Как быть с молодежью

В среду, 22 декабря, состоялся предвыборный съезд Молодой Гвардии «Единой России». Большинству он запомнился не выборами нового руководства организации, а тем, что к движению присоединилась Анна Чапман. Вступление экс-шпионки в молодежное крыло партии власти символизирует одну простую вещь: у молодогвардейцев, как и у «наших» проблемы с имиджем и восприятием у широкой публики. За последний год провластные молодежные движения успели попасть в ряд неприятных историй. Самые громкие из них – инсталляция с головами оппозиционеров и правозащитников на озере Селигер и фальшивые фотографии с мест тушения пожаров этим летом. Однако здесь дело не в самих движениях. Форма участия молодых людей в политике, степень ее институционализации, протестности и конвенциональности зависят от тех базовых условий, которые должно создавать государство. Эти условия и называются государственной молодежной политикой.

Что такое молодежная политика? Это не что иное, как попытка воспитания идеального гражданина. При этом государство само выбирает критерии идеальности в соответствии со своими интересами. Мишель Фуко назвал бы это дисциплинарной властью. Власть здесь предстает не как источник правового ограничения, а как инстанция, содержательно задающая поведение людей через политическую педагогику. Как правило, для всех стран обязательной является патриотическая «начинка» воспитания, остальные параметры задаются произвольно: молодежь должна рожать или служить в армии, заниматься бизнесом или ходить на митинги и т.д. В частности, интересен пример Китая, который сейчас пытается воспитать новое поколение, основываясь одновременно на принципах идеологической верности и профессионализма. То есть, чтобы молодежь была и «красной», и заканчивала университеты Лиги Плюща [ассоциация 7 лучших университетов США].

Если обратиться к истории нашей страны, то в Советском Союзе, как и в большинстве стран, ориентированных на утопию, молодежи как строителям нового порядка уделялось значительное внимание. Комсомол также играл важную роль «приводных ремней», соединяющих власть и общество, делающих возможной коммуникацию между ними. Помимо этого комсомольская молодежь служила важным каналом ротации политической элиты, имея определенное алиби политической благонадежности. В целом, проводилась инклюзивная, включающая молодежная политика. Власти была интересна вся молодежь как важный источник мобилизации и носитель идеи строительства нового мира. Те же, кто не хотел играть в «единственную игру в городе», исключались из каналов социальной мобильности, оставаясь на нижних ступенях социальной иерархии.

* * *

В отличие от СССР в современной России молодежная политика далеко не столь последовательна. С момента создания в 1991 году госкомитета по делам молодежи, он регулярно перебрасывался между различными министерствами и агентствами, параллельно меняя свой формальный статус на департамент молодежной политики и управление по делам молодежи. Это было похоже на игру, когда нужно как можно быстрее отдать мяч другому, чтобы не проиграть. Только в роли мяча выступает «ненужная» молодежная политика.

Основная причина непоследовательности, на мой взгляд, состоит в том, что российское государство так и не выработало свой образ идеального гражданина, оно само не понимает, кого хочет растить. С одной стороны, очевидна необходимость модернизации. Для модернизации нужны в первую очередь профессионалы, заканчивающие лучшие российские, а также иностранные вузы, после чего возвращающиеся в Россию. Росмолодежь ясно чувствует запрос на модернизацию. В ответ на него в молодежном лагере на Селигере появляется международная смена и отдельная секция инноваций. Что само по себе хорошо, но явно недостаточно для полномасштабного технологического прорыва.

Второй взгляд на российскую молодежь вытекает из интересов элиты к самосохранению. Здесь примечательна недавняя речь Владислава Суркова, призвавшего представителей провластных молодежных движений тренировать мускулы перед новым избирательным циклом. В этот же тренд вписывается и недавнее выступление единороссов из государственно-патриотического клуба, призвавших сокращать образовательную программу за счет естественных наук и больше времени уделять патриотизму молодежи.

Очевидно, что второй подход, это подход боевых отрядов, молодежных организаций, наподобие украинской «ПОРА» и сербского движения «Отпор». Иными словами, это элемент технологии цветных революции, перевернутый наоборот. Мобилизация, поставленная на службу режиму. Не случайно, что движение «НАШИ» было основано в начале 2005 года, вскоре после оранжевой революции на Украине и как реакция на нее.

Конечно, второй подход к молодежи как к «мускулам» режима может иметь свои перспективы, но непонятно, как это может соотноситься с целями модернизации. Разделить движения на боевое и интеллектуальное крыло?

Говоря о молодежных движениях, я, фактически, подразумеваю только прокремлевские организации. Потому что остальные политические силы не могут поддерживать жизнеспособные молодежные подразделения. Из всех партий самое работоспособная молодежка была у «Яблока». Однако вслед за общим спадом активности партии деятельность молодежного «Яблока» также локализовалась в нескольких крупнейших городах, в частности, в Санкт-Петербурге.

Этот перекос в сторону провластных организаций влечет за собой еще одно следствие. В современной России, на мой взгляд, молодежная политика становится эксклюзивной, исключающей. Молодые люди делятся на две неравные группы: наши и не наши. Одна группа получает государственное финансирование, благоприятные административные условия и внимание СМИ. Вторая группа молодежи, включающая аполитичных людей и всех участников неформальных движений, оказывается предоставлена сама себе.

Именно здесь, на мой взгляд, и берут начало события Манежной площади. Будучи неконтролируемой и неуправляемой (или же, напротив, искусно манипулируемой) молодежь приводится в движение легким нажатием на триммер этнического национализма. События на Манежной и у «Европейского» показали, что есть другая не «наша» молодежь, о которой незаслуженно забыли. Перефразируя известное выражение, получается, что «если политики не занимаются молодежью, молодежь займется политикой». Националистические беспорядки в Москве и в России также подняли тему эффективности провластных движений. Если «Наши», МГЕР, Румоловцы – это «мускулы режима», то где были они, когда митинговали фанаты и националисты? Напомню, антифашизм – официальная идеология движения «Наши». А 4 ноября движение провело акцию против фашизма, в которой приняло участие около 15 тысяч человек.

* * *

Таким образом, перед властью сейчас стоят два основных вызова. Во-первых, нужно определиться с направлением молодежной политики. Мы собираемся растить мускулы или мозги? Рискну предположить, что второе направление лучше соотносится с политикой модернизации Дмитрия Медведева. Во-вторых, что делать с молодежью, не включенной в систему коммуникаций? Ответом здесь может быть только работа над новой концепцией и стратегией государственной молодежной политики РФ. Но, в целом, интересен будет опыт Китая по совмещению идеологии и профессионализма у нового поколения.

Психологи говорят, что имеет значение только то, что происходит с личностью до 12 лет. В политике все наоборот – существенно то, что происходит с человеком после 18 лет. Исследования по политической социализации молодежи показывают, что самым важным каналом социализации является не семья и не «уютная жэжэшечка», а общение человека на улице со знакомыми, приходящееся на возраст 16-17 лет. Кажется, в субботних беспорядках в Останкино молодых людей такого возраста было больше всего… Власти впору задумать о том, кто станет их базой электоральной поддержки в следующих электоральных циклах.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67