Танцы и фейерверк, праздник. Мы не ждали, а они пришли. Отличный новый фильм Уэса Крейвена, фактически шедевр. Впрочем, есть вещи поважнее кино, поинтереснее. Кино во вторую очередь, мы же договорились!
В одной книжке по психолингвистике прочитал назидательную притчу о чистоплюйке. Одна солидная женщина - мать троих детей, жена и хозяйка дома - больше всего на свете любила свой ковер. И так она его любила, и эдак. Страшно переживала, если кто-нибудь из близких или гостей оставлял на коврике следы. Какую-нибудь грязь. Незначительную потертость с помятостью. Солидная женщина крысилась, моментально подскакивала с тряпкой и щеткой. Даже с пылесосом. Замывала и затирала. Всем было плохо. Хорошо было одному ковру. И немножечко пылесосу. Ковер, безусловно, блаженствовал. Поблескивал, посверкивал, шерстился. А измордованные хозяйкой близкие обратились к психиатру.
Психиатр пришел и сказал: "Тетенька, закройте глаза, я обещаю вам блаженство! Представьте себе любимый ковер: ни одного отпечатка ноги, ни малейшего следа. Он чистый и пушистый". Хозяйка закрыла глаза и даже замурлыкала от удовольствия. И тогда психиатр нанес жестокий удар: "Теперь осознайте, что это значит: Вы совсем одна, вокруг никого, кто бы о вас заботился, кто бы вас любил". У хозяйки резко изменилось выражение лица, она выпала в осадок и загрустила. Психиатр предложил навсегда испортить ковер потертостями и ожогами: "Пускай эти следы напоминают вам о самых дорогих людях. Которые рядом. Которые бывают неаккуратными. Потому что они, слава Богу, живы. Пока что".
Ковер немножечко испортили. Женщине стало много лучше, женщина вылечилась. Или не стало, или не вылечилась. Но сюжет правильный, но психиатр дельный. Живые оставляют следы. В этом их отличие от мертвых, которые, конечно, тоже где-то есть. Но которые следов не оставляют. О которых поэтому мало что известно.
В фильме Уэса Крейвена "Кошмар на улице Вязов" есть поразительный эпизод. Фредди Крюгер в доме, девушка в опасности. Однако же не все потеряно: за окном, всего в десяти метрах от дома, стоит бравый полицейский, ее отец. Девушка высовывает голову в окно, яростно зовет отца на помощь. Снова и снова. Тот улыбается, но не реагирует. Проще всего было бы списать эту нестыковку близких людей на так называемую сновидческую поэтику. Но, желая оставаться в границах рациональности, мы обязаны уточнить: сон - не произвольный абсурд. Сон - это следы, которые оставляют одни живые на психике других. Я на всю жизнь запомнил отчетный эпизод потому, что транслируемое им чувство тревоги - чувство достоверное. Взрослеющей девушке требуются помощь и поддержка отца. Отец не отзывается. Фредди Крюгер - это же воплощенное отцовское невнимание, отцовские легкомыслие и пофигизм.
Зигмунд Фрейд тоже учил искусству распознавания живого по следам: "Вы хотите об этом поговорить?!" Хорошо сделанный американский фильм - цветастый ковер, на котором потоптались, покувыркались, побезумствовали живые. Пускай орнамент, дизайн и аккуратная шерстка - жанровые клише, тогда порезы с надрывами - отпечатки живого.
У нас же теперь слишком полюбили чистоту. Стерильность. Чтобы узорчик и чтобы дизайн. Но так было не всегда. Если разобраться, фильм Андрея Тарковского "Сталкер" - поток сознания сталкеровой Жены. В предпоследнем - ключевом - эпизоде картины Жена дает своего рода телевизионное интервью. Фронтальное выступление прямо на камеру: "Вы знаете... Вы понимаете..." Интервью опознается внимательным зрителем как безусловно достоверное событие, оно переводит всю фантастическую историю, весь предшествующий маньеризм в разряд фантазмов. Путешествие в Зону - след, которым повседневность пометила сознание Жены. Ее интерпретация, ее субъективный отпечаток, ее творческий акт. Жене до сих пор, после многих лет неустроенности и нищеты, хочется верить в мужское достоинство. Ей мерещатся важные разговоры о духовности. У нее в ушах мужские дискуссии о смысле жизни и красоте, цитаты из Апокалипсиса и Лао-Цзы. В ее сознании три рыцаря духовности зигзагообразно движутся в сторону Комнаты, где сбываются заветные желания и мечты. Фантастическая фабула как раз таки орнамент, клише.
На самом деле все много хуже, не так: муж отсидел пять лет и теперь при каждом удобном случае норовит сбежать от нее в грязную пристанционную забегаловку к дружкам. На этот раз там его поджидают случайные компаньоны, первые попавшиеся Ученый с Писателем. Классический сюжет "на троих". Пересмотрите картину, попробуйте что-нибудь возразить! Гениальный "Сталкер" ознаменовал крах ответственного мужского начала и предвосхитил разгул стихии. Не случайно калеченая Сталкерова дочка Мартышка, обреченная на инвалидность и одиночество, сублимирует "угрюмый, тусклый огнь желанья" в парапсихологическую энергию - передвигает взглядом стаканы, колдует.
Новый фильм Уэса Крейвена "Ночной рейс" для очень внимательного просмотра: не для страха, а для души. Классический антропологический набор: девушка, парень, отец. Впрочем, есть еще некое официальное лицо - успешный борец с терроризмом Чарльз Киф. Теперь внимание!
Неизвестные преступники мечтают уничтожить пресловутого Кифа, а заодно и всю его семью. Кифа очень тщательно охраняют, поэтому для него припасена крупнокалиберная ракета. Героиня по имени Лиза (актриса Рэйчел МакАдамс, та самая, что играла в "Дневнике памяти") поставлена в сложное положение: ей предложено подставить Кифа под удар, сдать Кифа террористам. В случае неповиновения киллер уничтожит ее отца, от которого Лиза психологически зависит. Дочь и папа ежеминутно перезваниваются, вдобавок отец не спешит переоборудовать Лизину комнату под тренажерный зал: "А вдруг тебе захочется побыть тут денек-другой, отдохнуть?" Ее вещи, ее фотографии, ее уголок - нетронуты!
В ночном самолете с Лизой "работает" агент террористов, молодой человек по имени Джек (актер Джиллиан Мерфи). В конечном счете Лиза вырывается из-под его опеки, успевает переиграть свое предательство, спасти Кифа вместе с семьей, а заодно и отца. Джек уничтожен. Вместе с подругой девушка упивается коктейлем "Грейпфрутовый бриз". Весь этот клишированный бред и есть типовой орнамент, мягкий ворс для удобства. Однако с первых же минут не дают покоя порезы и надрывы - следы живого.
Итак, в противоречие с откровенно дебильной фабулой вступает бесподобный человеческий материал: сладкая парочка МакАдамс - Мерфи. С первой же встречи в аэропорту актеры буквально вцепляются друг в друга, вступая в сладострастную психологическую связь. Едва ли не лучший дуэт последних лет! Самым блистательным образом - изобретательно и нервно - отыгрывая друг друга, размечают общеупотребимый коврик заново. И вот что теперь получается.
Получается история неудавшейся любви, конечно! Лиза инфантильна и зависима от отца, то бишь от непререкаемого авторитета. Она не может решиться на поступок, боится рискнуть, выбрать. Над ее правой грудью - порез. Эта метка, этот след, обозначает прошлую любовную неудачу. Порез - след мужского. Лиза боится летать: по Фрейду и по здравому размышлению, страх высоты не что иное, как страх любви и самоотдачи.
Не случайно Джек, этот проницательный парень, который ей явно понравился, говорит: "Главное в твоей жизни - работа. Коктейль утром. Просмотр старых фильмов. Иногда яичница в три утра. Из-за чего ты стала одиночкой, из-за развода родителей? Тебя кто-то порезал? Я думаю - дело в этом!"
Дело не только в этом. Чарльз Киф - этот донельзя успешный импозантный мужчина - ее латентный любовник, ее мечта. Он женат, он с детьми и охранниками, к нему не подступишься, значит, можно безнаказанно мечтать, ничего не предпринимая. Киф воплощает идею "устранения рисков"! Вот почему Джек, парень, положивший глаз на Лизу, должен, в свою очередь, устранить Кифа из крупнокалиберной пушки!! И Лиза, поначалу попавшая под обаяние Джека, отваживается на риск, сдает Кифа. Вот как устроен этот фильм: актеры глаза в глаза отыгрывают флирт с любовным романом, а дебильная криминальная фабула комментирует перипетии их взаимоотношений на языке масскульта.
"Ночной рейс" - внутренний монолог Лизы. В этом смысле безупречен антропологический расклад: Киф - импозантный, но скучный, деревянный, зато Джек - реактивный юноша с большим зарядом отрицательного обаяния, то и дело транслирующий некую изысканную порочность, всей своей манерой призывающий Лизу ступить за черту (браво, Джиллиан Мерфи!). Точно так же, как Жена Сталкера приписывала троим собутыльникам патетические разговоры и Лао Цзы, героиня Крейвена приписывает Джеку следующую реплику: "Лиза, в данный момент тебя охватили женские, основанные на эмоциях терзания. Но давай обратимся к мужской, основанной на фактах логике". От-тличный ход! Таким образом Лиза внушает себе, что слишком на него повелась, что потеряла самоконтроль, влюбилась до беспамятства. А он-то, Джек, вероятно, все просчитывает, намереваясь расчетливо ею попользоваться!
Не случайно в финале, когда отвергнутый девушкой, заваливший ее отца парень как сумасшедший ищет ее по всему отцовскому дому, Лиза издевательски формулирует, глумится: "И где же она - мужская, основанная на фактах логика, Джек? Вряд ли сейчас тобою движет она!" Так, сугубо кинематографическими средствами, двуплановым построением, делается даже не любовь - но внезапное чувственное влечение с одновременным сопротивлением. Прямо скажем, весьма тонкая и трудная для воплощения психологическая коллизия!
Теперь, когда Киф спасен, а Джек не унимается и преследует ее, Лиза приписывает парню мотив мести. Но на самом деле Джек влюблен, а месть - ее собственный мотив. Ведь Лизе теперь досадно, что она побывала у этого порочного красавчика на крючке! Повторюсь, все вышесказанное считывается с реактивного лица блистательной Рэйчел МакАдамс и лишь во вторую очередь комментируется клишированным орнаментом, фабулой.
Кстати, и в "Дневнике памяти", кто помнит, история держалась на двусмысленной манере актрисы, которая умеет одновременно говорить "да", "нет", "я подумаю, милый", "ты должен это заслужить", "пошел к черту" и, наконец, "папа, я не могу в себе разобраться! пожалуйста, сделай выбор за меня!". Папа не оплошал: выстрелил прямо в сердце. Бедный, бедный Джек.
Итак, американцам непременно нужно заякорить действие достоверной эмоцией. Микрособытие, к которому может внутренне подключиться среднестатистический обыватель, опять разгоняется до полнометражного сюжета. Американцы ищут: где человек правдив, на каком уровне возможна достоверная реконструкция его внутреннего мира? А вот на каком - на уровне "мелкого" повседневного выбора. Переспать с парнем, не переспать? И после - углублять отношения, не углублять?
Не случайно же - "Ночной рейс"! Не случайно, будто бы отлупив непокорную Лизу в самолетной туалетной кабинке, Джек говорит: "Что ж, классно перепихнулись, детка!" То есть это картина про внезапный флирт, про их первую и последнюю ночь "на высоте", наконец, про ее разворот на 180 градусов и про его отчаяние по этому поводу. Лиза вытеснила из своей головы любовь, заменила постель мордобоем, короче, успешно справилась с наиболее податливым, с наиболее пригодным для сознательных манипуляций изображением. Однако в ее подкорке сохранилось то, чем манипулировать много сложнее, то, что вне рациональности: его голос и ощущение высоты с сопутствующим страхом. В подкорке сохранились следы, по которым мы можем опознать истину, реконструировать их совместное прошлое.
Таким образом, ключевая пластическая формула Тарковского задается оппозицией: "фронтальный план Жены - затылок Сталкера". Жена исповедуется, ищет чьей-либо поддержки, а муж вечно ускользает. Их тела в постели не случайно разделены спящим ребенком, Мартышкой. А пластический ключ "Ночного рейса" - это реактивное, возбужденное, ненадежное общение двух молодых людей, Лизы и Джека. Глаза в глаза, на пределе.
Обе картины про любовную неудачу. В нашем случае любовная лодка разбилась о быт, в американском - о девичью инфантильность, о женскую нерешительность. Кстати, о чем-то подобном рассказывало гениальное "Головокружение" Хичкока, но там, как известно, высоты испугался мужчина.