Ленин и олени

В Норильске открылся фестиваль современного искусства «Таймырский кактус». Кажется, будто название - шутка. Но в норильских теплицах вызревают даже ананасы, правда, далеко не в промышленных масштабах. Так же редка здесь и современная культура. Хотя в городе – знаменитый Заполярный театр, где в свое время играл и заключенный местного концлагеря Георгий Жженов, и вольнонаемный Иннокентий Смоктуновский, но в интернете не найти ежемесячного репертуара театра. В интернете вообще мало норильской культуры, все больше разборок вокруг «Норникеля», воспоминаний о том, как было при советах да жалоб на экологию.

Экология в Норильске знаменита на весь мир. Как посмотришь на снимки, сделанные из космоса, так от обилия цвета прямо в глазах рябит. Говорят, у труб местных заводов даже отпилили верхушки, чтобы меньше разносилось гадости по свету, но это не мешает канадцам регулярно выставлять счета за ядовитые облака, а нашим – так же регулярно их оплачивать. В итоге над городом порой зависает такое облако, а по дороге из аэропорта попадаешь в такие туманы, что тихо думаешь: «Здравствуй, сталкер!». Так что не только температурные перепады и неожиданно появляющийся сладковатый привкус газа в воздухе поражают гостя с материка (когда в майской Москве было уже за 20, на Таймыре ветер все еще гулял при минус 10, именно от ветра и зависит, с какого комбината «дует» сегодня). А уж когда видишь Ленина в начале Ленинского проспекта, восторженно протягивающего руку в сторону заводов и горы Шмидта, у подножия которой построен мемориал памяти жертв сталинизма, вспоминаешь о машине времени: может, ее здесь изобретали. Хорошо, что посередине этого же самого Ленинского проспекта стоит уже памятник северному оленю. Поначалу рога у него были настоящие панты, но их так часто обламывали, что пришлось сделать их из металла. Живых оленей вблизи Норильска давно уже не встретишь: тундра вокруг выжжена химическими дождями, ягеля не найти.

В этом пространстве между Лениным и оленем в каком-то смысле и расположился «Таймырский кактус».

Вообще-то Норильск сегодня – это сразу четыре города, включая Талнах, Кайеркан и Оганер, построенные на отдалении от комбинатов.

Сам фестиваль проходит лишь в новом Норильске (в старом, построенном зеками в конце 30-х – начале 40-х, сегодня уже никто не живет, там остались заводы и предприятия), зато сразу в нескольких местах, от библиотеки и музея до театра и Городского центра культуры. В библиотеке – встречи с писателями и поэтами (в этом году приглашены Леонид Юзефович и Мария Голованивская). Был неожиданный совместный вечер Веры Павловой и Тимура Кибирова. Представить двух более разных поэтов невозможно. Но тут, когда сошлись на одной сцене … (так и хочется заговорить про лед и пламя, воду и камень, но образ явно неточен)… в общем, эффект случился из числа сверхъестественных.

Вера Павлова была еще и в биографическом шоке. Как раз в Норильске жили ее родители перед ее рождением. Путешествие к дому, где зародилась ее собственная жизнь, была связана с мистикой кинематографических размеров: когда Вера Павлова стояла у заветного места, у нее вдруг остановились часы.

Норильск вообще оказывается местом с одной стороны мистическим, с другой – историческим, но в особом, советском значении. Нынешний «Таймырский кактус» проводится фондом Михаила Прохорова в пятый раз. Гости прежних лет тоже часто обнаруживали свою связь с этими местами. Так, в один из прежних фестивалей Андрей Бильжо разыскивал в местном музее материалы о своем деде, расстрелянном в одном из лагерей. И так едва ли не с каждым третьим гостем.

Темой 2009 года стал девиз «Это любовь!» (а прежде были и мода, и еда). Кажется, будто любое произведение искусства связано с любовью – если не к ближнему, так к себе, если не к природе, так к богу. Так что и немой фильм Бориса Барнета «Девушка с коробкой» с живым сопровождением Алексея Айги и ансамбля «4’33», и песни группы «Ундервуд» (за «Гагарина» зал, казалось, готов был отдать последнее), и пронзительный спектакль Руслана Маликова «Парикмахерша» в исполнении московского театра «Практика» - все это вызывало у публики энтузиазм, который редко уже встретишь в столице. Стоячие овации в залах Норильска – норма жизни, а сам фестиваль сопровождается ажиотажем, который успокаивает культурных скептиков. Одна книжная ярмарка чего стоит! Самолетом из Москвы привозят много качественных книг (в этот раз – 13 тысяч, до кризиса было и по 15 тысяч), и стоят они вдвое, а то и втрое дешевле обычных книжных цен в городе, где редко найдешь современного прозаика или биографа дешевле чем за 800 или 1000 рублей. Неудивительно, что народ тащит альбомы по искусству и мемуары сумками, а организаторам в прежние фестивали приходилось дозаказывать самолет с книгами. Тут-то и понимаешь, что главная проблема книгоиздания в России – не поддержка издательств, а налаживание адекватной системы книгораспространения. Пока что попса и цены душат Пастернака и современную литературу.

Билеты на многие представления порой продаются в первый же день, а «Музейная ночь» и вовсе стала хитом, не знающим себе равных. Здесь и вернисаж двух выставок, и чтение средневековой поэзии, и перформанс Андрея Бартенева, и концерт французского шансона XVI века в исполнении лютниста Петра Айду. Понятие ночи в условиях полярного дня, наступившего как раз 19 мая, выглядит довольно условным. Но безусловно каждый раз нежелание людей покидать музей в заявленные три часа ночи. Приходится специально придумывать какие-то события на улице, чтобы выманить их из залов.

Музей истории и развития НПР (Норильского промышленного региона), где все это происходит, во многом сделан в европейских традициях – это касается и его структуры в целом, и принципов показа экспонатов. Говорят, у музея хорошие архивы, но что удивляет, так это какая-то недоговоренность, недопроявленность лагерной темы в постоянной экспозиции. О заключенных и лагерях НКВД здесь упоминается, но как бы между делом, словно это один сюжет из многих. Хотя материалов должно хватать, пусть многие из них до сих пор находятся в закрытых архивах. Когда спрашиваешь об этом норильчан, те отвечают по разному. То ли денег не хватило именно на эту часть экспозиции, то ли при переезде из старого здания не сохранилась часть экспонатов выставки, посвященной норильским лагерям. Но слышал я и другие версии: тема лагерей вообще не обсуждалась в городе вплоть до начала 2000-х годов. Ведь многие дети бывших охранников, как и дети заключенных, по-прежнему живут в городе. И первым будет, дескать, неприятно, если имена их родителей вдруг появятся в том же музее на стенде, посвященном палачам (а именно так, например, сделали в Перми, в музее знаменитых «Пермских моторов»).

Говорят, лишь посещение Путиным «Норильской Голгофы» в марте 2002 (большой мемориальный комплекс у подножия горы Шмидта, она же Шмидтовка, где были первые рудники) во многом изменило ситуацию. Вряд ли, конечно, минута памяти с непокрытой головой на 40-градусном морозе столь кардинально повлияла на массовое сознание. Но, говорят, именно после того визита «Норильский никель» стал поддерживать местный «Мемориал». И именно в это время стала выходить поразительная серия мемуаров «О времени, о Норильске, о себе…». Под редакцией Галины Касабовой ее издает московское общество норильчан. 12 томов. Почти десять тысяч страниц истории страны, которая по-прежнему не хочет знать правды о своем прошлом.

Еще в прошлом году фестиваль был главным ньюсмейкером в местных СМ, и вся элита осчастливливала своим присутствием его открытия. Сегодня ситуация изменилась. Собственно «Таймырский кактус» оказывается лишь фоном в отчетах. В телерепортажах речь идет не столько о гостях – а среди них московский куратор Антонио Джеуза и Андрей Хржановский, лауреат «Золотой маски» челябинский эксцентрик-балет Сергея Смирнова и писатель Мария Голованивская - сколько о сопутствующих обстоятельствах. Например, о выглядевшем заказным и потому скучным пикетом в день открытия «Таймырского кактуса». Полдюжины человек выражали свое «фи» Прохорову. Перестав быть совладельцем «Норникеля», в глазах некоторых он лишился и той магии власти, без которой те не в состоянии воспринимать мир.

Но фестиваль – не место для разборок. Стоимость его понятна: лишь один авиабилет из Москвы и обратно стоит около 30 тысяч рублей (а всего фонд культурных инициатив вкладывает в культуру Красноярского края 28 миллионов рублей в год). При этом билеты на спектакли и концерты не превышают 150 рублей, что для норильских зарплат – в среднем между 16 тысячами в «комуналке» и 40 тысячами у шахтеров – важно. Но вместо анализа программы «Заполярный вестник» после открытия «Кактуса» дает репортаж с «коралловой свадьбы» одного из своих читателей (коралловая – это 35 лет, если кто не знает). В другой газете – подборка высказываний с интернет-форума, бесценный по своему материал о том, как воспринмается современное искусство народом. Но нет ни комментария этих простодушных в большинстве своем высказываний, ни тем более полемики с ними.

Вытеснения, как известно, бывают разной природы, и у региональных СМИ они явно другие, чем у СМИ общенациональных. Но подобные обстоятельства места, как и экология, и экономика, не лишают горожан, вместе с большинством северян, приветливости и доброжелательности.Для таких и сыграть, и попеть не жалко.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67