Варварство с человеческим лицом

От редакции. Сентябрьская депортация тысячи цыган из Франции продолжает обсуждаться в Европе. Евросоюз ждет разъяснений от руководства страны, а президент Франции Николя Саркози обсуждает "цыганский вопрос" с папой Римским Бенедиктом XVI. Русский Журнал публикует размышления об этой ситуации философа Славоя Жижека.

* * *

Недавнее выселение представителей народности рома (цыган) из Франции, где они находились нелегально, обратно в Румынию вызвало волну протестов по всей Европе – как со стороны либеральных СМИ, так и со стороны высокопоставленных политиков, и не только левого толка. Однако выселение идет своим ходом, причем это лишь вершина огромного айсберга европейской политики. Месяц назад в Германии разгорелся настоящий скандал по поводу книги Тило Саррацина, исполнительного директора одного из банков. Считалось, что по своим политическим взглядам он близок к социал-демократам. Общественность возмутил тезис Саррацина о том, что государственности Германии угрожает слишком большое количество иммигрантов, которым разрешают сохранять их культурную идентичность. И хотя книга получила почти что повсеместное осуждение, она оказала огромное воздействие на взбудораженные широкие массы.

Инциденты такого рода следует рассматривать через призму долгосрочного переустройства политического пространства в Западной и в Восточной Европе. До недавнего времени на политическом пространстве европейских стран доминировали две основных партии, которые апеллировали к большинству электората: правоцентристская партия (христианские демократы, либерал-консерваторы, народные движения…) и левоцентристская партия (социалисты, социал-демократы…); менее крупные партии находили сторонников среди более узкого электората: участники экологического движения, коммунисты и т.д. Результаты последних выборов как в Западной, так и в Восточной Европе указывают на постепенное развитие несколько иной полярности. Существует одна доминирующая центристская партия, которая выступает за глобальный капитализм как таковой, обычно предлагая избирателям либеральную культурную платформу (терпимость к абортам, защиту прав гомосексуалистов, религиозных и этнических меньшинств, и так далее). Оппозиционером этой партии все сильнее выступает антииммигрантская популистская партия, на периферии которой располагаются откровенно расистские и нео-нацистские группы. В качестве типичного примера здесь можно привести Польшу: после ухода в тень бывших коммунистов основными партиями в Польше стали «антиидеологическая» центристская либеральная партия премьер-министра Дональда Туска и консервативная христианская партия братьев Качиньских. Схожие тенденции просматриваются также в Голландии, в Норвегии, в Швеции и в Венгрии… Как мы оказались в этой ситуации?

После десятилетий обещаний государства всеобщего благосостояния, когда сокращения финансирования были ограничены коротким периодом времени, а стабильность поддерживалась за счет обещаний скорых улучшений, мы вступаем в новую эпоху, в которой кризис или, скорее, некая чрезвычайная экономическая ситуация, с необходимостью введения различных жестких мер экономии (урезание льгот, уменьшение предоставления бесплатного здравоохранения и образования, все большее развитие временных рабочих мест и т.д.), становится постоянной, превращаясь в некую константу, а проще говоря – в жизненный уклад.
После распада коммунистических режимов в 1990 году мы вступили в новую эру, в которой государственная власть исполнялась прежде всего с помощью деполитизированного правления экспертов и координации интересов. Привнести активность в эту область, эффективно мобилизовать людей при такой системе можно только с помощью страха: страха перед иммигрантами, перед преступлениями, перед безбожным развратом, перед избыточностью государственного мандата (с его ношей более высоких налогов и дополнительного контроля), страха экологической катастрофы, страха преследования (политкорректность – это идеальная либеральная форма политики устрашения). Такая политика всегда полагается на манипулирование параноидными народными массами, на испуганных женщин и мужчин, объединенных общими интересами. Именно поэтому знаковым событием первого десятилетия нового тысячелетия стал выход анти-иммигрантской политики на государственный уровень, в результате чего была разрезана пуповина, связывавшая эту политику с маргинальными партиями правого толка. Во Франции, в Германии, в Австрии и в Голландии, вооружившись духом гордости за собственную культурную и историческую идентичность, ведущие партии сочли приемлемым настаивать на том, что иммигранты – это гости, которые должны разделять культурные ценности принявшего их общества – «это наша страна, любите ее или уезжайте».

Очень важно отметить, как прогрессивная либеральная толерантность разделяет с этим отношением некоторые основополагающие черты: требование уважения этнических, религиозных и сексуальных ценностей других людей, открытость по отношению к ним перемежаются с навязчивым страхом преследования. Иначе говоря, «Другой» – это замечательно, но только до тех пор, пока его присутствие не начнет становиться заметным, только если «Другой» не превращается в «Чужого». Моя обязанность проявлять толерантность по отношению к другим людям в основном заключается в том, что я не должен к ним приближаться, не должен вторгаться в их пространство. То есть, я должен уважать их нетерпимость к моему чрезмерному приближению к ним. В сегодняшнем капиталистическом обществе все больше укрепляет свои позиции право на непреследование, то есть право на безопасную дистанцию от других.

Неудивительно, что тема «токсичных вопросов» становится в наши дни все более востребованной. Несмотря на то, что это понятие пришло к нам из популярной психологии, предупреждая нас об эмоциональных вампирах, эта тема проникает гораздо дальше наших исключительно межличностных отношений: прилагательное «токсичный» покрывает ряд свойств, которые относятся к совершенно иному уровню (природному, культурному, психологическому, политическому). «Токсичным вопросом» может оказаться иммигрант, страдающий от смертельно опасного заболевания и нуждающийся в изоляции; террорист, чьи смертельно опасные планы должны быть нарушены, а сам он должен быть отправлен в Гуантаномо, в зону, отделенную от остального мира и от торжества буквы закона колючей проволокой; идеолог-фундаменталист, которого нужно заставить замолчать, потому что он разжигает ненависть; родитель, учитель или священнослужитель, обижающий и растлевающий детей. Нет ли элементов «токсичности» даже в самом понятии «родителя», этого паразитирующего посредника, который подчиняет своей власти желания своего отпрыска, одновременно с этим пытаясь развить в нем любовь к свободе и к самостоятельности? В итоге «токсичным» оказывается сосед-иностранец как таковой, вместе с целой пропастью его/ее удовольствий, верований и т.д. В результате конечной целью всех правил межличностного общения становится полная изоляция или хотя бы нейтрализация этих «токсичных» элементов – сосед-иностранец обязан разделить ценности принявшей его страны.

На современном рынке мы можем найти целый ряд продуктов, избавленных от их «зловредных» свойств: кофе без кофеина, обезжиренную сметану, безалкогольное пиво… И этот список можно продолжить: виртуальный секс, доктрина Колина Пауэлла о военных действиях без потерь (разумеется, с нашей стороны), современное переопределение политики как искусства экспертного администрирования без политики как таковой, сегодняшний толерантный либеральный культурный плюрализм как опыт общения с «Другими» без их участия – безалкогольные «Другие», танцующие зачаровывающие танцы и придерживающиеся здравого и цельного подхода к действительности, в то время как такие проявления домашнего насилия как избиение жены остаются за скобками.

Механизм подобной нейтрализации был лучше всего сформулирован в 1938 году Робертом Бразильяком, французским фашистским интеллектуалом, который был расстрелян по приговору суда в 1945 году. Он считал себя «умеренным» антисемитом, именно он изобрел такую формулировку как «резонный антисемитизм»: «Мы разрешаем себе аплодировать кинофильмам с участием Чарли Чаплина, который наполовину был евреем, мы восхищаемся Прустом, который также наполовину был евреем, мы преклоняемся перед талантом еврея Иегуди Менухина, голос фюрера доносится до нас по радиоволнам, названным в честь еврея Герца. /…/ Мы не хотим никого убивать и организовывать погромы. Но мы также считаем, что непредсказуемые последствия инстинктивного антисемитизма можно лучше всего предотвратить с помощью резонного антисемитизма». Разве не такое же отношение мы наблюдаем у наших правителей, борющихся с «угрозой иммиграции»? После праведного отвержения прямого популистского расизма как «неразумного» и неприемлемого для наших демократических стандартов, они законодательно утверждают «резонные» расистские меры протекционизма… Сегодняшние бразильяки, некоторые из них даже из социал-демократических партий, говорят нам: «Мы разрешаем себе аплодировать африканским и восточно-европейским спортсменам, азиатским докторам, индийским разработчикам программного обеспечения. Мы никого не хотим убивать и организовывать погромы. Однако мы считаем, что всегда непредсказуемые и жестокие меры антииммигрантской политики можно нейтрализовать за счет введения разумной защиты общества от иммигрантов».

Это видение детоксикации «Соседа» является недвусмысленным переходом от прямого варварства к варварству с человеческим лицом. Эта практика предусматривает отход от таких христианских ценностей, как любовь к ближнему, и возвращение к языческим практикам выделения привилегий для собственного племени (греки, римляне…), к практикам ущемления прав «Других». Даже если эти практики преподносятся под соусом защиты христианских ценностей, сами они являются величайшей угрозой сохранению нашего христианского наследия.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67