Переезд Брюсселя в Пекин

Итак, в последнее время на Западе постепенно входит в моду лозунг «учиться у азиатов», вполне успешно переживающих кризис. Действительно, тот же Китай его фактически проигнорировал, успешно обойдя, казалось бы, почти непреодолимые трудности со снижением спроса в странах-импортёрах. Успешно решил свои проблемы и Вьетнам. Довольно устойчивой оказалась Малайзия. Быстро восстановилась и Южная Корея, хотя её экономика в итоге оказалась гораздо более проблемной, чем китайская.

Подтекст в том, что основа азиатской экономической модели по общему правилу – это или откровенный авторитаризм а ля Китай, или, по крайней мере, отсутствие классической демократии а ля Малайзия. В итоге там, где европейские политики страдают по поводу рейтинга, азиаты, не колеблясь, идут на непопулярные меры.

Так, в Китае процветает «забавная» практика – дома, достигшие возраста 70 лет, принудительно и без компенсации изымаются у владельцев, сносятся, и на их месте строятся новые. С точки зрения традиционных взглядов на свободу и собственность – это варварство. Однако это работает – так создаются рабочие места, и поддерживается спрос на стройматериалы, жильё и услуги строительных компаний.

Собственно кризис в том же Вьетнаме преодолевался без особой оглядки на мнение бизнеса. ЦК в директивном порядке потребовало от владельцев гостиниц заморозить стоимость номеров (даже персоналу запретили брать чаевые), от авиакомпаний – снизить цены на билеты. В итоге поток туристов увеличился на треть, что позволило компенсировать потери от снижения экспорта.

В результате среди экономической элиты начались немыслимые ещё недавно разговоры о прелестях «просвещённого авторитаризма».

«При очень высоких уровнях демократии перераспределение доходов приобретает важнейшее значение и служит для сдерживания аппетитов бизнеса. При этом неоправданно большое значение придается победе на текущих выборах, таким образом, сиюминутное обожание толпой становится важнее, чем долгосрочное развитие страны и инвестиции в будущее».

Обратим внимание на личности – это сказал Роберт Барро, макроэкономист, профессор экономики в Гарварде, старший научный сотрудник в Стэндфорде, исследователь Национального бюро экономического анализа США, президент Западной экономической ассоциации, вице-президент Американской экономической ассоциации.

С точки зрения Джонатана Андерсона, главного экономиста по развивающимся рынкам компании UBS и бывшего сотрудника МВФ, «следует отметить, что во всех удачных примерах высокого роста в Азии многопартийная система просто отсутствует». При этом как наиболее вероятное объяснение выступает то, что «демократия мешает расти. Например, Индия с 60-х годов до недавнего времени не могла достичь того, что достигла Восточная Азия только потому, что политический фактор (демократические выборы) мешал. Филиппины, иногда Индонезия – то же самое».

На самом деле достаточно хорошо видно, что авторитарные режимы хорошо срабатывают в странах с конфуцианской этикой, но в остальных случаях они в основном неэффективны. Идеальный пример – та же экс-Британская Индия, разделённая в 1948-м. По одну сторону индо-пакистанской границы находился в основном авторитарный Пакистан, по другую – демократическая Индия. Менталитет населения в принципе близок – однако Пакистан выглядит кратно хуже Индии. Даже в случае с Китаем всё не столь просто – здесь аналогом «острова Крым» выступает Гонконг, не сказать, чтобы находящийся в упадке. Разумеется, столь небольшой и специфичный анклав – не показатель, но Сянган оснащён чудовищным количеством миллионеров на душу населения.

Однако факт остаётся фактом – концепция «просвещённого авторитаризма» довольно быстро легитимизируется в глазах западной элиты.

Теперь сделаем шаг назад. Известно, что экономические кризисы традиционно ведут к нарастанию авторитарных тенденций – разумеется, там, где режим и без того не является диктаторским. Живейшим и классическим примером этого является Европа 1930-х. Менее очевидный пример – рузвельтовские США, где произошло резкое усиление президентской власти, а сам ФДР был переизбран на третий срок.

При этом авторитарные тенденции правого толка на тогдашнем Западе сталкивались по крайней мере с двумя проблемами. Во-первых, с наличием массового рабочего движения, порождённого крупной промышленностью, «стимулировавшей» склонность работников к объединению. Во-вторых, с наличием массовых армий. Недовольство невооружённого обывателя можно довольно дёшево подавить. Недовольство мобилизованного в массовую армию обывателя с ружьём уже крайне опасно, что с блеском доказал коллапс всех архаичных авторитарных империй по результатам Первой мировой. Чтобы держать его под контролем, нужна либо демократия, либо откровенно тоталитарный режим. Тем не менее, авторитарные тенденции процвели по обе стороны Атлантики.

Вызов, с которым столкнутся элиты Запада в ближайшем будущем, будет сопоставим с 1930-ми. Основой золотой эпохи демократии стала крайне завышенная стоимость рабочей силы – что стало возможным сначала благодаря относительно низкой конкуренции и низким ценам на сырьё, а затем – благодаря финансовой гегемонии и жизни в долг. Далее, пристойная демография позволяла нормально функционировать пенсионной системе. В итоге сформировалось государство всеобщего благоденствия с огромным средним классом.

Однако сейчас государство всеобщего благоденствия – это роскошь, которую современная западная экономика уже не может себе позволить. Не может она себе позволить и содержание колоссального среднего класса. Особенно жёсткой выглядит эта ситуация для Европы, не обладающей гигантским технологическим преимуществом США, зато оснащённой стремительно стареющим населением.

Государство всеобщего благоденствия уже демонтируется. Элите, следовательно, придётся столкнуться с массовыми протестами и ростом влияния популистских партий – которое не так-то легко будет нивелировать в рамках традиционной демократии.

При этом ограничений тридцатых уже нет. Экономики в разной степени деиндустриализованы, классический пролетариат канул в Лету, а сколь угодно боевой офисный планктон не заменит шахтёра в роли проблемы. Массовых армий тоже нет, внешняя угроза для Европы отсутствует.

В итоге ещё до кризиса механизмы классической демократии начали постепенно превращаться в фейк. Так, весьма влиятельная еврокомиссия формируется по принципу, живо напоминающему о Политбюро ЦК КПСС - еврокомиссары назначаются единым соглашением правительств стран-членов ЕС на пятилетний срок. История еврореферендумов также довольно забавна – обыватель может говорить «нет» чему угодно, результат получается примерно такой же, как если бы он одобрил «это» с восторгом.

Сползание ЕС к долговому кризису будет неизбежно сопровождаться дополнительной «авторитаризацией». Вопрос лишь в том, насколько далеко она зайдёт. Условно-экономическое обоснование для неё уже есть, и, как было замечено выше, «технические» препятствия отсутствуют. Единственный действительно сдерживающий фактор – идеологические издержки. Очевиден и простейший механизм – постепенная передача функций от несостоятельных национальных правительств наднациональным структурам, изолированным от механизмов представительной демократии.

Для России это будет иметь своеобразные идеологические последствия. Едва ли не со времён французской революции у нас сохраняется более или менее выраженная оппозиция между демократией и патриотизмом – и под ней есть рациональные основания. Во-первых, демократии очень часто оказывались геополитическими соперниками. Во-вторых, принятие «импортной» идеологии неизбежно воспринималось как идеологическая зависимость – в то время как полная самостоятельность страны традиционно была сверхценностью.

Постепенный демонтаж демократии на Западе в первую очередь уберёт эту дихотомию – отныне попытки либерализации не смогут рассматриваться как поползновения продвинуть «внешние» интересы.

© Содержание - Русский Журнал, 1997-2015. Наши координаты: info@russ.ru Тел./факс: +7 (495) 725-78-67