Эхо Волынской резни

Волынская резня, как в польской традиции называется операция УПА по очистке от польского населения обширных территорий на Волыни и Галичине в годы Второй Мировой войны, снова стала важной темой в польско-украинских отношениях. По этим событиям уже давно шло следствие в польском Институте национальной памяти (IPN), направленное на признание их геноцидом польского народа. В 60-ю годовщину начала резни, в 2003 году, Польша предприняла активные действия для символического признания украинской стороной своей исторической вины.

Конечно, под видом «исторического примирения». Тогда президенты двух стран открыли памятник её жертвам и сделали совместное заявление – правда, в максимально обтекаемых формулировках. Тогда же польское социологическое агентство OBOP подсчитало, что только каждый седьмой поляк более-менее осведомлён в этой проблеме, а половина граждан Польши вообще о ней не слышало. Эти результаты произвели шокирующее впечатление на польскую элиту, в связи с чем была поставлена задача просвещения общества в сущности случившихся тогда событий. Впрочем, политические условия последующих лет не способствовали обострению этого вопроса. В 2007 г. польские депутаты от националистической Лиги Польских Семей попытались провести признание резни геноцидом в Европарламенте, но успеха не имели. И вот только в этом году (15 июля) Сейм Республики Польша созрел для принятия специальной резолюции, имеющей, впрочем, чисто политический характер.

Резолюция польского сейма отражает общепольский настрой, связанный с разочарованием «оранжевой» перспективой Украины и свидетельствует о возрождении старого, вполне привычного для поляков отношения к украинцам. Старый стереотип украинца как «резуна» и любых народных движений на Кресах как разгула преступных банд никуда не делся. Напомню, что до «Оранжевой революции» по большинству соцопросов украинцы обыкновенно лидировали в списках народов, к которым поляки испытывали самые негативные чувства. Потом было очарование новой перспективой, будто украинское националистическое движение, овладев массами, может окончательно оторвать Украину от России и подарить её Польше как околоевропейскую зону влияния. Эти новые настроения были действительно массовыми и на какое-то время сильно изменили отношение к украинцам в Польше. Но ненадолго, и теперь об этом приходится разве что вспоминать.

При этом Польша по-прежнему старается быть очень дружелюбна к Украине. Это проявилось и здесь: в резолюции всё подано в крайне мягких формах. Для сравнения, если о Катыни открыто принято говорить как о геноциде (при том, что геноцидный характер тех событий доказать вряд ли невозможно), то здесь Волынская резня мягко названа «массовыми убийствами, имеющими характер этнической чистки и признаки геноцида». Это при том, что геноцидный характер проводимых УПА действий вряд ли можно ставить под сомнение: цель «деполонизировать» регион (то есть очистить территории от польского населения) ставилась открыто и прослеживается по документам.

Польша ещё надеется на дальнейшее сближение с Украиной и старается держаться в рамках дружественного тона, однако эти надежды уже не столь сильны и актуальны, чтобы отказывать себе в проведении собственно польской исторической политики. А она неизбежно вводит Польшу в противостояние с Украиной по целому ряду спорных вопросов.

Здесь надо учесть, что польскому самосознанию свойственна сосредоточенность на мартирологии, когда вся история польского народа представляется как история безвинной жертвы и страдальца – в разные эпохи за христианскую веру, за европейское просвещение и за демократические идеалы, а в целом – за «польскость». Обидчиками родной страны представляются почти все соседние народы. Поскольку сама Польша принимается как средоточие Добра, то мессианской задачей любого поляка представляется донесение до обидчиков греховности их поступков и склонение к покаянию.

По сути, вся внешняя политика Польши основана на требовании к другим странам признавать свои вины перед нею, каяться и пытаться загладить проступки прошлого. При чём так поляки относятся не только к прямым обидчикам, но и к «историческим союзникам» (тем же США, Великобритании и Франции), которые виновны в недостаточной поддержке Польши в её трудные минуты, а нередко и в её откровенном «предательстве».

Внушение другим странам комплекса вины перед Польшей и дальнейшая его эксплуатация – одна из основ польской политики и – шире – польского понимания своего места в мире и должных отношений с другими странами. Понятно, что и отношения с Украиной должны строиться на основании внушения ей понятий об «исторической вине» перед Польшей. И так как пропольская составляющая «оранжевого» периода почти иссякла, то Варшава постепенно возвращается к своему традиционному подходу. Разумеется, эта политика не нацелена на то, чтобы конфликтовать с Украиной и вообще как-либо портить с ней отношения. Как раз наоборот: внушение комплекса вины перед Польшей должно сделать Украину ещё более пропольской, ещё более надёжным союзником и «подмастерьем» в европейской политике.

Есть и такой аспект события, как развернувшаяся во всём регионе Центральной и Восточной Европы своего рода «геноцидомания». Нахождение в прошлом событий, которым можно придать этноцидную или геноцидную трактовку, а потом на этом основании потребовать на международном уровне признания вины и компенсаций – это уже что-то вроде местного вида спорта. И, конечно, польская историческая политика не может обойти это стороной. Относительно событий Второй Мировой войны Польша исходит из концепции «трёх геноцидов»: в те годы поляки пережили геноцид от двух «империй Зла» - Третьего Рейха и Советского Союза, и ещё геноцид со стороны украинских националистов. Ответственность за последний, кстати, также отчасти возлагается и на немцев (что понятно), и на СССР, благодаря недавно появившейся, но уже озвученной на весьма высоком политическом уровне (маршалком Сейма Брониславом Коморовским) теории о якобы подстрекательской работе советских органов на Волыни.

Впрочем, те или иные вины соседних народов находятся в любые исторические эпохи. Кстати, России стоит обратить внимание на принятие польским Сеймом накануне обсуждаемой резолюции другой, в которой почитается память жертв сталинского террора ещё в предвоенные годы на территории СССР. Говорится о примерно 150 тыс. поляков, репрессированных в 1930-е гг., и этим репрессиям опять же придаётся геноцидная трактовка, так как они объединены общим понятием «польской операции НКВД». Впрочем, сам термин «геноцид» и его производные в резолюции всё же не употреблён.

Есть и ещё одна причина, из-за которой Польше выгодно актуализировать события резни на Волыни: это память об операции «Висла», имевшей откровенно этноцидный характер. Очищение в 1947 г. от восточнославянского населения весьма обширных старорусских земель, подаренных Сталиным Польше после войны – печальный факт истории, который по сей день не осуждён. Украина имеет основания поднимать вопрос о польской вине перед украинским народом, а возможно и требовать особого почтения памяти тех событий. Патриотические организации Украины, особенно на Волыни и в Галичине, нередко выражают своё мнение о необходимости в будущем возвращения всех этих земель Украине. Память об этом событии может поставить Польшу в положение, обратное желаемому, когда она будет вынуждена сама каяться за грехи прошлого, и хуже того – оправдываться за них перед международным сообществом. Поэтому для исторической политики Польши важнейшей задачей является нивелирование этой угрозы. Один из способов сделать это – привязать операцию «Висла» к Волынской резне как неизбежное её последствие. Это продемонстрировал недавно Бр.Коморовский, однозначно увязав оба эти события и говоря о вынужденности предпринятых мер в связи с преступными действиями УПА. Польша до сих пор не выразила официальную правовую оценку акции «Висла», как и самой идее «окончательного решения украинской проблемы в Польше». Принятие политических заявлений по поводу Волынской резни – это своего рода система оправдания польских послевоенных действий, призванная не допустить раскрутки этого сюжета на международном уровне. Впрочем, новая оценка не только этого, но и всех послевоенных депортаций мирного населения – это та бомба, которая обещает взорвать спокойствие стран Центральной и Восточной Европы, если только ей позволят сдетонировать. А пока что всё идёт именно к этому. И Всемирный Конгресс кресовян – один из основных организаторов этого процесса.

Хотя ухудшение отношений с Украиной никак не входит в планы Варшавы, всё же несомненно, что усиление польской исторической политики приведёт к заметному обострению противоречий между двумя странами, а, возможно, и изменит сам климат их взаимоотношений. Ведь нет никаких сомнений, что польские обвинения встретят на Украине очень жёсткую ответную реакцию. Менее жёсткую на государственном уровне, но значительно более – на общественном. Трудно не согласиться с польской стороной по поводу оценки характера Волынской резни как сознательно спланированного и проведённого геноцида, но надо заметить, что и польский подход в этом вопросе имеет много огрехов, вызванных однобокостью польского взгляда на проблему. И это уже нашло отражение в заявлениях с украинской стороны.

Резолюция Сейма действительно не учитывает то обстоятельство, что в своих действиях УПА руководствовалась национально-освободительной логикой и никогда не претендовала на отрыв от Польши собственно этнически-польских земель. Так же в польских заявлениях на эту тему не учитывается оккупационный характер действий польских вооружённых частей на этих землях, в первую очередь Армии Крайовой. То есть события Волынской резни вырываются из исторического контекста, не учитывается отчаянное положение местного восточнославянского населения, вынужденного бороться с многовековым польским гнётом за освобождение своей земли. Помимо этого, в резолюции употреблено привычное польское понятие «Кресы», которым поляки обозначают древнерусские и литовские земли, долгое время находившиеся в польском подчинении. Прямой перевод этого термина – «окраины», и за его употреблением естественно видится претензия Польши на исторически польский характер этих территорий.

Такое неосторожное словоупотребление в официальной резолюции вызвало вполне закономерную негативную реакцию на Украине. Здесь мало кто разделяет польское мнение о польскости этих земель, миф о «польском кресовом рае», о цивилизаторской миссии поляков на Кресах и той благодарности, которую местные народы должны за неё испытывать. Но из Варшавы это очень трудно понять.

Во всей этой истории с резолюцией особенно интересно то, что она действительно невыгодна Польше, но она столь гармонично вплетена в саму логику и глубокие традиции польской политики, что её просто не могло не быть. Более того, в последующие годы, я уверен, мы увидим ещё целый ряд политических акций того же содержания. Возможно, даже более резких и откровенных. Польская политика принципиально непрагматична, но она выражает важнейшие стороны польской культуры и, если угодно, выражает движения польской души. Это делает её малогибкой к политической конъюнктуре, но зато весьма последовательной.

А вот для России, как верно заметил один из ведущих львовских историков Ярослав Исаевич, эта сторона польской политики как раз представляет особенный интерес. Если в последние годы о фашистском характере украинского национализма в Польше говорили только деятели Всемирного Конгресса кресовян и отдельные представители интеллигенции, то теперь к этой линии вернулось само польское государство.

Здесь – в отношении к ОУН-УПА и к их идеологии – польские устремления оказываются тождественны русским. Поляков обязывает к этому их историческая политика и их самосознание. Действительно, организаторы той резни до сих пор не осуждены. Но это лишь часть вопроса об осуждении УПА как преступной организации. Ведь УПА ни на одном фронте Второй Мировой не воевала и потому просто избежала послевоенных осуждений. Нельзя забывать о том, что вырезалось тогда совсем не только польское, но и местное автохтонное восточнославянское население, не подчинившееся политике украинизации и не согласившееся с той идеологией украинского национализма, которую насаждала ОУН. Однако это именно та идеология, которая сейчас является на Украине по сути государственной и которая стала доминирующей версией национального проекта. Ответственным за эту резню являлся нынешний герой Украины – политический руководитель ОУН Роман Шухевич. Воинственно антирусский и антиисторический характер этой идеологии, более всего проявляющийся не только в отношениях Украины с Россией, но и во внутренней политике страны, лишает Украину исторических традиций её земель, нравственных основ её культуры, а также делает из неё предельно антирусское государство. То, что тема преступного характера этой идеологии стала подниматься на высоком уровне и в Польше, – очень важный факт, который должен быть использован и Россией, и подлинно патриотическими силами на самой Украине.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67