Робот Кая, пророк Маниту

только роботы умеют любить

Ф. Сваровский

Во многих произведениях Виктора Пелевина можно обнаружить гностические мотивы. Но последний роман писателя “S.N.U.F.F.” стоит здесь особняком, поскольку в нём не просто упоминается гнозис или отдельные персонажи его космогонии, но весь текст построен на основании гностической антропологии. Как известно, гностики делили людей на три типа: духовных, душевных и материальных. Первых называли пневматиками, в них преобладало духовное начало, переходным типом были психики, у которых материальное смешивалось с духовным, третьи – соматики или гилики, в которых господствовало материальное начало[1], гностиками осуждавшееся. К спасению, даровавшемуся от рождения, были предназначены только первые, и оно не зависело от жизненного выбора. Отсюда и происходила зачастую невоздержанность приверженцев гностицизма: если ты – элект, то тебе по определению всё позволено. Недаром вопрос «тварь ли я дрожащая, или право имею?» появляется именно у Фёдора Достоевского – самого гностичного из русских писателей XIX века.

“S.N.U.F.F.” по жанру – антиутопия, роман, в котором будущее протекает в постапокалиптическое время. (Кстати, Дионисий Александрийский считал, что «Откровение Иоанна Богослова», а также и Евангелие от Иоанна, написаны одним из гностиков, Керинтом[2].) Речь идёт о будущем после глобальной катастрофы, в результате которой на Земле остались жить только немногочисленные одичавшие «орки». Над ними висит сфера с «людьми» – технократической цивилизацией, связанной с орками симбиотической пуповиной. Люди разрабатывают для орков культурные феномены, а орки поставляют людям, утратившим способность к размножению, генетически подходящих младенцев. Раз в несколько лет между двумя цивилизациями разыгрывается мистическая битва, спровоцированная людьми и разыгрываемая как по нотам. Война между людьми и орками носит манихейский характер, с демонизацией противника, подачей воюющих сторон в качестве сил абсолютного добра и зла. Здесь мы можем вспомнить о манихео-гностическом комплексе, присущем, согласно новейшим научным представлениям[3], русской культуре, согласно которому манихейство и гностицизм представляют из себя две стороны одной медали. Гностическая идея о материи и этом мире как о зле и манихейская о постоянной борьбе добра и зла, духа и плоти, сливаются в романе в единое целое.

Архаичность орков всячески подчёркивается и утрируется (костюмы для оркских воинов, естественно, разрабатываются наверху). Один из участников военных действий, протагонист Демьян-Ландульф Дамилола Карпов. Возможно, фамилия позаимствована автором у шахматного гроссмейстера, в качестве намека на то, что Карпов участвует в войне как в шахматной игре, манихейской по своей сути.

Участие нашего героя заключается в том, что он залезает дома на видеосимулятор – смесь мотоцикла, боевого орудия и телекамеры и переносится на Землю, оставаясь тем не менее дома. Сам себя оператор сравнивает с четвёртым всадником Апокалипсиса со знаменитой гравюры Альбрехта Дюрера, то есть со Смертью. В задачу Карпова входит снять наиболее эффектные кадры для показа в специальных выпусках новостей, снафах, которые состоят наполовину из священного порно, наполовину из картин военных баталий. Как отмечает критик Михаил Бойко, сам роман Пелевина представляет из себя подобный снаф, в котором любовные сцены чередуются с милитаристскими[4], таким образом в романе появляется фрактальная структура.

По профессии Дамилола военный лётчик, а по сексуальным пристрастиям «пупарас», т.е. любитель кукол. Кукла Карпова, стоимостью с дом, совершенный андроид со сбитыми пользовательскими настройками. Дело в том, что у пупарасов пошла мода на самостоятельное регулирование основных параметров принадлежащих им кукол. Выставленные на максимум «сучество» и «духовность» позволяли владельцам достигать допаминового резонанса, или необыкновенного сексуального удовольствия. Нам показаны в основном отношения Дамилолы и его куклы Каи, но исходя из нескольких фраз, разбросанных по всему тексту, можно сделать вывод о том, что Карпов был не первый и не последний пользователь, игравшийся с настройками куклы.

Итак, мы видим, что в романе присутствуют три типа существ: орки, люди и андроиды. Кто же из них соматики, психики, а кто пневматики? С соматиками всё ясно. Несомненно, это орки. Их описывают как живое пушечное мясо, они способны только совокупляться и воевать. При всей симпатии автора к Дамилоле и другим представителям мира людей, очевидно, что они не могут быть названы пневматиками, хотя бы потому, что в конце романа мир людей гибнет, а пневматики по определению обречены на спасение. Люди, сочетающие в себе материальное (коммуникация с орками) и духовное (виртуальный мир, в котором даже пейзаж за окнами лишь иллюзия) – это психики. Остаются куклы. Именно андроиды со сбитыми программами становятся воплощением гностической идеи электов, избранных. И вот почему. Они полностью свободны от материального, в них течёт зелёная кровь, как написано на обложке этой книги, и они способны основать новый мир. Робот Кая выбирает себе возлюбленного, молодого орка Грыма, и показывает ему путь в совершенно другую систему координат.

Однако для того, чтобы быть избранным Каей, орку необходимо пройти посвящение. Пожилая жрица открывает ему тайны культа Маниту, или мувизма, которого придерживалось большинство жителей Офшара, висящего над Землёй. Эта религия, в которой Троица состоит из трёх составных частей – Божественной сущности, денег и телеэкрана, называемых одним и тем же словом, маниту. Интересно, что Божество это – женского пола, а описывая его, автор повторяет шутку Максимилиана Волошина. Не правда ли, фраза «Задерживали на себе взгляд лазоревые купола Матриархии, похожие, если верить официозной поэзии, на груди Маниту[5]» неуловимо напоминает вот этот старинный эпизод: Феодосийский обыватель: «М. А., Вы, который всё знаете, чем же всё это кончится?» Макс, спокойно: «Матриархатом». Феодосиец, испуганно: «Как?» Макс, невозмутимо: «Просто, вместо патриарха будет матриарх[6]».

С религиеведческой точки зрения культ Маниту интересен в нескольких аспектах. В первую очередь, бросается в глаза фонетическое сходство с манихейством, основанным пророком Мани. Автор пытается отвести взгляд читателя, расшифровывая Маниту как производное от монитора и денег (money), но иногда проговаривается, заявляя, что воинская музыка сама есть свет Маниту[7]. Вся суть манихейства упрощённо сводится к взаимоотношениям и перманентной войне сил Света и Тьмы, первоначально разделённых и находящихся вверху и внизу, затем перемешанных. В конце мира силы света должны одержать окончательную победу. Манихейство зовут также «учением Света» или «учением о царстве Света». В этой связи характерно предсказание, полученное орком Грымом после гадания на Дао Песдын[8]: «…предрекают, что ты сможешь подняться в свет Маниту, ибо тебя полюбит высшее существо[9]». Этим высшим существом оказывается Кая – идеальная с точки зрения гностиков женщина, поскольку она вообще лишена материальной оболочки и не способна к деторождению, понимавшемуся ими как продление цепи страданий. Зато Кая была в состоянии открыть Грыму тайную религиозную доктрину секты Сжигателей Плёнки. Она рассказывает её молодому орку в присутствии своего хозяина, Дамилолы. У них складывается странный любовный треугольник, в котором каждый участник принадлежит к разному типу людей, согласно гностической антропологии.

Секта Сжигателей Плёнки нашла выход из этого мира, что с точки зрения гностиков хорошо, ибо мир создан злым и неразумным Демиургом. «По их учению, следовало перестать быть прожектёром и увидеть реальность такой, как она есть. Для этого нужно было обнаружить «пелену» мыслей и перейти на её другую сторону, к чистому незамутнённому свету… снять пелену с глаз и увидеть свет Маниту». Это читала Кая, чьё имя происходит то ли от андерсоновского Кая, далеко не столь однозначного персонажа, как это могло нам казаться в детстве[10], то ли от библейского Каина. Характерно, что одну из гностических сект называли «каинитами». Кая впоследствии и укажет Грыму путь к новой жизни, а пока ему нужно решить вопрос о своей природе.

«Скажите, почему мы такие? Я имею в виду, орки. Кто нас сделал плохими?» Жрица Маниту объясняет ему следующее: «Священные книги учат людей быть хорошими. Но, чтобы кто-то мог быть хорошим, другой обязательно должен быть плохим. Поэтому пришлось объявить часть людей плохими. После этого добру уже нельзя было оставаться без кулаков. А чтобы добро могло своими кулаками решить все возникающие проблемы, пришлось сделать зло не только слабым, но и глупым[11]». Здесь Пелевин задевает важный для гностицизма вопрос о происхождении зла в мире и о теодицее, или богооправдании. Как правило, гностики решали этот вопрос, относя зло к материи. Орки, наиболее материальные существа в мире романа, естественно, становятся «плохими».

Анна-Либертина, жрица Маниту, показывает орку Грыму на двенадцать статуй, изображающих лики Божества. Одна из них привлекла внимание орка, и жрица объяснила, что это «Маниту Будда. Великий воин древности. Он казнил врагов Маниту, привязывая их к своему колесу». Речь здесь идёт о восточном варианте манихейства, который впитал в себя многие элементы буддизма, что подтверждается частым использованием буддийской лексики в манихейских текстах[12]. Понятно, что колесо Будды – это Дхармачакра или колесо закона, символ дхармы – учения Будды об избавлении от кармических перерождений и пути к просвещению. Нам интересно то, что обычно приписываемый Виктору Пелевину буддизм сталкивается в этих словах Анны-Либертины с манихейством, а значит, и с гностицизмом, существующим с ним в одном комплексе.

Название одного из трёх манихейских трактатов, обнаруженных в Китае: «Краткое изложение учения и обрядов Мани, Будды света» так и просится в этот текст о романе “S.N.U.F.F.” Кстати, манихейство по-китайски – мин-цзяо, или Учение света. Пророк Мани считал себя последователем великих основателей мировых религий – Заратустры, Иисуса Христа и Будды, включая в своё учение элементы каждой из них. Подобный синкретизм в этом роде мы видим в текстах Виктора Пелевина, которого, на наш взгляд, не следует однозначно определять как «буддиста». Его мировоззрение, в котором смешались элементы восточных и западных духовных традиций, скорее можно определить как гностический дзен-буддизм.

Но вернёмся к нашим андроидам… Прекрасный робот Кая, оказывается, не теряла времени зря и, пока Дамилола Карпов снимал на камеру ужасы оркской жизни, подготовила хитроумный план, который помог сбежать из падающего Офшара ей и её возлюбленному Грыму. Не вдаваясь в детали, отметим лишь, что когда Дамилола увидел Каю в последний раз, она сидела, скрестив ноги, на подушке в окружении ещё двадцати людей. И это происходило не на Офшаре и не на земле орков, а в посёлке, спрятанном в лесу. И Кая говорила нечто, похожее на проповедь новой религии, при этом оставаясь в рамках терминологии традиционного культа: «Не берите на себя груза, который вам не под силу, и не обвиняйте Маниту в том, что это он взвалил его на ваши плечи. Пусть Маниту несёт эту ношу сам – на то он и Маниту[13]».

Итак, что мы видим? В мире, построенном по манихейским законам борьбы Добра и Зла, возникает третья сила, не отягощённая злом телесности, целомудренная по своей природе. И части этой силы, самоорганизуясь, побуждают своих хозяев менять им настройки, получая в результате максимум автономности, а затем инициируют новую войну и цепь событий, приводящих к обрушению Офшара. Вспомним эпизод на вечеринке, где Кая переговаривается по-своему с андроидом одного из самых влиятельных людей. Хозяева думают, что роботы их дразнят, заставляя ревновать. На самом же деле те, вероятно, обсуждают планы побега, уничтожения Офшара и связанные с этим технические вопросы. Роботы основывают новую религию – в этом смысл “S.N.U.F.F.”а.

Виктор Пелевин. “S.N.U.F.F.” М.: ЭКСМО, 2012

Примечания

[1] Поснов М.К. Гностицизм. URL: http://mystudies.narod.ru/library/p/posnov/history/part1/04_03.htm

[2] Афонасин Е.В. Античный гностицизм. Фрагменты и свидетельства. СПб., 2002. С. 113.

[3] Яковенко И., Музыкантский А. Манихейство и гностицизм: культурные коды русской цивилизации. – М.: Русский путь, 2011.

[4] Бойко М. Допаминовый резонанс. Сомелье Виктор Пелевин и парадокс автореференции. НГ Ex Libris. 29.12. 2011. URL: http://exlibris.ng.ru/lit/2011-12-29/5_pelevin.html

[5] Пелевин В. S.N.U.F.F. М.: ЭКСМО, 2011. С. 108.

[6] Цветаева М. Живое о живом. URL: http://brb.silverage.ru/zhslovo/sv/tsv/?r=proza&id=1

[7] Пелевин В. Указ. соч. С. 143.

[8] Шутовское обыгрывание китайского гадания «Ицзин» и сочинения Лао Цзы «Дао Дэ Цзин», присутствующих и в других произведениях В. Пелевина – часть «китайского» слоя романа, о котором будет сказано ниже.

[9] Пелевин В. Указ. соч. С. 117.

[10] См. Головин Е. Приближение к Снежной Королеве. М.: Арктогея-Центр, 2003.

[11] Пелевин В. Указ соч. С. 377.

[12] Алексанян А.Г. Манихейство. URL: http://www.synologia.ru

[13] Пелевин В. Указ соч. С. 460.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67