Реквием по одной неудачной реакции

От редакции. В среду, 11 мая, в Русском Институте состоялся круглый стол, посвященный спору о "новом лоялизме". Участники спорили о вопросах, реален ли кризис старого лоялизма и возможно ли появление "лоялизма нового"? Каким он будет? Кто станет основными фигурами "нового лоялизма"? Сохранится ли "Единая Россия" после 2011 года? Будут ли избиратели в декабре 2011 года голосовать за "ЕР" или "Народный фронт" ("НФ")? Является ли проект "НФ" – 2011 логическим продолжением проекта "ЕР" – 2003? Может ли "НФ" стать "правящей коалицией"? Русский журнал публикует выступление политолога Глеба Павловского.

* * *

Тема прогресса в России окрашена светом потерянного времени – точки прошлого, где русская история терпит крушение и начинается «отсталость России». Впрочем, нет правительства, которое бы не клялось прогрессом. Хотя реакции у нас нередки, и те маскируются под новый режим. Идее реакции остается статус Kulturkritik – в литературных салонах и в пьяных саунах номенклатуры.

1.

Путин пришел к власти, пообещав, что больше «не будет ни революций, ни контрреволюций». Фактически же избиратель ждал от него срочной реакции на «контрреволюционную революцию» 1991 года. Даже сам лозунг электоральной реакции 2000 года – «ни революций, ни котрреволюций» – вписан был рукой кающегося ельцинского активиста.

Консенсус 2000 года был реакционным консенсусом, и моментальность его признания всей страной была такова, что за рамками путинского консенсуса (осью которого с 2008–11 стал тандем Меведев-Путин) не осталось ничего значимого. Когда режиму понадобилась идеологическая лексика, в ход пошел неискренний «консерватизм», быстро став синонимичным «лояльности» и даже «охранительству».

В России сегодня много говорят о кризисе лоялизма. Причина проста: электоральная реакция завершилась, выполнив политические задачи. Разумных реакционных задач для России не осталось. В рамках путинского консенсуса сложился сложный и своеобразный социум, с конфликтными интересами, требующими легализации и признания. Носители этих интересов и слышать не хотят о 2000 годе. И, тем более, они не согласны на реакционную отсрочку – на 6, а то и 12 лет. Прогрессизм Медведева более нормален, чем ностальгирующее охранительство.

2.

Современный кризис выявил бессодержательность позиции «охранителей». Лишившись опоры в уникальной харизме прежнего Путина – Путина 2000-2007 годов – они ничего не могут предложить системе, которую хотят охранять. Они не могут ее описать и не хотят разговаривать с теми, кто вчера составлял «путинское большинство». Приходится признать, что в России, после спешного выполнения повестки электоральной реакции, отсутствует государственная лояльность в простейшем смысле этого слова.

Загадка путинской системы в том, что она не позволяет власти опереться на, в общем, лояльные народные массы. Лоялизм не создал консервативной опоры в коалиции национальных сил, оставшись медиа-проектом власти в узком «охранительном» гетто. Он не доверяет лояльности заинтересованных в государстве сил, хотя те несомненно существуют, составляя большинство страны. Отсюда фатальная неуверенность власти, обнаруживаемая ею все резче. Не идя на контакт с реальными общественными средами, власть импровизирует наугад, инсценируя «поддержку большинства» и разрушая при этом одно реальное большинство за другим.

3.

Накануне цикла федеральных выборов 2011–12 годов российский консерватизм дискредитирован и готовится к капитуляции. Он слишком слаб, чтобы выполнить обязательное домашнее задание – привести в государственный строй и правовой порядок победы прошлого десятилетия. Но «профессионалы реакции» никуда не делись. Их усилиями лоялизм превратился в портативную тару, используемую в любых целях. Даже в целях демонтажа режима – только бы на оболочке тары стояло клеймо «Путин». Охранители глухи к реальным ценностям и задачам путинского (сегодня путинско-медведевского) режима. Победив полностью и бесповоротно, реакция готовится нырнуть в неизвестное.

Похоже, что и Владимир Путин устал от путинизма с его кредо – неукоснительной партизацией политики, объединением региональных элит в партию власти, табу на популизм именем закона и государства. Усталость и неуверенность отца системы заметна в его предложении создать «Общенациональный народный фронт». Интересным для наблюдателя образом, реакция вдруг обращается к демонтажу всего, что ранее защищала.

Правящая партия «Единая Россия» перед выборами объявлена слишком слабой, чтобы самостоятельно добиться большинства в Думе. Невероятное для лидера партии заявление, если вдуматься! Выбор сделан в пользу жалкой политической надстройки, второсортной по кадрам – из манипулируемых GONGO-общественников.

Проект возможного Фронта похоронит реальную партию власти, что уже шумно празднуют радикалы. В декларации создаваемого Путиным фронта даже не упоминается слово «государство» – зато «безопасность» названа центральным мотивом. Но в прошлом веке мы испытали несколько версий политики, противопоставлявших безопасность государству, охотно жертвуя вторым ради первой. В итоге к концу века страна пришла и без безопасности, и без государства.

4.

«Общенациональный народный фронт», номинально созданный для консолидации пропутинских сил, на деле затрудняет эту консолидацию. Он упраздняет легитимность партийной системы и – потенциально – легитимность института президентской власти. Фронт пренебрегает инвестициями в конституционное государство ради временного укрепления позиций лидера. Но режим личной власти вовсе не та система, которую строили президент Владимир Путин и президент Дмитрий Медведев. Открывая фронт в защиту себя самого, Путину придется стать другим. И перемены удивят даже его сторонников.

Вероятно, Путин полагает, что взломав свою былую модель, он сможет опереться на былую харизму. Но той уже нет, она была порождена однократным запросом «снизу», уникальной электоральной реакцией 2000 года. Властвовать дальше придется каким-то иным способом. Например, симулируя массовые низовые вспышки.

Историку поучительно видеть, как реакции в России вновь не удалось остановить революцию, и та зреет изнутри самой власти, оснащенная прогрессистскими инструментами. Россия и 20 лет спустя остается (пост)революционной Россией. Это делает ее государственное будущее все менее определенным.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67