в новом "Последнем доме слева" на самом деле нет и в помине. Однако интереснее всего вот что.

Не хочешь загубить дело, найди француза или грека

Уэс Крейвен уже давно бросил дурную привычку снимать жестокие фильмы типа "У холмов есть глаза" и "Последний дом слева". Оставил он и затею снимать что-то мистическое типа "Змей и радуга". Медленной поступью он шел к тому, чтобы снимать если не убогие комиксы, как "Болотная тварь", то живенькие слэшеры типа "Кошмар на улице Вязов", которыми совершенно точно нельзя испугать молодежь. Так он дошел до того, что стал снимать уже не хоррор, но молодежный саспенс "Крик" в его многочисленных вариациях. В начале 2000-х мечтой Крейвена стало создать "новый тип триллера", как назвал это сам режиссер, что он и попробовал сделать в фильме "Ночной рейс".

Однако, кажется, ему надоело быть мягкотелым и, уже убеленному сединами, снимать кино на потребу необразованной молодежи. А вместе с тем не только силы уже не те, но и назад дороги нет – от какого никакого, а от относительно приличного кино назад в трэш вернуться тяжело. Новый тип триллера делать нужно, а каким макаром – пока не ясно. Тогда Крейвен (надо отдать должное – один из самых креативных мастеров ужасов) пошел ва-банк. Он, хитрый, придумал сделать "новый триллер" из "триллера старого", решив заново снять свои самые жесткие фильмы, с которых и начинал свой творческий путь. Но самому снимать "жесть" уже не прилично, и тогда он, по-прежнему хорошо относясь к молодежи, стал искать юных талантливых режиссеров, достаточно наглых для того, чтобы снять шокирующие, жесткие фильмы.

Он нашел их в лице француза Александра Ажа и грека Дениса Иллиадиса. Посмотрите их ранние фильмы ("Высокое напряжение" Ажа и "Хардкор" Иллиадиса), чтобы убедиться в том, что они являются достойными людьми, которым суждено популяризовать творчество Крейвена. Возвращаясь к своим былым идеям и формам, но, отдавая воплощать их другим людям, Крейвен как бы говорит нам: "Моя хата с краю…". Оставаясь якобы не при делах, он, как мы это видим, сохранил дух и идейный настрой своего творчества. Крейвен остался прежним, несмотря на то, что якобы уже давно перестал проповедовать былую идеологию. Сегодня, спустя тридцать лет, он продолжает потчевать нас идеями о злой человеческой природе. Согласны мы с этим или нет, но римейки-то его хороши. Надо отдать должное, просто восхитительные римейки, ни в чем не уступающие оригиналам.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67