Часть созерцания, часть познания

От редакции: Фотохудожник Вивиан дель Рио – один из самых «теоретических» художников в современной России: ее работы можно рассматривать как модели созерцания, как опыты работы с реальностью, определения и переопределения самой реальности. Дель Рио не действует в уже заранее данных рамках «сюжетов» и «статусов», но всякий раз переоткрывает свой мир. Ее фотографии – не эксперимент внутри реальности, а эксперимент, который реальность ставит над своими собственными определениями. Как теоретический мир становится живым – об этом мы и побеседовали с художницей.

* * *

Русский Журнал: Фотограф обычно работает с резкостью, контрастами. В отличие от живописи, которая передает глубину, фотограф должен найти эту глубину. Как Вам при этом удается передавать очень мягкие тона, вообще ориентироваться на собственные свойства цвета?

Вивиан дель Рио: Я думаю, что как раз общее у живописи и фотографии – это работа с плоскостью. Каким бы ни был набор инструментов, готовое изображение так или иначе лежит в двухмерном пространстве – будь то холст, бумага или даже монитор. При переходе в ограниченную плоскость изображение из реального превращается в искусственное, и тут уже все зависит от того, что задумал автор. Можно «порвать» эту плоскость иллюзией трехмерной глубины, или, наоборот, остаться в плоскости и оперировать простыми формами и цветовыми решениями. Я стараюсь следовать второму принципу. Для меня не столь важен литературный сюжет, сколько чувственный аспект, позволяющий передать состояние, настроение. Мне важно, что почувствует зритель, прежде чем начнет рассуждать на тему «что я вижу на картинке».

РЖ: Обычно о преображенных красках говорят в связи с иконой. А в фотоискусстве происходит преображение цвета, его пронизывание светом?

В.д.Р.: В иконе все символично, и цвет в том числе. Язык иконы лаконичен, нет ничего лишнего, детали схематичны, цвет условен, главное - это лик святого. Иконописцы часто используют контрастные цвета, которые усиливают звучание иконы.

Цвета, оттенки и их сочетания способны оказывать различное влияние на человеческое восприятие. Например, черно-белая фотография наиболее выразительна за счёт сильного контраста и противоположного воздействия белого и чёрного на человеческую психику.

Что касается света, то он вообще основа основ, без него не было бы не только живописи и фотографии, но и жизни как таковой. Цвет очень сильно зависит от освещения, которое всегда разное: при разных погодный условиях, в разное время суток и в разных частях света. Вот, например, в Тоскане совершенно необыкновенный, струящийся свет. Я попыталась сделать там серию пейзажей, пронизанных светом. В феврале собираюсь показать эти снимки в Самаре.

РЖ: Художник обычно мыслит готовыми образами, а фотограф выхватывает часть действительности. А в какой именно момент начинает мыслить фотограф? Переживается ли создание фотографии как своеобразное размышление?

В.д.Р.: Основная разница в том, что художник может работать над эскизом сколько потребуется, а фотограф принимает решение мгновенно. Но эта разница не так принципиальна: многие фотографы работают с постановкой, требующей длительной подготовки, а современные художники очень активно используют фотографию как эскиз будущей работы. Не каждый щелчок затвора дает готовую фотографию, также как эскиз не всегда становится картиной: после каждой съемки следует тщательный отбор, кадрирование, обработка, печать. Мне кажется, гораздо важнее то, что происходит до создания эскиза или нажатия на спуск — поиск идеи или темы, по какой-то причине интересной именно этому автору, собственно, работа мысли, которая, конечно, зависит от жизненного опыта, желаний и знаний. «Готовые образы» художника, как бы он не изощрялся, все равно берутся из этого мира, из окружающей действительности. Другое дело, что художник может соединить детали по своему усмотрению. Но и у фотографа есть масса возможностей для манипулирования. И в том и в другом случае важно, что человек хочет сказать сознательно или подсознательно.

РЖ: Медиафилософы, как Беньямин или Сонтаг, подчеркивали, что фотография - это скорее опыт действия, чем опыт созерцания. В фотографии мы ничего не "рассматриваем", мы принимаем это или отвергаем. А фотограф обладает навыками созерцания? Он созерцает те действия, которые запечатлевает, или им руководит камера?

В.д.Р.: Если противопоставлять созерцание мышлению - говоря о том моменте, когда разум еще не начал сравнивать, классифицировать и анализировать, но душа уже откликнулась на зрительный образ - то фотограф как никто иной обладает этими навыками. Камера дает ощущение, что можно остановить момент, запечатлеть и запомнить его, а осмысление отложить на потом. Нередко так и получается: в кадр попадают случайные детали, добавляющие или даже меняющие смысл произошедшего.

Так или иначе, работа с камерой – всего лишь часть процессов созерцания и познания.

РЖ: Какая из многочисленных форм современного искусства Вам больше всего близка, больше всего вдохновляет?

В.д.Р.: Больше всего мне нравятся «обманки», когда нечто не является тем, чем кажется, когда художнику удается ввести зрителя в заблуждение, построив иную реальность, используя при этом чрезвычайно простые вещи и явления. Cветовые иллюзии Джеймса Таррелла (James Turrell), оптические ловушки Феличе Варини (Felice Varini), меняющие ощущение пространства и времени, или, например, «Вода и вино» Герда Ролинга (Gerd Rohling), где из частей старых и грязных пластиковых емкостей художник создает объекты, которые при определенном освещении кажутся древними сосудами. В своем проекте «Бессознательная живопись» я старалась сделать нечто подобное - скрестить документальную фотографию с абстрактной живописью. Зрителю кажется, что он видит живопись, а на самом деле это городские стены с хулиганскими надписями и попытки коммунальных служб их ликвидировать.

РЖ: Можно ли сказать, что если в живописи зритель "дан" культурой, то в фотографии он создается, его личность довершается и достраивается в момент встречи с фотографией?

В.д.Р.: Людям гораздо проще воспринимать фотографию, чем живопись, за счет высокой степени реализма изображенного. Они могут не понимать замысла, не замечать композиционного решения, не чувствовать цветовых сочетаний, но они все равно могут видеть узнаваемые детали, что дает иллюзию понимания.

РЖ: Персонаж, которого Вы фотографируете, наделен ли для Вас не только характером, но и голосом, настроением, настроем? Можно ли сказать, что фотография - не только запечатление характера, но и пробуждение в моделях фотографии – речи?

В.д.Р.: В «уличной фотографии» фотограф никогда не знает своих героев. Всю информацию он получает исключительно через зрительный образ, который зависит не только от натуры, но и от снимающего (недаром художники часто изображают в портретах других людей самих себя). С этой точки зрения очень интересно читать подписи под фотографиями и понимать, что человек видит и интерпретирует реальность так, как ему хочется, а не такой, какова она на самом деле. К примеру, на снимке мужчина и женщина, сидящие на одной лавочке спиной друг к другу. На самом деле они, скорее всего, даже не знакомы, но, к примеру, подпись под такой фотографией — «Ссора» поменяет ее восприятие.

Беседовал Александр Марков

Фото с официального сайта Вивиан дель Рио

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67